Четверть часа спустя Делиад прихромал на конюшню со двора с белыми повязками на левом локте и колене и суровой решимостью на лице.

  -Эй, Аорс! Прикажи-ка вывести наружу скифского вороного! - велел он тотчас возникшему перед ним конюшему.

  - Прости, хозяин, но я не могу нарушить запрет твоего деда.

  - Не бойся, Аорс, я не собираюсь на него садиться. Я лишь немного поучу эту тварь повиновению.

  Конюший кивнул конюху, и через полминуты тот вывел на пару с Ашвином Ворона из конюшни и привязал согласно желанию Делиада его повод покороче к тянувшейся по обе стороны ворот вдоль стены коновязи.

  - Только не по морде, - попросил Аорс, подавая плеть жаждущему отмщения юноше. - Не дай бог, выбьешь ему глаз.

  - Ладно, - согласился Делиад, скривив рот в жестокой ухмылке.

  В этот момент на ведущей к усадьбе улице послышался дробный цокот копыт, и из-за угла на светло-гнедой с белым носом кобыле рысью выехал Ламах.

  Нагнав номарха Лесподия в створе Больших ворот, он передал ему просьбу Делиада остаться сегодня дома из-за внезапного недомогания. Приказав телохранителям во главе с Никием отстать, Лесподий обеспокоенно спросил, что случилось.

  - Ничего страшного, номарх, - заверил Ламах. - Жеребец оказался с норовом, взбрыкнул, и Делиад не удержался в седле. Но упал он очень удачно, отделался только ссадинами на колене, локте и подбородке. Хрисалиск отправил его к врачу и велел остаться сегодня дома... Если позволишь, номарх, я бы попробовал укротить этого дикаря к приезду царевича, - попросил Ламах, решив не упускать подвернувшийся случай выслужиться перед высоким начальством.

  - Хорошо, декеарх, попробуй, - дозволил успокоенный насчёт сына номарх.

  - Погоди, гекатонтарх! - остановил Ламах своего изготовившегося обрушить на непокорного жеребца первый размашистый удар командира.

  - Я хочу предложить тебе кое-что получше, - добавил он, соскакивая с коня около Делиада.

  По указке Ламаха рабы-конюхи выкатили в проулок из соседнего с конюшней сарая одну из стоявших там телег и впрягли в неё слева его гнедую нерассёдланную кобылу, а справа - Ворона, на спине которого опять закрепили седло. Ламах, сев на облучок, взял в руки ременные вожжи; Делиад, по-прежнему, не расстававшийся с заплетенной множеством жёстких узелков треххвостой плетью Аорса, расположился справа от него - напротив вороного.

  Как только конюхи затянули на вороном подпругу, Ламах взмахнул вожжами:

  - Н-но, пошли!

  Гнедая кобыла послушно рванула постромки, увлекая за собой вороного. Выкатив рысцой на перекрёсток, декеарх свернул к Малым воротам. Выехав из города, Ламах повернул направо и натянул вожжи.

  - Что ж, в упряжке он послушен, это уже неплохо, - сказал Ламах, передавая вожжи Делиаду. - Не знаю, какая муха его укусила, когда ты на него сел.

  Ламах прыгнул с передка телеги на круп кобылы, оттуда перебрался в седло. Делиад погнал упряжку по огибающей городскую стену дороге - сперва рысью, затем галопом. Вороной спокойно скакал рядом с восседавшим на спине гнедой кобылы всадником. Доскакав так до Деметриных ворот, Делиад по просьбе Ламаха остановил упряжку на перекрёстке.

  Став на дышло, декеарх пересел на вороного, но, едва почувствовав на спине его вес, жеребец гневно заржал и попытался вскинуться на дыбы, обрывая упряжь, а когда это не удалось, принялся отбивать задом, пытаясь во что бы то ни стало сбросить с себя чужака. Ламах был к этому готов: вцепившись левой рукой в гриву, а правой в высокую заднюю луку седла, он обхватил сильными ногами шею вороного. Так он минуты две-три скакал на конской холке, тщётно пытаясь успокоить бесновавшегося жеребца ласковыми словами, в то время как Делиад изо всех сил натягивал вожжи. Наконец Ламах отпустил седло и ловко соскочил с жеребца на правую сторону.

  Добившись своего, Ворон пару раз победно мотнул вверх-вниз головой на гордо вскинутой шее и успокоился. Зайдя спереди, Ламах недобро поглядел в злые глаза жеребца.

  - Значит, не хочешь по-хорошему, да?.. Ну, что ж, глупая ты скотина, тогда будет по-плохому.

