— Да я уже за завтраком прикинул примерно, что нам будет нужно, — шепотом сообщил Рональд, вместе с другом усаживаясь за одну из задних парт. — Сейчас этот листок достану… ты только там подкорректируй кое-что с позиций своей нумерологии, и я сяду дописывать, а дальше, дай Мерлин, втроем как-нибудь да разберемся…
— Всем сдать домашние работы, — профессор звучно хлопнула рукой по столу, привлекая к себе внимание еще не угомонившихся студентов. — Напоминаю, вам было задано перевести первый параграф из розданного на лето «Текстовика» о происхождении и установке Футарка, а также составляющих его рунических семейств Фрейи, Хагеля и Тора.… И крайне болтливый мистер Уизли нам сейчас обобщит данную информацию в двух-трех предложениях, а заодно и передаст мне бумажку, которой он так усиленно размахивал секунду назад перед носом мистера Поттера. Кстати, а мистер Уизли домашнее задание сделал?
— Сделал, и даже сдал, — заявил Рон, с тяжелым вздохом поднимаясь с места. Ведь знал же, что на Древних рунах вести увлекательные беседы с Поттером вредно для здоровья, ан нет — не удержался.
— И что, опять вашим фирменным ужасным почерком? — Профессор Бабблинг поправила на носу свои огромные очки в роговой оправе (про очки эти среди учеников ходило порядочно слухов, а особенно часто их внешний вид вспоминали почему-то юные студентки, которым не посчастливилось попасться под горячую руку Басшебе Бабблинг) и, покопавшись в груде свитков, извлекла из них сочинение Рона. — Мистер Уизли, а как я, по-вашему, это все читать буду? Ваш почерк даже Министерское дешифровочное заклинание третьей ступени разобрать не может. И как вы только умудряетесь так писать.… Ой, а этот кошмар чей? Мистер Поттер, встаньте. Зачем, спрашивается, было выливать на пергамент целую пинту чернил и потом их размазывать? Сядьте, гениальный вы наш. В следующий раз не мучайте меня таким кошмаром, а сразу предупреждайте, что ничего не сделали, и сразу, без лишних мучений, получите свое честное и достоверное «отвратительно»…
Наряду со всеми неоспоримыми достоинствами профессора Бабблинг, были у нее и недостатки (хотя, все эти понятия довольно относительны — то, что она сама считала недостатками, в глазах ее учеников превращалось едва ли не в спасительные для них же качества). Одним из таких были ее ораторские дарования — она могла настолько заболтаться сама и заболтать окружающих, что уходила в совершенно несусветнейшие дебри, не имеющие к изначальной теме разговора никакого отношения. Именно на это в некоторых случаях такие бедняги как Рон, которых Бабблинг призывала к ответу «за все хорошее», и уповали, подбрасывая преподавательнице какую-нибудь стороннюю тему для разговора. Однако в этот раз отточенная схема не сработала.
— Рональд, мы вас ждем, не спите. Ну же, не заставляйте меня сомневаться в ваших знаниях относительно истории возникновения футарка. Иначе я подумаю, что это вы у мистера Поттера списали, а не наоборот.
В результате Рону пришлось спешно вспоминать, что он там переводил в начале июля, и переиначивать это в более удобоваримый для прослушивания вариант. Его своеобразная импровизация, основанная на четком и своевременном суфлировании сидящего рядом Поттера, ради такого дела зарывшегося в черновики перевода, продлилась минут десять. Бабблинг, судя по отсутствующему виду, если и умилялась таким «знаниям», то только в глубине души.
— Ну, хорошо, вижу, хоть какой-то толк был от выполнения домашней работы. Садитесь, Рональд, пять баллов Слизерину за импровизацию, еще десять за ваш прекрасный слух, литературные дарования и за то, что не переспрашивали мистера Поттера через каждое слово. Ему, кстати, двадцать баллов за геройство в опасной для жизни ситуации. И пятнадцать баллов со Слизерина в общевоспитательных целях. В результате сами подсчитайте, чего и сколько там у вас прибавилось. А мы наконец-то переходим к моему любимому разделу — переводу рунической письменности текстового вида на английский язык. То, чем вы занимались летом, а некоторые — за пять минут до начала урока, это были, я вас заверяю, «цветочки». С «ягодками» вы познакомитесь на СОВ, и чтобы от переизбытка восторгов по этому поводу во время экзамена никого удар не хватил, мы подробнейшим образом в течение всего года будем разбирать, что откуда берется и куда уходит. Открываем ваши тетради по рунической грамматике и правилам написания. Для начала запишем основные правила перевода текстов…
Пресловутые обязательные правила перевода класс записывал под диктовку профессора до конца урока, мысленно, одним большим ментальным организмом, благодаря за десятиминутную отсрочку Рона и Гарри, вызвавших на себя весь «огонь» — если бы не они, всех ожидало бы еще одно «коротенькое» задание. Ну а так Басшеба Бабблинг ограничилась только еще одной страницей текста.
