- Ну, как тебе здесь? – Лили обняла колени.
- Здорово! – Марлин тоже села поудобнее. – Я многое видела, но Хогвартс впечатляет. Я, наверное, никогда не смогу запомнить все эти коридоры, лестницы, а нижние этажи и вовсе напоминают лабиринты. Но мне уже не терпится все хорошенько осмотреть! – на самом деле Марлин уже давно хотелось поделиться с кем-то впечатлениями, поэтому она говорила много и эмоционально, стараясь упомянуть о всех мелочах.
- Понимаю, – Лили кивнула. – Мои родители – маглы, и я до самого последнего момента не верила, что Хогвартс действительно существует, мне казалось, что мне это снится, а потом сова принесла письмо, я увидела Косой Переулок, купила волшебную палочку… Знаешь, маглы любят придумывать волшебные сказки, а я вдруг очутилась в одной из них. Первое время было очень сложно: я всему удивлялась, не знала, как себя вести, меня пугали говорящие портреты, призраки, а когда мне рассказали о метлах… – она рассмеялась. – Мне здорово повезло, что Северус был рядом и постоянно опекал меня…
- Северус?
Лили немного погрустнела.
- Это мой друг, мы познакомились еще детьми, но сейчас… – она опустила голову. – Сейчас у нас есть некоторые разногласия, мы постоянно ссоримся, вот и не так давно снова… Ладно, не бери в голову, все очень сложно.
Заметив, что Лили расстроилась, Марлин поспешила ее успокоить:
- Помиритесь.
Но Эванс только покачала головой.
- Я очень виновата перед ним. А еще Джеймс… Они друг друга не переносят, только и ждут повода, чтобы в очередной раз сцепится.
Даже не зная друга Лили, Марлин могла с уверенностью сказать, что Поттер просто ревнует. Забавно, но Лили не замечает, как сердито косится Джеймс на любого парня, который делает попытку заговорить с Эванс или просто посмотрит в ее сторону. Хотя вряд ли Лили даже в мысли допускала кого-то другого, уж слишком влюбленной и счастливой она выглядела полчаса назад, когда вошла в комнату с улыбкой на зацелованных губах.
- Вы с Джеймсом давно вместе? – неожиданно в Марлин проснулось любопытство, хотя Эванс была вовсе не обязана перед ней отчитываться.
- Мы начали встречаться в октябре.
- В октябре? – искренне удивилась Марлин. – А я думала год или даже больше… Вы же друг друга без слов понимаете!
Лили тихонько рассмеялась:
- А до этого мы шесть лет не могли вообще ни о чем договориться. Еще на первом курсе…
На самом деле Марлин чуть ли не впервые в жизни вела откровенный разговор не с отцом или с матерью, а со своей сверстницей. Огромным минусом постоянных переездов было то, что Марлин не успевала заводить друзей. Она никогда не была угрюмой, с удовольствием принимала участие в любых шумных сборищах, легко сходилась с людьми, но все равно никогда не чувствовала себя так как сейчас. Лили, немного смущаясь, рассказывала, что сама не поняла, когда именно Джеймс начал ей нравиться, о своих переживаниях, что Джеймс не достаточно серьезен, о том, как беспокоили и беспокоят ее квиддичные болельщицы, которые по поводу и без повода старались повиснуть на шее капитана.
- Брось, Лили! Джеймсу наплевать на других. Он только на тебя одну и смотрит.
- Правда? Нет, ты не подумай, я ему верю, но…
- Правда, – Марлин шутливо приложила руку к груди.
Эванс оживилась. Видно ей действительно было необходимо услышать это от кого-то со стороны.
- А у тебя кто-нибудь есть?
Откровенность располагала к откровенности, Марлин могла ожидать подобного вопроса, но все равно стушевалась.
Знакомые часто шутили, что у таких родителей дочь непременно вырастет красавицей. Мистер и миссис МакКиннон действительно были видной парой: отец, высокий и сероглазый (именно от него Марлин унаследовала необычный цвет глаз) и мама, стройная даже после рождения детей, черноволосая, улыбчивая… Ее часто принимали за старшую сестру Марлин, к тому же миссис МакКиннон всегда великолепно одевалась. Сама Марлин принимала такие разговоры за насмешки, а потом, когда ей исполнилось пятнадцать, она вдруг из худого, неуклюжего и губастого подростка превратилась в девушку, которой начали смотреть вслед. Скоро зажили царапины на руках и сбитые коленки, на смену кроссовкам пришли туфли, а огромные футболки уступили место платьям и коротким юбкам. Марлин великолепно чувствовала себя в мужской компании, а еще она плавала, бегала, могла отправиться с рюкзаком в горы и сражалась на дуэлях, ни на секунду не теряя своей броской красоты.