  Обойдя упряжку, Ламах запрыгнул на спину кобыле и, развернувшись в седле вполоборота к жеребцу, кивнул Делиаду. Тот, размахнувшись из-за плеча, со всей силы рубанул со свистом непокорного вороного плетью точно по середине разделённого неглубокой ложбиной крупа. И тут же Ламах свирепо полоснул его поперёк крупа. При первом же ударе упряжка покатила вперёд, но Делиад и Ламах, правой рукой охаживая жеребца, левой крепко натягивали вожжи, не давая напуганным коням пуститься вскачь. Нещадно полосуемый в две руки Ворон громко ржал, непрестанно вскидывал задом и лягал воздух в тщётной попытке порвать постромки и убежать от сыпавшихся на его круп и ляжки ударов, что лишь добавляло его истязателям свирепого азарта.

  Десятки стражей с интересом наблюдали за происходящим с городских башен и проёмов Деметриных и Больших ворот. К тому моменту, когда телега, распугав пасшихся близ дороги коз, коров и гусей, неспешно прикатила к перекрёстку возле Больших ворот, круп Ворона был весь покрыт густой сеткой вздувшихся кровавых рубцов. Круто развернувшись по команде Ламаха в обратную сторону, запыхавшийся Делиад опустил плеть и остановил упряжку. Но едва Ламах осторожно пересел с кобылы на жеребца, как тот опять стал отчаянно брыкаться: как видно, одного урока ему оказалось мало.

  - Вот же упрямая скотина! - воскликнул рассердившийся на этот раз не на шутку декеарх, спрыгнув через минуту на землю. - Что ж, будем пороть, пока не поумнеет! Я ещё не встречал коня, которого не усмирила бы хорошая порка!

  Ламах вновь сел вполоборота на безропотную и потому не битую кобылу и продолжил в очередь с Делиадом учить уму-разуму дурного скифского жеребца по пути к Деметриным воротам. Там Ламах в третий раз бесстрашно пересел со смирной кобылы на жеребца, и на сей раз жестокий урок, похоже, был усвоен: Ворон перестал брыкаться. Тем не менее, Ламах был всё время начеку, ожидая подвоха, и крепко держался за гриву и заднюю луку седла, пока Делиад, сперва рысью, затем галопом, гнал упряжку вдоль стены к Малым воротам. Но вороной ни разу не попытался сбросить чужака: обжигающая плеть оказалась, как видно, хорошим учителем!

  - Давай теперь я на нём проеду! - попросил Делиад, развернув телегу против Малых ворот в обратную сторону.

  - Давай, - не стал возражать Ламах. Спрыгнув с Ворона, он примирительно похлопал его ладонью по крутой взмокшей шее и, став спереди, держал под уздцы, пока Делиад, с обезьяньей ловкостью пройдя по дышлу, уселся на жеребца и ухватился левой рукой за гриву возле холки, а правой - за заднюю луку седла.

  - Только гляди, осторожно.

  - Ладно.

  Убедившись, что Делиад крепко держится, Ламах отпустил узду, сел на облучок и погнал упряжку, то рысью, то галопом, вокруг стены обратно к Большим воротам. Опасения оказались напрасны: вороной покорно нёс на своей спине седока. Проезжая мимо Деметриных ворот, Делиад, глянув на радостно махавших ему из створа руками и копьями молодых стражей, позволил себе даже ослушаться своего декеарха и. отпустив луку седла, победно помахал им рукой. Всё обошлось: жеребец, похоже, смирился со своей участью.

  Развернув телегу против Больших ворот, Ламах решил закрепить успех. Достав из телеги прихваченную из конюшни уздечку, он надел её на жеребца вместо вожжей. Делиад, спрыгнув на землю, взял вороного под уздцы, а Ламах, соблюдая разумную осторожность, стал высвобождать его из упряжи.

  - Молодец, хороший конь, - ласковым голосом хвалил Делиад жеребца, поглаживая его правой ладонью по узкому шелковистому носу. - И что бы я без тебя делал, Ламах!.. Умный конь, славный, красавец... Ламах! Я проедусь на нём до Северных ворот?

  - Хорошо. Но сперва я должен убедиться, что он усмирён, - ответил Ламах, подвязывая снятую с жеребца упряжь к передку телеги. В этот момент Ворон, зорко следивший за обоими своими противниками, попытался хапнуть Делиада за руку, которой тот оглаживал его храп. Делиад успел отдёрнуть руку, отступил на шаг в сторону, крепко держа левой рукой узду возле злобно оскаленных зубов жеребца, и потянул его за собой.