- Сюмбюль Ага!

Нигяр подскочила на ноги и бросилась к евнуху. Она обняла его, словно самого близкого человека.

- Как же я счастлива, что вижу твою наглую лыбу. – искренне радуясь и роняя слёзы, промолвила калфа.

- Тихо, Нигяр, не задуши меня, - ответил Сюмбюль, - я ведь не за обнимашками пришёл!

- Тебя Хюррем Султан прислала, да? Она хочет спасти меня?

- Неважно, кто меня послал, моё дело сопроводить тебя.

- Куда?

- Уииииии, что за глупые вопросы? Сама всё скоро увидишь. Иди за мной.

Опешившей от столь холодного приёма Нигяр не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Едва ступив за порог своей тюрьмы, калфа поняла, что всё это время находилась где-то на территории Топкапы, а именно в заброшенном амбаре. Хотя на дворе уже стояли сумерки, ей не составило труда разглядеть карету, в которой ей предстояло ехать в пока ещё неизвестном направлении.

- Сюмбюль, ради былой дружбы, - умоляюще обратилась Нигяр к главному евнуху – скажи всё-таки, кто тебя нанял и куда ты меня повезёшь?

- Садись, хатун, по дороге всё объясню. – ответил тот.

Что ещё оставалось делать бывшей калфе? Она послушна залезла в карету и осторожно уселась, опасаясь напороться на нож, пропитанный ядом. Сюмбюль переговорил с кем-то, а затем присоединился к Нигяр. Карета тронулась с места.

- Так куда мы едем? – сгорала от нетерпения молодая женщина.

- В порт. – коротко отозвался евнух.

- В порт? Но зачем?

- Хюррем Султан приказала в Англию тебя отослать.

Так вот оно что! Хюррем затеяла всю эту авантюру с постановочной казнью, угрозами и амбаром лишь для того, чтобы отправить несчастную в далёкую, неведомую Англию! Но калфа вовсе не горела желанием уезжать.

- Ага, я не поеду ни в какую Англию. - заявила она.

- Ииииии, кто тебя будет спрашивать? Раз султанша повелела, то её приказ должен быть исполнен!

Нигяр помрачнела. Мало того, что её едва родившегося ребёнка похитили, так ещё и отсылают далеко – далеко от дочери, от родины, от всего, что когда-то было ей так дорого… От Ибрагима Паши… Знает ли он, что его верная рабыня и подруга скоро покинет Османскую землю, быть может, навсегда? Сюмбюль заметил, как печальные мысли одолевают калфу, как сжимаются её губы, как задергались её ресницы, вероятно, готовые стряхивать с себя слёзы, и взял бывшую коллегу за руку.

- Нигяр, не всё так плохо. – сказал он на удивление ласковым тоном. – Ты ведь жива, тебе дают шанс начать новую жизнь. К тому же, Хюррем Султан сказала, что когда ты ей понадобишься, она заберёт тебя назад.

- Но я буду слишком далеко…

- Не имеет значения.

- … среди неверных…

- Привыкнешь.

-… а ещё я слышала, что английский король может в любой момент пожелать любую женщину, и никто не имеет права отказать ему.

- Вах-вах, ну это совсем уж глупость! Неверные гаремов не держат. К тому же, кто ты такая, чтобы тебя король возжелал? Может, ты никогда его и не увидишь.

Вскоре карета прибыла к условленному месту и остановилась. Несколько кораблей готовились к отходу из порта. Одно из таких судов, носивших имя «Восходящее солнце», должно было отплыть из Стамбула в Лондон через несколько минут. По причалу взад – вперед ходил высокий мужчина европейской наружности, одетый, словно венецианский купец. Именно с этим человеком Сюмбюль Ага договаривался о перевозе Нигяр в Англию.

- Подожди меня одну минуту, - сказал главный евнух, покидая карету, - я сейчас вернусь, а ты сиди, где сидишь.

Молодая женщина была готова сделать всё, что угодно, лишь бы не ехать в Англию, но ей даже не пришло в голову, что Сюмбюля можно ослушаться. Она покорно ждала его возвращения, и вот, настал её черед выходить.

- Нигяр Хатун, Френсис Эфенди согласился довезти тебя до Лондона, - радостно объявил ей главный евнух. – А сейчас возьми вот эти вещи, которые передала тебе Хюррем Султан, - он отдал Нигяр узелок, набитый какими-то тряпками, - а ещё госпожа велела передать тебе сопроводительное письмо и несколько золотых монет. Когда устроишься на новом месте, напишешь Хюррем султан. Такова её воля.

Нигяр молча покивала головой. Она безропотно приняла всё, чем снабдила её Роксолана. Теперь осталось сделать несколько шагов до корабля, который увезет её в неизвестные края. Внезапно Сюмбюль положил руку на плечо калфы.

