Не бывает и бывших проституток.

Серб сказал об этом Марго прямо в глаза.

– Что есть, то есть. Ты уже ничего не изменишь.

Его люди перехватили ее на пути от салона красоты к машине. Кафе, куда они вежливо пригласили Марго, находилось в том же здании. Там Серб ее и ждал.

– Но я уже этим не занимаюсь. – Она мило улыбнулась, чем подтвердила его предположение на свой счет.

Обычная баба психанула бы, даже забилась в истерике, а этой хоть бы хны. Чувствуется воспитание, которое ночная бабочка получает через грязь и унижения.

– Не важно, чем ты занимаешься. Главное в том, кто ты есть.

– Да, я такая, – подтвердила она. – Но больше не продаюсь за деньги.

– Можно и без денег, если ты этого хочешь.

– В том-то и дело, что не хочу.

– Я хочу. А желание клиента – закон для проститутки.

– Я не проститутка.

– Проститутка – это клеймо на всю жизнь. Так же, как и петух.

– Скажите об этом Вильяму. – Марго наконец-то занервничала.

– Вильяму… – Серб цокнул языком. – Ты хочешь остаться без покровителя? Хорошо. Скажу ему, пусть спросит за тебя. Посмотрим, что с ним после этого будет.

– Вам нужен Вильям или я? – Марго проницательно посмотрела на него.

Взгляд у нее умный, осмысленный. Красота загадочная, волнующая. Интересная женщина. Очень даже. Но проститутка.

– И ты нужна, – сказал Серб. – На час-два.

– Я не могу так.

– Если раньше могла, то и сейчас сумеешь.

– Что это вам даст?

– Много будешь знать, скоро состаришься. И умрешь.

– Я – женщина Вильяма. Если вы переспите со мной, то оскорбите его.

– Да, оскорблю и успокоюсь. Или будет война. Тогда ты умрешь первой.

– Да, я понимаю.

– Сделай так, как я тебе говорю. От тебя не убудет. Много жизней сохранишь.

– Я подумаю.

– Подумай. Только Вильяму не говори. Если жить хочешь.

– Не скажу. – Марго в раздумье качнула головой.

– Два дня на раздумье.

– И две недели на то, чтобы привыкнуть к этой мысли. Потом мы с вами сможем встретиться, – с профессиональной нежностью проговорила Марго.

– Да, – буркнул Серб, соглашаясь с ней, и тут же пожалел об этом.

Похоже, Марго уже приняла правильное решение, и ее можно было взять прямо сейчас. Но слово сказано, значит, они встретятся через две недели, никак не раньше.

Капитан в тридцать девять лет, это, конечно, не комильфо. Но старший лейтенант в сорок с лишним – вообще ни в какие ворота. Круглолицый толстяк с тремя звездочками вне всякого сомнения уже разменял пятый десяток. Солидный мужик, степенный.

– Слушаю вас! – Оперативный дежурный смотрел на Максима с таким видом, как будто на погонах у него не один, а два просвета.

Ни дать ни взять начальник райотдела.

Максим просунул в окошко предписание. Дежурный сначала надел очки, затем взял бумагу.

– Капитан Юрьев… в распоряжение начальника отдела внутренних дел Восточного административного округа города Ковалева. Так-так. – Старлей снял очки, сложил предписание вчетверо, просунул в окошко, покровительственно улыбнулся и нажал на кнопку.

Вертушка в проходе разблокирована, можно идти. Охранник с автоматом посторонился, пропуская нового сотрудника.

Пожилой старлей пролил каплю валерьянки на самолюбие капитана, но начальник отдела плеснул туда едкой щелочи. Подполковник Анисимов был младше Максима лет на пять. Бодрый, свежий, подтянутый, щечки розовые, в глазах молодцеватый блеск. Китель с иголочки, на погонах звезды из чистого золота.

Максиму пришлось сделать над собой усилие, чтобы удержать настроение на уровне. В конце концов, его никто силой в это ярмо не впрягал.

– Товарищ подполковник, капитан Юрьев прибыл для прохождения службы! – довольно бодро отрапортовал он.

Руку к голове Максим не прикладывал, поскольку был в штатском, но стойку «смирно» принял.