Папина любимица, она с раннего детства привыкла к мужскому вниманию и особенному отношению, за ней часто пытались ухаживать, но Марлин с улыбкой отказывалась от свиданий, оставляя своих кавалеров в недоумении. Правда, ей было о чем рассказать Лили в эту ночь их первых откровений, но Марлин только беспечно дернула плечом.
- Нет. Никого.
Эванс недоверчиво прищурилась, но затем снова зашептала:
- Знаешь, а кое-кто уже хочет пригласить тебя в Хогсмид в эти выходные, – Лили таинственно улыбнулась. – Только не выдавай меня, я обещала молчать! На дополнительные занятия по чарам со мной ходит Эван Тернер, такой симпатичный, с родинкой на щеке, помнишь? Так вот…
На какой-то жалкий миг Марлин вдруг подумала, что Лили заговорит об…
Из груди вырвался вздох разочарования, но Эванс не заметила.
- Он славный, – продолжала убеждать Лили. – Очень искренний и всегда такой джентльмен, соглашайся! Ой, – Эванс смутилась, – зря я проболталась, – даже в темноте было заметно, что ее щеки покраснели.
Марлин увела тему от себя.
- Значит, Алиса с Фрэнком? А Мэри сейчас безответно влюблена?
- Мэри всегда влюблена, – улыбнулась Лили. – Одно время мы думали, что у нее что-то получится с Хвостиком, но… Питеру нужно перестать стесняться и смущаться, сделать первый шаг, ну, ты понимаешь.
- Понятно. А у этого… ммм… Блэк встречается с кем-нибудь? – придав своему голосу безразличие и небрежность, все-таки спросила Марлин, не справившись с собой.
Во взгляде Лили тут же появилось столько понимания, что Марлин захотелось накрыться с головой одеялом. Лили помолчала, прежде чем с уверенностью кивнуть:
- Значит, все-таки Сириус.
Марлин, нахмурившись, разглядывала свои ногти, накрашенные светло-золотистым лаком, стараясь думать о чем угодно, только ни о Блэке, пусть даже об правом мизинце, ноготь на котором она сломала вчера утром.
- Сириус ни с кем не встречается сейчас, насколько я знаю. Но это вовсе не значит, что у него никого нет, – то ли осуждающе, то ли немного язвительно добавила Лили. – Только не дай ему понять, что он тебе нравится. Только этого Сириус и ждет. Ты здесь недавно появилась, и он наверняка собирается… – Лили тряхнула волосами. – Не слушай! Сириус очень смелый, сильный и интересный человек. Он по-своему добрый, внимательный, Сириуса все любят и…
- Ты так уверена? – Марлин не выдержала и перебила. – Вы, как мне показалось, не особо ладите.
- Он не был бы лучшим другом Джеймса, если бы хоть что-то из этого было ложью, – немного резко ответила Лили. – Поверь, если Джим называет кого-то другом это многого стоит, Джим бы и руки не подал подлецу или негодяю.
А Марлин молчала и вспоминала, как «по-своему добрый человек» вчера вечером стоял у стенда в библиотеке с магловской литературой, листал какую-то книжку, а потом, заметив, что высокий неуклюжий парень с темными, неопрятными волосами забирается на стремянку, стараясь достать с верхней полки энциклопедию, взмахнул палочкой и прошептал заклинание. Ступенька под ногой слизеринца исчезла, он оступился, дернулся, упал на пол, а на его голову, плечи и спину, посыпались толстенные тома. Блэк зло усмехнулся. Лили отвлеклась от конспекта, на удивление быстро оценила ситуацию, вскочила, подошла к Блэку, начала что-то сердито выговаривать ему. Снова усмешка, одна единственная фразочка, брошенная сквозь зубы, и Лили так и застыла, словно приколоченная к полу. Спустя несколько минут Эванс вернулась к домашней работе, а Марлин сделала вид, что не заметила слез, капающих на пергамент с носа Лили прямо на свежие чернила.