- Нигяр, подожди-ка, - промолвил он и сунул в руку молодой женщине кошелёк – Это лично от меня.

- Спасибо, Сюмбюль, - ответила та, - но мне ничего не надо. Всё, что нужно, у меня уже есть.

- Да ты дура, хатун. – сказал главный евнух – это же золото! Ты же не сразу приют найдёшь, а есть что-то надо.

- Вот уж не ожидала, что ты способен на милосердие.

- А ты жалость с милосердием не путай.

В это время к ним подошёл тот самый Френсис Эфенди, о котором говорил Сюмбюль. Вернее, капитан Френсис Дойл. Он был немного удивлён, увидев, наконец, этого таинственного пассажира, за которого ему вручили немалую сумму денег.

- Извините, что прерываю вас, - сказал он по-турецки, - но время сниматься с якоря.

- Аллах да поможет тебе, Нигяр Хатун. – сказал на прощание Сюмбюль.

В ответ бывшая калфа чмокнула приятеля в щеку и прошептала:

- Береги себя, Сюмбюль Ага. Это у тебя отлично получается.

В сопровождении капитана Френсиса, Нигяр поднялась на борт «Восходящего солнца». Корабль снялся с якоря, и на поднятых парусах устремился из стамбульского порта. Многие члены экипажа надеялись, что больше в жаркую и неприветливую Турцию судьба их больше не занесёт. Но Нигяр искренне верила, что когда – нибудь её изгнание закончится, и она сможет вернуться домой и обнять дочь.

========== Глава 2. Уроки английского ==========

Хатидже Султан ворвалась в покои Роксоланы с шумом и криками. Она не сомневалась, что бегство женщины, которая в течение долгого времени позволяла себе разделять ложе с её супругом, да и ещё прижила от него ребёнка, дело рук хитроумной султанши. Такой поступок сестра всемогущего султана Сулеймана расценила, как оскорбление.

- Ты забываешься, Хюррем! – бушевала принцесса. – Ты позволяешь себе слишком много, и все об этом знают! Но то, что ты вытворила сейчас – это последняя капля в чаше моего терпения! И не смей стоять ко мне спиной, особенно, когда я с тобой разговариваю!

Хюррем, занятая до этого доведением своего внешнего облика до совершенства, спокойно повернулась к ней лицом. Ни один мускул не дрогнул на лице султанши, что лишний раз приводило принцессу в бешенство. От ярости у Хатидже тряслись руки; она была готова разорвать Хюррем, если та будет продолжать молчать.

- Я вас слушаю, госпожа. – спокойно сказала Роксолана.

- Хюррем, это ведь ты организовала побег Нигяр? – строго спросила Хатидже.

- Не понимаю, о чём вы.

- Ты прекрасно всё понимаешь. Сегодня утром я не обнаружила её у себя во дворце.

- Посадили бы её под замок.

- Я так и сделала, однако Нигяр исчезла. Уж не по волшебству ли, Хюррем?

- Получается, что так, султанша.

Хатидже почувствовала, как пылают её щёки. Неизвестная, но по истине могущественная сила удерживала её от того, чтобы набросится на Хюррем и сомкнуть руки у неё на шее. Принцесса молчала в бессильной злобе; она была уверена, что бывшая рабыня, обманом и интригами занявшее место законной жены падишаха, откровенно издевается на ней. Хатидже развернулась и вышла из покоев Хюррем, громко топая. Рабыни, дежурившие у дверей, боялись посмотреть в лицо разъяренной султанше. Дождавшись, пока шаги золовки не стихнут, Роксолана принялась неистово хохотать, смакуя радость от очередной маленькой победы.

***

За окном не наблюдалось ничего особенного – лишь плескались сине – зелёные волны и простиралось бескрайнее небо, приветствовавшее рассвет. Сидя в капитанской каюте, куда её определил Френсис, Нигяр вглядывалась в этот незатейливый и в то же время захватывающий дух пейзаж, словно пыталась найти в нём ответы на все вопросы. Путешествие в Англию обещало быть долгим, так что у бывшей калфы было предостаточно времени, чтобы осмыслить всё произошедшее с ней за прошедшие месяцы. Странная всё-таки эта женщина, Хюррем Султан – то отправляет на верную смерть, то насильно заставляет жить… Особенно сейчас, когда велика вероятность того, что маленькая жизнь, которую Нигяр с таким трудом привела в этот мир, оборвалась, даже не успев сделать своего первого вдоха. Но всё ещё можно исправить – можно найти в каюте что-нибудь тяжёлое, разбить окно, броситься в морскую пучину и обрести покой, воссоединившись, тем самым, со своей малюткой. Тем самым можно избавить себя от непрекращающейся агонии и необходимости отчитываться перед Роксоланой о дальнейшей своей судьбе.