— Ну и чем это таким увлекательным вы занимались в начале урока? — поинтересовалась профессор, когда двое слизеринцев после урока с нижайшими поклонами и заверениями в собственном раскаянье попросили назад свой листочек. Профессор Бабблинг отложила в сторону работу одного из гриффиндорцев и взяла в руки «черновик» Рона по формуле комплексных чар. — Мистер Уизли.… У меня нет слов. Хотя нет, есть: какое счастье, что вы не ходите на нумерологию! Уверена, будь вы учеником профессора Вектор, во время обеда от нее весь педагогический состав только бы и слышал о ваших методах вычислений! Это же надо… Мистер Поттер, успокойте мою мятущуюся душу, скажите, что это вы еще сами не видели и не проверяли.
— Подтверждаю. Не видел, — лаконично ответил тот.
— А что, собственно, сие есть такое, молодые люди? — похоже, за горами ошибок и ненужных нагромождений преподаватель Древних Рун умудрилась разглядеть главную суть, которая временами уплывала в дальние дали даже от самого составителя этих гениальных формул.
— Нам профессор Вектор сказала, что в конце года мы будем сдавать специализированный экзамен по нумерологии — что-то типа пред-СОВ и как альтернативу ему предложила делать нечто вроде творческой работы, — пояснил Гарольд. — Поэтому я попросил Рона мне помочь.
— М-да, мистер Поттер, с такой помощью вы далеко не уедете.… И что же за чары вы хотите разработать? Судя по количеству разделов в заготовке… два, три… четыре раздела. И еще часть, отдаленно смахивающая, как я вижу, на пятый раздел. Поттер, вы увлеклись комплексными чарами?
— Не совсем, профессор Бабблинг, это была моя идея, — подал голос Уизли. — Меня заинтересовал этот вид магии, и, раз уж выпала возможность, я хотел попробовать свои силы…
— А нельзя ли было начать с чего-нибудь попроще? — Бабблинг снова глянула на листок, на этот раз, приспустив очки на самый кончик носа. — Пять разделов, Мерлин Великий, замахнулись-то на что! Да вы и с одним-то не справитесь — по нумерологии курс составления заклинаний только-только начался, и то это даже скорее переделка одной формулы в другую. По моему предмету составление заклинаний вообще идет факультативом для шести — и семикурсников. Сообщить бы вашему декану, чтобы он отбил у учеников желание лезть в такие дебри… хотя тогда ведь в этой серой рутине ни одной яркой и талантливой звездочки не сыщешь…
— Профессор Бабблинг, могу я вас спросить насчет нашего задания? — робко спросила подошедшая Гермиона Грэйнджер, удостоив слизеринцев несвойственным ей презрительно-гневным взглядом.
Рон на это, пребывая, видимо, в куда лучшем расположение духа, показал девочке язык и, быстро схватив листочек с формулами, почти бегом направился к выходу. За ним, украдкой усмехаясь, последовал и Поттер. Почему-то он был уверен, что все устроится само по себе и в лучшем виде без их помощи, ну а то, что не устроится… слизеринец с некоторым усилием поборол желание оглянуться… можно отложить на потом, и особенно по этому поводу не страдать.
— Мистер Поттер, мистер Уизли, я с профессором Вектор поговорю насчет вашей работы, — крикнула им вдогонку профессор Басшеба Бабблинг. — Если потребуется помощь — обращайтесь!
Последней в расписании шла пара по травологии, вместе с новым материалом для изучения и запоминания: бубонтюберы и их гной как ценнейшее антисептическое средство. Отличился, как ни странно, Гриффиндор: им вообще начиная с прошлого года в травологии на баллы везло все чаще и чаще — вечно ленивому Рону, зачастую уходящему в далекие и пространные размышления, они противопоставили Невилла Лонгботтома, как-раз-таки на травологии оживлявшегося и терявшего свою неловкость и застенчивость.
