По пути Шакира оглянулась назад. Сюмбюль получал истинное удовольствие, наблюдая за ней. Нигяр заметила его взгляд, полный тепла и нежности, обращённый к девушке.
- Хороший выбор, братишка… – произнесла она.
- Ещё бы, Сюмбюль влюблён в эту хатун. – сказал Шакер, словно отвечая на вопрос, который только что собиралась задать Нигяр.
- Молчи, толстяк, не то придушу! – завопил Сюмбюль.
- Ага! - угомонила его Джоан.
Как это свойственно ему, Сюмбюль снова заулыбался от уха до уха. Ему было крайне приятно видеть, что Нигяр снова довольна жизнью, и что её жизнь сложилась более – менее удачно. Но через пару секунд широкая улыбка медленно сползла с лица главного евнуха.
- Неужели ты уедешь навсегда? – спросил он, не скрывая серьёзности.
- Да, я приняла решение.
- Будь я султаном, я бы не отпустил тебя с англичанами.
- Зато ты можешь поехать со мной. – предложила Нигяр.
- Бог с тобой, Хатун! – выдохнул Сюмбюль. – Я же пропаду в этой Англии, и трёх дней не протяну, ах! Уж лучше ты останься. Хюррем Султан о тебе позаботится, уж поверь.
Состроив ироничную мимику на лице, Нигяр демонстративно развязала узел на сумочке и извлекла из неё колоду карт.
- Давай сыграем? – предложила она аге. – Если я выиграю, ты поезжаешь со мной. Если ты выиграешь – я остаюсь.
И Сюмбюль, и Шакер нервно переглянулись. Неужели Нигяр стала столь могущественна, что в состоянии выиграть человеческую жизнь в азартную игру? Заметив их смятение, леди Говард рассмеялась. Она вложила колоду в руку Сюмбюлю
- Держи. – сказала она в манере, присущей прежней Нигяр. - Пусть они напоминают тебе обо мне. Только старайся не светить ими почём зря – штука интересная, но опасная.
Главный евнух принял подарок и издал фирменные звуки, похожие на смех. Шакер протянул приятельнице узелок, набитый вкусняшками.
- Вот, хатун, испек специально для тебя и твоей доченьки пирожки.
- Благодарю. – ответила Нигяр и с лёгкой грустью посмотрела на своих прежних товарищей. – Я никогда вас не забуду.
- Хатун, ты напишешь нам из Англии? – полюбопытствовал Сюмбюль. – Хотя бы раз?
- Не сомневайся в этом.
Настал момент расставания. Нигяр нежно чмокнула на прощание сперва Сюмбюля, затем Шакера, и поспешила на выход. Слуги Топкапы знали, что в эти секунды видят свою бывшую коллегу в последний раз. Но как только Нигяр скрылась за углом, Сюмбюль схватил за руку готового расплакаться Шакера и сорвался на крик.
- Клянусь Аллахом, я когда – нибудь отрежу твой длинный язык и сварю из него суп, если ты не будешь держать его за зубами!
Нигяр почти пришла к выходу, когда услышала оклик за спиной. Обернувшись, бывшая калфа увидела, что есть во дворце ещё один человек, который хочет проститься с ней. Этим человеком оказалась Хюррем Султан. Джоан Говард поклонилась Роксолане, та подошла к ней поближе.
- Хотела уехать, не попрощавшись со мной? – весело спросила она.
- Нет, что вы. – скороговоркой проговорила герцогиня. – Я буду скучать по вам, султанша.
- Да ну? – иронизировала Хюррем. – А вид у тебя такой, будто ты довольна, что покидаешь нас и ни о чём не сожалеешь.
Нигяр не ответила. Она лишь улыбнулась уголками губ. За без малого двадцать лет её ученица стала на редкость проницательной. Но теперь это было совсем не важно.
- Неужели ты ни о чём не жалеешь? – спросила Роксолана.
- Нет, Ваше Величество. Что сделано, то сделано. У меня просто появилась возможность вырваться из оков прошлого и жить настоящим.
- Ты уверена?
- Небо всегда голубое, а тучи – явление временное. – промолвила Нигяр. – Раньше я не понимала этого. Теперь поняла. И я бы ни за что не променяла бы одну свою нынешнюю судьбу на сотню альтернативных.
Роксолане понравились слова бывшей служанки. Султанша протянула руку герцогине, и та без всякого страха пожала её.
- Пиши, если будет желание. – уверенно сказала Хюррем. – Но если не будет, то я не обижусь. Удачи тебе, английская герцогиня с османского берега.
- Прощайте, султанша.
- Прощай, Нигяр.