Анисимов кивнул, поднялся, пружинистой походкой подошел к Максиму и встал перед ним. Руку он протянул только для того, чтобы взять предписание.

– Прочему не в форме? – строго спросил подполковник.

– Не успел. Здесь получу. И форму, и удостоверение.

– Форму или реквизит?

– Не понял.

– Вы же актер. Форма для вас реквизит.

Максим с шумом выпустил воздух из легких. Ну вот, началось.

– Что-то не так? – Анисимов нахмурил брови.

– Не надо себя вести со мной как с актером, и тогда я буду служить верой и правдой. – Максима чуть не стошнило от собственных слов.

Он действительно задал себе серьезный настрой, но в пафос впадать не собирался. А пришлось.

– Вы сейчас играете роль?

– Не смешно.

– А почему должно быть смешно?

– Потому что вы обращаетесь ко мне как к клоуну. В цирковом номере.

– Значит, и я клоун?

Максим выразительно промолчал.

Анисимов поджал губы, неторопливо вернулся к столу, сел в кресло.

– Мне звонили из Москвы. Вакансия старшего оперуполномоченного у нас есть. Но я уже рекомендовал на эту должность капитана Бочкарева. Теперь не знаю, утвердят наверху мое решение или нет. – Анисимов посмотрел на него с жестким намеком на суровые обстоятельства.

Елецкий предложил Максиму должность, которая позволяла ему получить майорское звание. Если он будет настаивать, то станет старшим оперуполномоченным. Но тогда у него возникнут проблемы с тем же Бочкаревым, а это создаст трения в коллективе.

– Утвердят, – заявил он.

– Значит, ты согласен на должность оперуполномоченного?

– Согласен.

Максиму не помешала бы майорская звезда, но само по себе назначение в штат отдела уголовного розыска – уже достижение. Могли ведь и участковым поставить. Или в патрульно-постовую службу.

– Опыт работы у тебя есть. – Анисимов усмехнулся в кулак.

Похоже, он имел в виду опыт работы в кино, в котором Максим с легкостью раскрывал самые сложные дела.

– Есть. Шесть лет в уголовном розыске. Кино было потом.

– И где лучше?

– Разрешите мне ответить на этот вопрос в неслужебной обстановке. – Максим поморщился.

Анисимов кивнул, соглашаясь не травить ему душу. Но сколько еще будет таких попыток поддеть, ущипнуть. Придется терпеть. Правильно сказал Елецкий, с изнеженными нервами о службе в полиции лучше забыть.

Машины во дворе вроде бы нет, а в окнах свет. Значит, Рита дома одна, без Вильяма. Максим нажал на клавишу звонка. Не прошло и минуты, как щелкнул автоматический замок, и калитка приоткрылась.

Рита встретила его в прихожей. На ней халат средней длины, тапочки с каблучком. Волосы распущены, на лице легкий слой пудры, который она нанесла только что, явно наспех, впопыхах. Из маленького кармашка выглядывала пудреница.

– Ну, здравствуй!

Рита открыла рот, хотела поприветствовать его в ответ, но слова застряли у нее в горле. Она просто потянулась к нему, обвила руками шею, целовать не стала, но крепко прижалась. Этим женщина разбудила вулкан, и так уже дымящийся.

Максим сгреб ее в охапку, внес в каминный зал, уложил на диван, распахнул полы халата и услышал свой голос:

– Какой скульптор тебя лепил? Я бы присудил ему Нобелевскую премию.

На экране шел фильм с его участием, крутилась сцена, в которой он соблазнял девушку из высшего общества. Вернее, уже сделал это и раздевал.

– Это по какой программе? – спросил Максим.

– Ни по какой. В записи. Я просмотрела все твои фильмы, – выскользнув из халата, сказала Рита.

Ее обнаженное тело пахло ароматным мылом, а волосы – шампунем. Она сама по себе чистюля, но, возможно, ждала гостя. Кого? Максим не хотел отвечать на этот вопрос. Да и не до того ему было.

– Я хочу быть твоей героиней. – Она потянулась к пульту, нажала на кнопку, и экран телевизора погас.

– И я тоже очень хочу этого.

– Тогда расскажи мне про скульптора. – Рита затуманенно улыбнулась, выползая из халата.

– Может, я лучше сам буду тебя лепить?

– Только не останавливайся.