Де Виль приходится побыть ведомой несколько минут, пару коротких шагов от главного зала до их с Голдом столика. Это волнует. Это заставляет нервничать, но довольно приятно. Это подогревает возбуждение. Ничего – еще совсем немного, и она увидит его глаза. И, наверное, его счастливую улыбку.

Как долго она этого ждала! Даже вечная боль отступила, притихла, перестала терзать мозг.

Двери закрываются. Он подходит к ней сзади, обнимая ее за талию. Она чувствует его горячее дыхание, ласково щекочущее ее шею, и блаженно улыбается, когда он склоняется поцеловать ее родинки. Так и есть. Зарос. Колючая борода приятно щиплет кожу. Это что-то новенькое.

Очень осторожно он разворачивает ее лицом к себе, целуя щеку. О, и пахнет иначе. Тот пряный аромат, что разливается по их спальне – его запах, она не ошиблась. Круэлла хочет надышаться им теперь.

- Дорогой? – она легко хихикнула, когда руки его развязывают узел шарфа на глазах.

Довольно улыбаясь, Круэлла открывает глаза, распахивая руки для объятий….

Что это, черт возьми? Что происходит?

Она кусает губу, на которой моментально проступает кровь, щиплет себе ладонь, дабы убедиться, что это не прекрасный сон оборван вдруг ночным кошмаром. Качает головой, не в силах поверить в то, что все это – правда, когда убеждается в том, что она в реальности.

Отступает на несколько шагов, словно громом пораженная, и, не отводя взгляда, сверлит своего спутника глазами.

С уст срывается только короткое, изумленное:

- Ты?

========== Глава 34. Сюрпризы ==========

Потребовалось несколько секунд, чтобы угомонить ошалевшее дыхание и еще столько же – чтобы понять, что это не сон.

Круэлла щиплет кожу рук до покраснения. Кусает губы в кровь. Снова и снова качает головой, не в силах поверить, боясь моргнуть, чтобы не сойти с ума. Снова этот безумный гул в голове, он усиливается, а за ним всегда, она же знает, следует приступ. Больная голова гудит нещадно, будто бы она до этого дня бухала, как проклятая без перерыва.

Губы саднят и пекут, но она решила превратить их в одну сплошную рану. Как будто это может помочь ей пробудиться ото сна, в котором, она, кажется, пребывает.

- Это действительно ты? – снова спрашивает она, будто не очевидно.

И он улыбается. Своей мерзкой робкой улыбкой идиота, сладко шепча ей на ухо, и целуя плечи:

- Конечно, я, любимая. Кого же ты ожидала увидеть?

Голда! Голда, она хотела видеть здесь Голда. Ей нужен Румпель!

Но реальность иная и перед нею стоит всего лишь мерзкий червяк из собственного прошлого – чертов идиот Айзек.

И его пальцы, почти с религиозным фанатизмом касающиеся ее руки, ясно дают понять – это правда, а не какой-то дурной кошмар, который обязательно закончится, стоит только заставить себя разлупить глаза.

Он пытается усадить ее за стол, подвигая стул перед нею, но Круэлла лишь злобно пинает стул коленом. Нет, это просто невыносимо! Маленький, гнилой, бездарный авторишко Генри. Проклятый герой! Ничего, она обязательно выберется отсюда и тогда этому слизняку точно конец. И даже целая армия разъяренных мамаш ее уже не остановит.

- Круэлла, любимая, что с тобой? – мямлит Айзек в бесплодных попытках усадить ее за стол. Все такой же идиот безмозглый. Мог бы и догадаться, что она, мать его, не рада их встрече. Мог бы и догадаться, что не так.

Но откуда? Они с Генри решили, что память останется только у них двоих. Даже память Спасительницы решили стереть. Генри не хотел, чтобы мать помнила ужасы последних дней.

И в следующую минуту Круэлла с ужасом осознает ужасную, страшную, кошмарную реальность, от которой попросту хочется умереть – этот вечер – сюрприз только для нее. Для Айзека, какого-то черта приватизировавшего себе ее фамилию, все это – обычная ситуация, в которой они живут. И в которой он, кажется, совершенно счастлив.

И с этим теперь нужно что-то делать. Поэтому, с трудом преодолевая почти невыносимое желание вцепиться ему в глотку и вообще разгромить весь ресторан к чертовой бабушке, Круэлла все же садится за стол, по-прежнему растерянная. Кажется, ей придется теперь делать то, что она делала все то долгое время, проведенное пленницей на чердаке родного дома – слушать, присматриваться и делать выводы. Не прямо же расспрашивать его об их семейной жизни.

Круэлла в ужасе. Она бы ни за что, ни в одной, даже самой искаженной реальности, не вышла замуж за этого идиота. Нет, он вполне вписывался в картину всех ее мужчин – глупец, тщеславный урод, которому нужно как следует навешать лапши на уши, а еще желательно притвориться невинной овечкой в беде – и вот это ничтожество, почувствовав себя рыцарем, настоящим мужчиной, бросается в омут любви и сходит по ней с ума. Но от всех своих мужчин Круэлла брала то, что ее интересовало. Деньги, престиж, имидж. На крайняк разводила их на бесплатные ужины в дорогих ресторанах, когда денег не было совсем, а желудок просто сводило от голода. И никто не знал ее тайны – что опасная женщина с пистолетом, инкрустированным бриллиантами, попросту не может нажать на курок. Она, черт возьми, придумала себе легенду, которая никак не расходилась с дурацким диснеевским мультиком о далматинцах: всегда хотела получить шубу из пятнистого меха, потому что это – верх элегантности, всегда любила дорогую, но властную мамочку и делает все, чтобы на небесах она могла ею гордиться, бедняжка, а волосы у нее черно-белые потому, что надо же как-то выделяться в этом сером мире, где люди феноменально безлики.

Во всем мире был только один человек, знающий правду такой, какова она была, а не такой, как представлялась Круэлла для всех. И она никогда, даже под пытками, даже в измененной реальности, не вышла бы за него замуж, нет, ни в коем случае.

Но, тем не менее, сейчас именно Айзек был ее мужем, он, а не кто-нибудь другой, черт побери. Он для чего-то взял ее фамилию. Они живут в роскошном доме, где все явно подчинено ее правилам и значит, что-то все же толкнуло ее в его объятья.

А еще они сказочно богаты. Круэлла, конечно, обожала моду, и могла бы предположить, что она сама зарабатывает, например, домом мод, если таковой здесь имеется, но так же она была и элитной содержанкой. И точно знала, что ни за что не стала бы выходить замуж за нищеброда, и работать при богатом муженьке. Разве что для себя, чисто ради собственного удовольствия, и то вряд ли. Значит, он зарабатывает сам. Если только не – кошмар, кошмар – общая тайна не вынудила ее лечь к нему в кровать, да еще и замуж за него выйти. Круэлла не знала, кого ей хочется убить больше – себя, или его.

Она не ждет еды, а сразу выпивает предложенное вино, напряженно всматриваясь в его лицо. Что он ей преподнесет, этот поднабравшийся наглости, но все такой же бездарный идиот, новоиспеченный мистер Де Виль? И словно бы отвечая ее мыслям, он ласково касается ее запястья губами, с глупой улыбкой на лице: