Дела были не просто плохи, даже архискверны. Совершенно сдуревший от ужаса Джереми юлой крутился на метле, едва-едва несмотря на всю свою маневренность избегая участи быть сначала зажаренным, а потом с особым цинизмом съеденным. Само собой, ему было не до того, чтобы смотреть, куда конкретно он летит — удачно захваченное с земли в результате одного из пике золотое яйцо бы удержать, и то хорошо. Поэтому теплая и дружеская встреча с скамейками гриффиндорской трибуны удивлением не стала. Четвертому Чемпиону вообще не до этого было: сработал мощнейший из всех известным магглам и волшебникам инстинкт — инстинкт самосохранения. Только у магов он обычно подкреплялся необычайнейшим чутьем на те места, где имеющейся опасности можно было избежать с минимальными потерями. На счастье еще не совсем пришедшего в себя, а потому и плохо осознающего происходящее Джереми до этой самой «точки абсолютной безопасности», которую безошибочно идентифицировало магическое чутье, бежать было недалеко — всего-то в другой сектор. И все это с довольно тяжеленьким трофеем в виде золотого яйца, чудом не утерянного при падении, в охапку. Опять-таки ничем иным кроме удачи нельзя было назвать и то, что венгерская хвосторога в этот момент отвлеклась на активно ее чем-то достававшего с поля Ангола. Благодаря образовавшейся короткой передышке гриффиндорец успел ловко прихватить с собой зазевавшуюся Грэйнджер, почему-то очень внимательно наблюдавшую за происходящим на слизеринской трибуне. Отлеживаясь после Турнира в Больничном Крыле, Джереми Поттер еще долго будет удивляться этому поступку…
— Что здесь происходит, черт побери? — хрипло крикнул вынырнувший из клубов пыли и дыма Реджинальд. За ним по упорно отказывающимся сдавать свои позиции деревянным скамьям вприпрыжку неслись Гербиус и Флер.
— Импровизированная постановка под названием «Укрощение дракона», — буркнул Гарольд, перебравшийся на два ряда выше для лучшего обзора. — Идиот, что он творит… Стоп, беру свои слова назад. А за одно только вот это я готов впервые поблагодарить своего брата, — картина случайного спасения Грэйнджер отвлекла его от хвостороги, успевшей сменить цель с того «мельтешащего черного пятна» на целую россыпь черно-зелено-серебряных пятен на трибуне как раз немного выше уровня ее морды. Спохватившийся Гарольд в порыве извечного героического идиотизма, передавшего по наследству от предыдущих поколений Поттеров, сиганул вниз, намереваясь совершить извечный прыжок «грудью на амбразуру». Гениальной логики, доставшейся уже от многих поколений Эвансов, не хватило, чтобы сообразить, что в этот раз номер не пройдет. Озлобившейся хвостороге было совершенно наплевать на Гарольда и все его сверхъестественные укротительские штучки. Драконица просто-напросто хотела кого-нибудь сжечь, а потом триумфально сожрать, доказав, что она еще о-го-го какая вся из себя — в полном расцвете сил, красоты и злобства. Другие варианты не рассматривались. Поэтому ее постигло жесточайшее разочарование, когда тщательно выверенный в направлении и температуре поток огня почему-то цели не достиг. Точнее достиг, но цели с этого не было ни холодно ни жарко.
— Поттер, мантикора тебя задери! Идиот! Дубина ты этакая! Думать же башкой своей дырявой надо! — орал Малфой-младший, вынужденный исполнять роль всеобщего спасителя и закрывать попавших под огонь товарищей щитовыми чарами. — Ты хоть понимаешь, что творишь?!
— Н-да? — только и выдал главный «спасенный», наблюдая за тем, как стойко держатся щитовые чары, внешне напоминающие стенку мыльного пузыря изнутри — со всеми радужными разводами, мелкими пузырьками воздуха и ужасающей тонкостью.
— Идиот, — еще раз, для полной острастки, буркнул Драко.
Яростно плюющаяся огнем драконица, осознав, что ее атаки не приносят пользы, перешла к более действенному методу выскребывания жертвы из укрытия. Метода сия уходила корнями в глубокую древность, когда еще на небе звезд было больше, солнышко светило ярче, травка — сочнее, зеленее и вкуснее, а маги были ничем не хуже Мерлина. Кратко говоря, венгерская хвосторога, после приличного разгона в воздухе, боднула шипастой мордой щитовой купол. Прижавшихся друг к другу вплотную (Драко Малфой со своими магическими способностями все-таки не резиновый, чтобы все поле разом накрыть) и скрючившихся под ним магов ощутимо тряхнуло.
