- Почему вы не говорили раньше?

- Я тебя раньше лично практически не знал и думал, что ничего не смогу дать тебе для того, чтобы ты вспомнила себя.

- Даже если я не вспомню всё до конца, то мне будет гораздо важнее построить себя заново. Но, если вдруг вы мне ещё кем-то окажитесь, то сообщите?

- Конечно, – впервые с такой искренней улыбкой ответил Глафнег, – но сразу должен сказать, что сейчас я уезжаю, – Алма так укоризненно посмотрела на него, что Глафнег быстро добавил, – вернусь вечером, не переживай.

- Я сейчас должна вернуться к Доэлнору?

- Да, но не говори о нём так.

- Как «так»?

- В таком тоне, он же...

- Я знаю, что он правитель, должен заниматься своими делами, и я не упрекаю его, не в этом. Насколько хватает отсутствия моей совести в упёках, так это до того, что когда всё же выдаётся время поговорить со мной, он выбирает темы науки, а мне интереснее услышать о себе.

- Ну-у, – потянул гласную маг, – в этом он тоже не виновен. Нельзя рассказывать человеку, у которого стёрли память о том, кем он был, иначе он сам уже не вспомнит ничего и может потерять те моменты, о которых никто не знал, счастливые моменты лично для человека.

- Но вы, же рассказали...

- Я сказал то, чего ты не знала раньше. Я видел тебя только один раз, когда тебе был год, ну, и потом конечно, не общался. Один раз издалека, и только потом понял, что это была ты.

- Хм... – Алма ухмыльнулась и резко зажала рукой живот, который начал издавать звуки кита.

- Ладно, возвращайся домой. Я приду завтра утром.

- Пока.

Она возвратились в замок, заскочив на кухню, где её быстро накормили салатом, йогуртом и бутербродом с фруктами. В каждый карман, имеющийся в куртке, девочка засунула по одному маленькому зелёному яблоку. Вторым делом Алма направилась на поиски какого-нибудь места, где можно было просто помолчать, забить голову мыслями... Единственное место обладало такими качествами, и оно носило имя – библиотека.

Алма на половину психовала, на половину сходила с ума от радости. И поочерёдное преобладание то одного, то другого влияло на её движения и выбор. То она, схватив книгу, начинала её читать, потом резко отбрасывала в сторону, бесясь настолько, что начав лестницу считать уделом слабых, широко распахнула крылья и взвилась к потолку, задевая перьями пергаменты на полках. Летая среди них, девочка резко хватала книги, потом что-то перемыкало в ней, и она с яростью кидала их на пол с двадцатиметровой высоты.

- Алма! – в библиотеку вошёл Доэлнор.

- Извините, сейчас уберу! – крикнула девочка неконтролируемым тоном, носившим суть «да отстань уже!».

- Что ты тут вообще устроила? – спросил эльф, когда девочка поймала книгу на лету и, поставив на место, опустилась на тёмно-зелёную плитку.

- Я никак не могла решить, что же взять почитать, – ответила она ломаным голосом, опустившись на колени, чтобы подобрать книги. У неё внутри всё перекручивалось от одной мысли о Глафнеге, а только им и была заполнена её голова. Наворачивались слёзы, но их девочка быстро сжала силой воли, выпрямилась с каменным лицом и столбиком книг в руках.

- Ты не просто так истеришь.

- Я не истерю.

- О, Боже, ты сама-то в это веришь? – спросил владыка Доэлнор, на этот раз с такой насмешкой, что у Алмы на душе стало легче от такой простоты.

- Хочется в это верить, – коротко ответила она, взлетев снова, чтобы расставить книги.

- Хорошо. Я вижу, что ты здесь уберёшься, только на твоём месте я бы сначала нашёл книгу, которую хочу почитать, а то после уборки снова заниматься такими поисками... – он недосказал фразу, да Алма и сама всё поняла.

- Никак не могу решить! Хочется отвлечься, но не знаю как!

- От чего отвлечься?

- От мыслей о Глафнеге.

- Почему это он в твоих мыслях? – повисла гудящая тишина.

- Он... – она опустилась на пол рядом с дядей, – Владыка Доэлнор, это действительно так? Он мой дедушка?

- Да, – подозрительно отозвался эльф, – кто тебе сказал?

- Он сам.