Поклонившись друг другу в последний раз, две женщины разминулись навсегда. На выходе Джоан Говард столкнулась с Хатидже Султан. Принцесса, едва завидев бывшую соперницу, демонстративно поджала губы и отвернулась. Правда, Гюльфем Хатун всё же ответила на прощальный поклон Нигяр кивком головы. Неподалёку от карет Матракчи Насух Эфенди поджидал бывшую жену, чтобы сказать ей несколько слов перед тем, как она уедет.
- Ну что, Нигяр Хатун, самое время сказать друг другу «farewell»? – спросил он с горькой иронией.
- Нет, Насух Эфенди, - ответила бывшая калфа, - лучше пусть будет «good bye». Так ближе к истине.
- Береги себя. Береги себя ради ребёнка.
- И ты береги себя.
Легонько поцеловав Насуха, Нигяр улыбнулась ему на прощание. Сияя от радости, Матракчи взял её под руку, подвёл к карете и посадил внутрь. Нигяр расправила платье, и к ней на колени залезла Кадер. Принцесса Мария не могла налюбоваться на эту идиллию.
- Чем вы теперь будете заниматься, госпожа будущая графиня? – спросила леди Тюдор.
- Пока не знаю. – ответила Нигяр – Джоан. – Но одно мне известно совершенно точно: у меня есть цель – достойно воспитать мою дочь, и целая жизнь впереди.
Король Генрих вышел из дворца последним. Поклонившись своему турецкому коллеге и обнявшись с ним на прощание, он сел в отдельную карету, пожалуй, самую роскошную. Английский кортеж двинулся в сторону порта под бой барабанов и рёв труб.
========== Эпилог ==========
Я – Нигяр. Сирота Нигяр, которая выросла в стенах султанских дворцов. Нигяр Хатун, которую приучили трепетать перед силой хозяев. Нигяр Калфа, безропотно служившая в гареме долгие годы. Рабыня Нигяр, о душе и мыслях которой никто ничего не знал и не хотел знать.
Однажды я осмелилась полюбить. Просто полюбить для того, чтобы дышать и наслаждаться каждым взглядом, каждым вздохом своего избранника. Я летела, как бабочка, на манящее сияние красного цветка и угодила в пламя костра. Я лишь хотела обыкновенного счастья с единственным мужчиной, у меня был островок, далекий от политики, войн и интриг, где были только мы и наша любовь, но злой рок оборвал мои крылья. Собирая осколки разбитого сердца, я ожидала смерти, но вместо этого оправилась в изгнание в чужой край. Одна хорошая женщина спасла меня и перед смертью завещала мне стать такой, какой раньше я никогда не была – богатой, знатной и влиятельной, ибо только так я смогу вернуться и забрать то, что принадлежит мне по праву. Я исполнила её последнюю волю, и вот теперь моя плоть и кровь, ребёнок, столь желанный и выстраданный снова рядом со мной.
Я – Джоан Говард, экс – герцогиня Норфолк, графиня Кэмберленд, хозяйка ферм, пастбищ и рыболовных озёр, счастливая мать Элис Говард. По возвращению в Англию я посвятила Кадер в христианство и нарекла её именем Элис, как того просила Мария Тюдор. Когда мы общаемся с англичанами, мы леди Джоан и леди Элис. Когда мы остаёмся одни, то снова становимся Нигяр и Кадер. Сердце моё цветёт и не может нарадоваться, когда я смотрю, какой красавицей становится моя девочка, как она прекрасно танцует и лихо скачет на лошади. Глядя на неё, я вспоминаю всё то лучшее, что дал мне её отец, те минуты счастья, которые были мне дороже жизни.
Своего бывшего мужа я видела в последний раз накануне свадьбы короля Генриха с Кэтрин Говард. Я говорила Томасу, что сводить молодую девушку с больным стариком – идея отвратительная и безнравственная, но он лишь ответил, что уж кому-кому, а мне рассуждать о нравственности не пристало. Весть об его аресте я восприняла со спокойствием, сама не знаю, почему. Я состою в добрых отношениях с леди Кэтрин Парр, хотя её брак с Томасом Сеймуром меня несколько расстроил, с леди Анной Клевской, у которой, порой, гощу месяцами вместе с дочерью, с принцессой Марией и с принцессой Елизаветой. Одно время Джейн Паркер пыталась беспокоить меня, но ей воздалось сполна за всё, что она совершила со своим мужем, золовкой и юной королевой Кэтти, а также за то зло, что она причинила мне, ибо есть справедливость на свете. Но одно меня печалит, что я не смогла уберечь от гибели саму Кэт; мои ошибки, к сожалению, ничему её не научили. Когда палач занёс топор над её маленькой головкой, я отвернулась, так как не смогла вынести этого кошмарного зрелища. Кэтти… Единственная из всех Говардов, кому я понравилась…
