Хогвартс как вымер. Или просто основная живая масса магов предпочла сгруппироваться на нижних этажах и на улице. Стадный инстинкт, вера в то, что если собьются одной кучей, это их спасет, случись что.
С другой стороны надо учитывать, что с окончания битвы на квиддичном поле прошло часов шесть от силы, и работы сейчас хватает. Разобрать завалы, опознать погибших. Естественно, нет времени разбредаться по углам.
А ведь и Дамблдора-то в кабинете может и не быть — кому как не директору разруливать все эти сложности?
Поттер, обрадованный пришедшей в голову мыслью, вниз по лестницам летел, как на крыльях. Даром, что в пижаме — все равно никто не видит.
Вот заявится он к директору, а там и нет никого. Палочку схватил, нашел, что на плечи поверх пижамной куртки накинуть — и свободен. Благодать!
Больно уж не хочется все эти разговоры вести. Даже если позарез нужно. Двойственная ситуация такая.
Горгулья, сторожившая проход к винтовой лестнице в кабинет, повела себя на редкость благоразумно: при виде Гарри сразу откатила свой постамент и спряталась в каменной нише.
Такая услужливость выглядела очень подозрительно. Может, конечно, горгулья просто была не в настроении после массового уничтожения сородичей. Их, наверное, еще не успели восстановить и оживить после битвы. А, может быть, проблема была не в том.
Тишина на лестнице тоже настораживала — не будь Дамблдор у себя, Поттера пропустили бы только с боем и под угрозой потери своей каменной головы. Либо директор заглушающие чары наложил, и в кабинете сейчас проходит обсуждение очень важных и серьезных вещей, либо заперся отдохнуть от суровой и неприятной реальности. Его-то наверняка уже до ручки довести успели.
Варианты возможны разные, но ни один ничего хорошего не сулил.
Гарри, успевший уже накрутить себя как следует и занервничать, постучавшись, открыл дверь. И тут же был вынужден пригнуться, чтобы не схлопотать по лбу вылетевшей из кабинета со свистом золотой статуэткой грифона.
Фицджеральд Сорвин и Альбус Дамблдором стояли друг напротив друга, вздев волшебные палочки, и готовились, похоже, перейти от словесных баталий — к магическим. Вокруг летали, левитированные в воздух концентрированным магическим полем, мелкие предметы, начиная от перьев и книг, заканчивая массивными магическими глобусами.
Фоукса нигде видно не было.
А в директорском кабинете давно было пора провести ревизию и выкинуть все лишнее барахло. Ну, или сначала разбить-сжечь-разорвать, а потом уже выкинуть.
— …Ты ведь этим себя подставляешь в первую очередь, Джеральд! — прогремел Дамблдор, потрясая палочкой.
Учительско-ученические разборки могли бы и позабавить, если только не знать, чем все может закончиться. И каков будет масштаб разрушений в итоге — одними проломанными глобусами из цельного куска малахита дело явно не обойдется.
— А и ни черта подобного. Пока единственный, кто подставился — это ты, Альбус, — Сорвин криво ухмыльнулся и неожиданно повернулся к стоявшему в дверях Гарри: — Что бы ты тут не услышал, по поводу своей проблемы в любое время можешь обращаться ко мне, юноша. Загляни в «Иллитрис», обсудим выходы из ситуации. Обещаю помочь всем, чем смогу.
Сорвин развернулся и в несколько шагов достиг камина.
— Никуда он заглядывать не будет!.. — директор в сердцах прорычал ему в спину нечто заковыристое и на незнакомом языке.
Но то ли Сорвин «нечто» успешно отразил, то ли до магоприкладства и смертоубийства дело все же не дошло, и это была обычная ругань.
Висевшие в воздухе книги и безделушки с грохотом и звоном посыпались на пол. Что-то, похоже, все-таки разбилось.
Уборки не миновать.
— Стервец старый, — раздраженно пробурчал Дамблдор, адресуя свое недовольство вспыхнувшему зеленым каминному пламени. — Думает, он тут самый умный выискался… Проходи, Гарри, и садись.
Пижамное облачение его явно не смутило. Похоже, к директору еще и не в таком виде заявлялись.
