— Ну а тебе-то чего не нравится? — спросил Нотт. — Ты же, между прочим, первым против Грюма выступил. Так почему бы нам сейчас его под таким предлогом очень грамотно не сдать в Азкабан? Поттер, да нам пол Магической Британии спасибо скажет!
— И не мечтай, — остудил его пыл Гарольд. — Во-первых, про «пол Британии» ты совсем уж лишнего сказал, потому, что та же самая «половина», которая Грозного Глаза так ненавидит, будет до пены у рта пытаться его удержать на плаву из целого ряда специфических соображений. Во-вторых, с ним никто не хочет связываться — это даже не Корнелиус Фадж, которого терпят только «постольку поскольку» и ждут первого серьезного провала, чтобы отправить в далекие дали. Дай мне Мерлин на старости лет такие связи, которые есть у Грюма. Он, правда, в основном действовать во всех направлениях может только через Дамблдора, но уж директор наш своего вернейшего солдата точно терять не захочет. Так что если ты все еще питаешь иллюзии по поводу «пушистости» и уязвимости двух этих стариков, Нотт, то я рекомендую срочно снять розовые очки и в кои-то веки посмотреть правде в глаза.
— Эй, да чего ты разошелся-то так? — Теодор примирительно поднял руки. — Нет, так нет. Мне тоже лишние неприятности не нужны, я же все понимаю…
— Вы еще забыли упомянуть Турнир Трех Волшебников, — напомнил Уизли. — В преддверие такого мероприятия общегосударственного масштаба никто не будет затевать никаких громких дел — позора и проблем не оберешься. Значит, отложат на потом, а там, глядишь, все замнут и благополучно позабудут. Все, кроме Грюма. Он запишет и запомнит, чтобы потом так отомстить, что мало не покажется.
— Ну и чего же вы трое хотите, если Дамблдор будет на стороне Грюма? — спросила Блэйз, переводя взгляд с одного спорщика на другого. — Грозный Глаз же прямо сказал, что будет у директора добиваться вашего отчисления.
— Блэйз, Дамблдор предпочитает принцип «и волки сыты, и овцы целы». Никогда он не станет демонстративно потакать всем прихотям Грозного Глаза, да и к тому же, у нас перед ним уже кое-какие заслуги есть, — отмахнулся от нее Гарри.
— Да чего вы все на директора-то так уповаете? — всплеснула руками та.
— Меньше знаешь — крепче спишь, — продекламировал Уизли. — А если серьезно, то у нас с ним действительно свои дела есть.
— Тоже мне, перебежчики нашлись, — фыркнул Эйвери. — Это какие такие у вас с Дамблдором-то дела? Ну-ка, дай угадаю: он вам задание дал очередных шпионов в наших рядах искать, верно? Таких, как Катрин и Дерек? Ну, тут ничего нового нет. И, Морганы ради, не думайте, будто Дамблдор из-за этого за вас всех вступится — у него пешек таких… воз и целая тележка. А вы для него именно пешки, и никто другой. Так что, Поттер, это тебе надо трезво оценить окружающую обстановку, а не нам. Директор наш даром что Светлый — таких как он даже среди Темных наверняка не было за всю историю…
— Вот и я говорю, эти идиоты на краю пропасти стоят! — продолжала горячиться Забини.
— Да расслабься ты, — теперь утихомирить ее попытался Роджер Мун. — Снейп же в лепешку расшибется, лишь бы только Грюм своего не получил! Отсюда вытекает, что хочешь-нехочешь, но за нашу «бравую гвардию» он таки вступится. А там может и другие преподы подтянутся — Грюм же ведь Непростительные применял, а не абы что. Мы действительно имели полное право развернуться и уйти. Что, вообще-то и сделали.
— Меня гриффиндорцы с их постоянным бардаком в голове беспокоят, — чистосердечно заявила Миллисента, обычно в общефакультетские разговоры о жизни не совавшаяся, однако на этот раз решившая изменить своей привычке. — Извините за грубость, но то, что Грэйнджер робко что-то против вякнула — это ясно, она дама нервная. Но остальные-то, почему примолкли? Я на память не жалуюсь, однако не припомню, чтобы кто-то с таким спокойствием и обожанием в глазах выслушивал буквально-таки приказ к немедленному препарированию. И это тот самый безбашенный-сорви-голова-Гриффиндор, который всей школе спуску не дает. Или я в чем-то ошибаюсь, господа философы, или мы с вами не знаем чего-то очень существенного.
