– Хорошо. Активизируем операцию «Перекресток». С учетом предстоящих активных акций кого планируешь привлечь к операции?

– Группу «Бриз».

– Не слишком много валим на твоих любимчиков? – с сомнением произнес начальник ГРУ. – Они же только с поиска.

Действительно, группа «Бриз» относилась к шабановским любимчикам, главная привилегия которых – лезть к черту в пасть. Эти люди обладали фантастической способностью выпутываться из ситуаций, из которых не выпутался бы никто. Командира группы Шабанов подобрал на военном проекте «Мандрагора», о котором ходили самые смутные и пугающие слухи. Бойцы хотя и именовались группой спецназначения, к обычному армейскому спецназу имели весьма отдаленное отношение. Фактически они входили в структуру подразделения нелегальной разведки на правах оперативных сотрудников с несколько специфическими задачами. Им одинаково привычны были и смокинги, и камуфляж, они могли отлично работать ножом не только в ночном поиске, снимая караулы противника, но и на дипломатических раутах, разделывая рыбу.

– Нормально все, – твердо произнес Шабанов. – Сильных испытания делают сильнее… Да и роль охотников за скальпами для них мелковата. Пусть поучаствуют в нормальном деле.

Мы устроились с относительным комфортом в просторном подвале двухэтажного частного дома. Эта лежка была заранее подготовлена для нас. Там имелось все необходимое для жизни – запас провизии и воды, небольшой дизель-генератор, питавший тусклую лампочку и зарядные устройства для нашей хитрой техники.

Занимались мы тем, чем спецназ на боевом задании занимается основное время – ждали. Шла операция. А любая операция – это переплетение множества ниточек, из которых ткется нужный ее инициатору узор. Мы были лишь одной из этих нитей, правда, очень крепкой, превращающейся в удавку. И мы полностью зависели от искусства ткача.

– Вот, кажется, и клиенты, – Князь кивнул на монитор, куда передавалось изображение с установленных в поселке видеокамер.

К длинному глиняному забору подъехал мятый грязный пикап, из которого чинно вылезли два типичных абрека, увешанных оружием, как новогодняя елка игрушками. Они вытащили из машины металлический ящик и скрылись с ним за тяжелыми деревянными воротами. Машину загонять на территорию не стали – видимо, прибыли совсем ненадолго.

– Первая ласточка. Теперь будем ждать остальных, – произнес я.

Ожидание подходило к концу. Тот, кто держал в руке ниточки, видимо, дергал их правильно, потому что пока все минута в минуту укладывалось в предварительный план.

Вторая группа гостей вряд ли заставит себя ждать долго. Еще вчера мы засекли в этом поселке активность, которую можно было оценить как предварительную разведку.

Поселок располагался у трассы, по которой двигались неустанно автомашины, в том числе и гражданские, водители которых давно привыкли к тому, что рядом рвутся снаряды и ведутся боевые действия. Жизнь же не останавливается. Нужно работать, заниматься сельским хозяйством и торговлей. Все же не могут воевать. Кто-то должен просто жить. Но те, кто прибыл вчера на достаточно невзрачных, не бросающихся в глаза легковушках, приглядывались к обстановке, а не просто решили опрокинуть по чашке кофе в местной кофейне.

Мы заметили разведку противника, а она нас нет. Причина простая. Мы имеем обыкновение приходить раньше. Потому что ткач, который ткет этот узор, – он наш. И те, кому суждено на свою голову собраться в этом месте, – это его стежки и петли. А потому они лягут туда, куда положено. Если, конечно, мы не подведем.

– Слушай, Кулибин ты наш, на Горбушке камеры стырил? Все мутно, – сетовал Князь, пялясь в монитор.

Камеры были мелкие, практически незаметные, зато со слабеньким разрешением. Но в целом они картину происходящего передавали. А микрофоны улавливали звуки.

– Гуманитарная помощь, – хмыкнул Рад. – Из деталей со свалки.

– Оно и видно, – кивнул Князь. – Точнее, ни шиша не видно.

– Поднимите мне веки – в таком случае говаривал Вий.

Эти двое все время пикировались, устраивая цирк и балаган. Эта привычка у них неистребима. Даже в самых критических ситуациях они находили повод ввернуть шуточку-прибауточку и поддеть друг друга.

– Ты смотри, какие люди! – воскликнул Князь.