— Знаешь, Малфой, все-таки идиотина последняя здесь только ты, — отплевываясь от набившегося в рот песка, пожаловался Уизли.
— Что-о? Ты мне вообще спасибо сказать должен! — мгновенно взъярился тот. — Я тут всем жизнь спа-а-а…
— Щит держи! — крикнул ему Реджинальд, опомнившись после первого шока и тоже вскинув палочку. Увы, от его щитовых чар толку особенного не было. Тарану в виде здоровой самки-дракона их смести со своего пути было как нечего делать.
Удар повторился. Хвосторога явно недоумевала, почему до сих пор не приносил результатов древний и до сих пор не дававший не единой осечки способ выведения противника из равновесия и живого состояния заодно. Взметнувшийся с поля песок встал в воздухе сплошной стеной, из-за махательных усилий драконицы не имея возможности даже осесть на предметах гардероба все еще присутствующих на поле магов. Зато в весьма приличных объемах получилось осесть на трибуне: песком заметало аки снегом почти по щиколотку.
Гербиус, в отличие от своих ближайших родственников — брата и кузена — геройствовать пока не намеревался. Он терпеливо выжидал более подходящего момента. Однако вовремя пихнуть ближе к середине заглядевшуюся куда-то Блэйз и галантно набросить на плечи скромно ютившейся с самого краешка щита Флер свою мантию ему было ничуть не трудно. И ничего, даже мелкие положительные деяния временами в крупной суматохе бывают очень полезны.
— Нет, это ж надо догадаться использовать именно чары «пузыря», — бурчал Рон, вытряхивая из волос вездесущий песок. — Чтобы нас импульсом било после каждого удара и я регулярно носом пропахивал трибуну. Ты «кольчугу» применить не мог? Она же инерцию в отличие от этого дуремарства, — он указал на истончающуюся пленочку щита, — самостоятельно гасит, а не переносит на другие объекты… Э! Малфой, это же не значит, что ты вообще должен все чары снять! Погоди! Эта зараза опять нас таранит! — в разыгравшейся во всей красе песчаной буре локального масштаба драконья туша виднелась довольно расплывчато, однако направление движения спутать было сложно.
— Resistentia! — коротко приказал выбравшийся из свободно гуляющего по останкам трибуны песчаного вихря Алгиз, вскидывая правую руку с арморумом на ней. — Отступайте назад, — бросил он обалдело наблюдающей за «триумфальным явлением народу» слизеринско-шармбатонской команде.
— Куда? — завопил Драко. — Куда нам отступать? Вылез тут, раскомандовался! Сам знаю, что мне делать! — вошедшего в раж Малфоя уже совершенно не беспокоило, кто перед ним находится. Куда важнее было достижение великой и единственно верной цели: спасение своей шкуры.
— Драко, не надо… — сделав умоляющее лицо, дернула его за рукав Блэйз. — Они же нас защищают!
— А когда я щит поставил мне ни один гад последний спасибо не сказал! — продолжал тот, тем не менее послушно отступая на несколько шагов и загораживая собой Блэйз.
— Малфой, два шага назад, один влево и умолкнул насовсем, понял? — сухо скомандовал Гарольд. На еще одну демонстрацию характера не было ни сил, ни времени. Да и Поттер, как известно, в трудной ситуации никогда бесполезной чуши не молол. — Рон, встань на мое место.
— А? Сейчас, — закивал тот, предчувствуя интересность развития событий.
— Можно поживее? — недовольно осведомился маг Защиты.
— Момент, — будто из-под земли вынырнули (а на самом деле — всего-то поднялись по шатким останкам лестницы) Ангол и Драэвал в компании с яростно кашляющими от песка Джереми Поттером и Гермионой Грэйнджер. Четвертый Чемпион соображал в экстренной ситуации туго, а потому милостиво позволил сбросить себя мертвым грузом куда-то в район самой дальней скамьи, где он и под присмотром будет находится и не помешает никому. Спасенная им дама, несмотря на все свои умственные задатки, перед лицом такой яростной, свирепой и совершенно нелогичной в своих действиях опасности в виду последнего пункта катастрофически не знала как дальше быть. Поэтому и живой ценности тоже особенно не представляла. Как, впрочем, и нервно икающая Блэйз Забини, впервые за свою короткую и бурную жизнь оказавшаяся, фигурально выражаясь, в нескольких дюймах от приличных размеров зубастой пасти, норовящей ее сожрать. Сие приключение было ей пришлось в новинку и уже категорически не нравилось.