Так и не выбрав книгу, девочка отправилась с дядей в город. Эльфы все ходили с уставшими тлетворными лицами, от которых у девочки опускалось сердце, в каждом переулке пылала жара от печей в неусыпных кузницах, где последние дни и постоянно работали лучшие в мире кузнецы – эльфийские. Кони тоже чувствовали что-то, встревожено и нервно ржали. Ещё более-менее спокойный неделю назад город пробудил в себе мобилизацию. Мужчины и юноши шли, неся в руках кольчуги и нижнюю боевую экипировку в виде очень жёсткой ткани. На своих лёгких Алма чувствовала осадок пыли, хотелось кашлять, но голова жадно впитывала звуки, уже рефлекторно лицо приобрело пугающее выражение неподходящее девочке такого возраста – скупое безразличие, жестокость во взгляде и грубая надменность. Алма смотрела так на каждого, кто проходил мимо, плавно вытекая из дыма, заполонившего город.

Они с дядей вышли к площади-колодцу, дома неразрывной цепью окружали восьмиугольную мощёную площадь, у одной из стены были размещены шесть денников, откуда высовывались любопытные узкие морды, вытянув уши торчком вверх.

- Это один из отделов военных навыков. Дома-общежития, лошади государственные, – прокомментировал Доэлнор. А потом, посмотрев на Алму, перешёл сразу к сути. – Мне нужно зайти поговорить, подожди здесь.

- Угу, – отозвалась девочка и быстро отвернулась от уходящего владыки.

Небо безумно закрывал дым, густо валящий из труб, и стало очень холодно. Из широких ноздрей лошадей выходил тёплый белеющий пар. Алма подошла к ним, от тёплого дыхания согрелись пальцы рук, гладкие лбы со «звёздами» скрывали длинные чёлки, также прячущие удивительные глаза. Чёрные, с горизонтальными, синими зрачками и длинными ресницами, они вопросительно смотрели на девочку. Искренне улыбнувшись, Алма почувствовала лёгкий толчок в бок с другого денника. Такая огненная лошадь с красивой тёмной гривой и тёплыми глазами, Алма подошла к ней. Рукой она провела ото лба до кончика носа, потрепала гриву, которая единственная из всех остальных не лезла чёлкой в глаза. Тут нос лошади снова ткнул её в бок, и только сейчас девочка вспомнила про яблоки, которые распихала по карманам и сейчас, доставая их и скармливая лошадям, она удивлялась, что фруктов оказалось так много. От сладкого угощения все довольно заржали. Что-то влекло Алму к этим животным, лошади для неё были чудом и красотой, сколько бы она не видела волшебства и магии, никакое заклинание не под силу так удивить и обрадовать её как одна живая лошадь, трущаяся об неё головой. Такие нежные, что Алма и не верила в то, что идя по городу, порой могла подслушать в разговорах о строптивых лошадях в Генселе (так называлась эта боевая академия). Доэлнор вышел и сразу направился к ней, белый конь быстро повернул голову к нему и фыркнул.

- Нравятся лошади? – спросил эльф, длинными пальцами потирая шею коня.

- Да, они такие... даже не скажешь, что строптивые. Я просто слышала разговоры о них в городе.

- Между прочим, правильно говорят. Дело в том, что это особенные лошади, и никогда не знаешь, как они отнесутся к тебе. Ты им, похоже, понравилась. – В ответ Алма скромно улыбнулась, и продолжила смотреть в карие глаза рыжей лошади.

- Как её зовут?

- Это Мандаринка, мы сокращаем до клички Манри, но она на неё исключительно редко реагирует. – Та покачала головой и фыркнула, будто в подтверждение.

- А что, ей подходит! – согласилась девочка.

- Да, у неё практически вся семья цитрусовая, – Доэлнор коротко усмехнулся, – мать была Апельсинкой, дед Грейпом, он не реагировал на полное имя – Грейпфрут.

- А этого как зовут? – спросила Алма, сдерживая смех вызванный классификацией лошадей на фрукты, и указала на белоснежного коня, которого гладил Доэлнор.

- Это – Айся, не смотря на то, что это конь, имя звучит немного странно, но на самом деле он реагирует и на полное имя Айск.

- Это потому что он белый? Ну, то есть, его зовут Айсей из-за окраса?