Одна из камер скинула изображение кавалькады тачанок – пикапов, джипов, украшенных пулеметами, которые лихо ворвались в поселок, едва не снеся единственную пальму рядом с арыком.

– А вот еще шайка-лейка! – продолжил Князь.

Еще несколько машин во главе с грузовым «МАЗом» заехали с другого конца поселка, взяв его в клещи. И на всей скорости рванули к огороженному глухим забором дому. Из машин посыпались боевики. Народу было столько, что можно перетряхнуть весь населенный пункт.

Изображение исправно приходило на монитор. Значит, никакие глушилки и средства РЭБ не использовались. Уже хорошо. Мы находились вне зоны визуального контакта, поэтому наши глаза – это видеокамеры.

Банда была до вульгарности обыкновенная – разношерстно одетые, увешанные оружием моджахеды, почти у всех за поясами тесаки, означавшие принадлежность к касте воинов. Действовали они слаженно. Быстро заняли огневые позиции. Отсекли возможные пути отхода врага. Расставили по поселку наблюдателей, если беглецы решат смыться по подземному ходу.

– Началось, – произнес я.

Грузовик «МАЗ» с разгону массивным бампером протаранил ворота и ворвался на территорию. В пролом рванула штурмовая группа, подгоняемая неизменным «Аллах акбар!». Застрекотали очереди. Басмачи били по окнам, чтобы не дать оборонявшимся в доме людям высунуться. Но из дома все же дали несколько очередей, и какой-то раненый моджахед истошно взвыл.

Камера, установленная нами на водокачке, давала возможность видеть, что творится во дворе. Басмачи рассредоточились по участку, укрываясь за строениями, грудами досок и уходя из сектора обстрела.

Один из моджахедов заголосил, призывая обороняющихся к переговорам. Предложение было щедрое – понятно, что защитники дома долго не продержатся. Похоже, нападавшим нужны были пленные.

– Вот и конец кино, – прокомментировал Князь. – Они сдадутся.

– Это какая-то короткометражка получается, – хмыкнул Рад.

– А ты, молодой, что, любитель эпических баталий?

– Ага. «Война и мир» рулит.

Я обратил внимание на статную фигуру рядом с пятнистым бронированным «Хаммером», затормозившим поодаль, вне зоны огня. Человек был экипирован в песочный камуфляж, с израильским автоматом «узи» на плече, в темных очках. Держался высокомерно, несуетливо.

– Вон, похоже, и куратор, – ткнул я пальцем в экран.

Рад, насколько мог, увеличил изображение. Хоть разрешение было не ахти, но мне показалось, что я узнал этого человека – по осанке, манере держаться, особенностям фигуры. Мы периодически просматривали имеющиеся изображения и описания наших противников, которые удалось добыть. И я готов был голову дать на отсечение, что этот тип фигурировал среди советников одной из антиправительственных сирийских группировок и работал на ЦРУ.

Значит, хозяева сами решили пожаловать. Не доверили операцию своим рабам. Выходит, мы сумели чем-то очень сильно заинтересовать их.

Эх, зря ты сюда приехал, американец. Очень даже зря.

Комбинация, которую мы разыгрывали, относилась к классике контрразведывательной деятельности, разыгрывалась со времен царя Гороха и практически всегда приводила к успеху.

Схема простая. Предположим, стало известно, что в твоих рядах предатель. Даже удалось очертить круг лиц, где его надлежит искать. Но как его взять за жабры? Как заставить проявиться? Тут нужно учитывать, что предатель устроился рядом с тобой ради того, чтобы сдавать врагу твои секреты и тайны. Вот ты и кидаешь наживку. Каждому из подозреваемых скармливаешь ненароком какую-то свою информацию, которую он обязательно сольет кураторам. А потом смотришь, на какую из обманок последовала реакция. Например, одному подозреваемому сообщаешь, что в ставке Гитлера советский шпион Ганс. Другому, что шпионом является Мюллер. И отслеживаешь, кого из них арестуют и потащат в пыточную. И сразу все становится ясно. Все эти игры профессионалам прекрасно известны. Но не играть в них нельзя, потому что они и являются сутью работы спецслужб. Тут важны два момента. Первое – информация должна быть такая, на которую противник обязан отреагировать немедленно. И второе условие – ты должен иметь возможность проконтролировать, клюнет ли противник на заброшенную наживку. Вот таким контролем мы и занимались.