— Ну, раз уж даже ты так заговорила, склоняюсь ко второй версии, — хмыкнул Эд, попытавшись спародировать тон и стиль речи Буллстроуд.
Как и положено всякой порядочной девушке, не достойные внимания копошения мелкого и неразумного Эйвери она даже выслушать не сочла нужным.
— А братец твой, почему ходит, будто в воду опущенный? — продолжала она наседать на Гарольда. — Поттер, проснись! Посмотри же, наконец, по сторонам! Я, конечно, понимаю, что окопаться в гостиной и составлять какую-то многоступенчатую лабуду — это очень интересно и занимательно, но может, обратишь, наконец, внимание на нас сирых и ничтожных с нашими проблемами?
— Милли, меньше словоблудия и больше дела, — недовольно прервала ее Блэйз, давно считавшая себя (и, что самое интересное, не только она сама) непосредственным участником событий, если даже не ключевой фигурой.
— Ладно, подвожу все к сути дела: как давно хоть кому-нибудь из нас присылали письма из дома?
— Я вообще официально в опале нахожусь, так что с меня в плане информации спроса нет! — Малфой предупреждающе поднял руки.
— Мы с Роном весь доступ имеем только через него, — ответил за них с Рональдом Поттер, кивнув в сторону заинтересовавшегося поднятым на обсуждение вопросом Драко.
— Я со своими виделся только на платформе, — пожал плечами Мун, — за прошедшие дни мне никто ничего не прислал.
— Аналогично, — сообщил Нотт. — Думаю, с Крэбба и Гойла спрос невелик. Я прав?
Двое самых тихих и безобидных слизеринцев в плане причиненного школе морального и физического ущерба мрачно кивнули.
— Я вам даже больше скажу, — заговорщицким шепотом продолжил Теодор, — у меня все лето предки как на иголках были — не иначе вся их компания опять что-то учудила.
— А нам теперь — опять за них расхлебывай… — протянул Малфой-младший, в притворной усталости закатывая глаза. Впрочем, он на исполнение этих знаковых фразочки и жеста имел полное право — как действительный участник ежегодных событий по установлению «мира во всем мире». — Вот я сижу теперь и думаю, а может действительно отцу письмо послать? С требованиями срочно мне обо всем доложиться?
Драко никогда за собой таланта смешить людей не отмечал, однако в этот раз ему каким-то образом удалось разрядить обстановку — весь стол полег от беззвучного смеха. Однако веселье продлилось недолго. Вместо привычного звона колокола, который и так уже по неизвестным обстоятельствам задержался на добрый десяток минут, по школе разнесся многократно усиленный магией голос профессора МакГонагалл:
— Всем преподавателям вместо обеденного перерыва немедленно собраться в кабинете директора. Ученикам четвертого курса факультета Слизерин Гарри Поттеру, Рону Уизли и Драко Малфою также проследовать в кабинет директора Дабмлдора.
— Может, приличия ради, обождем пару минут и дадим возможность им там собраться в полном составе? — несколько нервно предложил Малфой.
— Я иду с вами, и даже не надейтесь меня отговорить! — одновременно с ним произнесла Блэйз.
— Как будто кто-то пытался, — хмыкнул Гарольд, на которого объявление декана Гриффиндора никакого влияния (во всяком случае, внешне этого не было заметно) не оказало.
— Ребята, удачи вам, — Эйвери хлопнул Рона по плечу. — Мы в вас верим, правда, девочки?
«Девочки» в лице Трэйси и Дафны преувеличенно-бодро закивали.
Ну а в Большой Зал, пока «ославленные» на всю школу слизеринцы раздумывали над тем, идти им сейчас или подождать еще пару минут, наконец-то хлынул поток проголодавшихся учеников. Следом за ним появились и авроры, каким-то образом уже успевшие прознать о приключениях слизеринского трио и теперь в полный голос обсуждавшие шансы на выживание четвертого курса Слизерина против Грюма и самого Поттера и Ко в частности. Нимфадора Тонкс своему кузену и его товарищам одобрительно подмигнула и показала большой палец. Похоже, эта юная леди знала толк подобного рода выходок. Но знала она и крутой норов своего начальства, поэтому могла только молча восхищаться храбростью слизеринцев, которой у них, в общем-то, быть и не должно было. Хотя, возможно, то, что она приняла за храбрость, было своеобразным всплеском инстинкта самосохранения.