— Спасибо, профессор, — кивнул тот. Кресло из дальнего угла, отряхнув запыленные подлокотники и, брезгливо перебирая ножками, процокало по развалам былой роскоши до ковра. Затем ткнулось под коленки и пододвинулось поближе к столу. — Чай буду. С сахаром, — сразу принял превентивные меры Поттер.
Все равно предложат же.
Директор кивнул и несколькими взмахами палочки материализовал свой бессменный сервиз. В фарфоровых чашках уже плескался чай, а печенье почему-то было надкусанным.
— Полагаю, у тебя очень много ко мне вопросов, Гарри, — помассировав виски — мигрени, Сорвин и половина обитателей Хогвартса если не на том свете, так едва-едва на этом — начал Дамблдор. — Но в первую очередь прошу принять глубочайшие извинения по поводу случившегося. Это исключительно мой недосмотр.
Нельзя сказать, чтобы Гарри настолько опешил от извинений, что даже не попытаться разуверить директора в том, что случившееся — только его вина.
Поттер сейчас был занят другим. Он для себя решал очень важный и требующий всестороннего рассмотрения вопрос: что делать дальше. Либо наорать на Дамблдора, забрать свои палочку с мантией и, хлопнув дверью, уйти. Либо позволить вывесить себе на уши сотню-другую футов свежей лапши, но при этом узнать что-нибудь полезное.
Первый вариант сулил удовлетворение эмоциональное, второй — угомонял любопытство и обещал ответы на вопросы. Если не на все, то хотя бы на часть.
Оба варианта в глазах Гарри ценность имели примерно одинаковую.
С одной стороны, все последние новости он все равно узнает. Рано или поздно и от кого-нибудь. А Дамблдор вряд ли вот так, сходу, подарит решение проблемы возвращением бренной тушки — так было легче про себя думать о собственном теле — в этот мир.
С другой стороны ругаться не хотелось. Не так уж Гарри на него и злился. То есть, злился, конечно. Особенно, поначалу. Потом был Грюм, оживший лабиринт, «В бездну» и все прочнее. Стало как-то не до того. А теперь уже нет желания все эти болезненные моменты расковыривать заново. Да и других проблем хватает, не время в обиженных деточек играть.
Гарри из случившегося для себя кое-что извлек, новый опыт приобрел. И баста, остальное не так важно — пора уже начать думать в первую очередь о целесообразности. Давно пора.
Слизеринец он или кто?
Драко-то очень лихо вывернулся тогда, на поле. И спас всех, и Орден Мерлина наверняка отхватил. Вот с кого надо пример брать.
— Благодарю тебя, что не ударяешься в показательную истерику, — правильно истолковал воцарившееся молчание Дамблдор. — Я рад, Гарри, что ты можешь совладать со своими эмоциями, и у нас есть возможность спокойно обсудить случившееся, проявив взаимное уважение и доверие…
— Минуточку, профессор, — Поттер перестал крутить в руках ополовинившуюся после пары мощных глотков чашку и поднял глаза. — Я вам не доверяю. Знаете, как-то больше не хочется.
А вот тут-то Дамблдор, похоже, опешил. И некоторое время непонимающе смотрел в ответ. А потом, сняв очки, отложил их на стол и ненадолго закрыл лицо руками.
— Это сейчас было очень не вовремя, — наконец произнес он совсем другим голосом. Мягкие, убеждающие нотки и извиняющие интонации пропали, как отрезало.
— Но мы все еще можем обсудить положение дел цивилизованно, не опускаясь до рукоприкладства, — блеснул красноречием Гарольд.
Перемена в настроении и тоне старшего мага его не удивила, а, скорее, только обрадовала: чем меньше меда и елея будет литься, меньше лапши на ушах окажется в итоге.
Да и вообще, после всего того, что он видел, дамблдорово фирменное показное «сбрасывание личины доброго дедушки» ничего особенно собой не представляет.
Бояться тут уже нечего — они в одной лодке. Остается только пользоваться ситуацией.
— Да чуть не опустились уже с Сорвиным, — раздраженно отмахнулся Дамблдор. — Хитрый хрыч, Моргана его побери! Влезает куда не просят со своими планами.
— А чего он хотел?
— Поплакаться о провале.
— Так мы же вроде победили, — не понял Гарри.
