- Ладно, пока ешьте... А после расскажешь, что там натворили тавры.

  К тому времени, когда Савмак, взвалив всю вину за случившееся на одного себя, закончил свой рассказ, послушать который подошли к шатру вождя десятки напитов от соседних костров, солнце успело закатиться за холмистый горизонт, окрасив полнеба малиновой зарёй.

  Вопреки опасениям Савмака, отец не высказал ему прилюдного недовольства и осуждения и не отправил в наказание назад в Тавану, отпустив его и Канита вместе с остальной молодёжью после ужина в гости к соседям-хабеям. Должно быть, вождь взял время на размышление, решив, что утро вечера мудренее.

  Пробираясь за старшими братьями по напоминающему узкую кривую улицу проходу между наружным и вторым кольцами шатров, заполненному отдыхающими на чепраках вокруг рдеющих в сумерках костров воинами, Савмак ради интереса подсчитал на пальцах, что занятый напитами участок составляет сорок два стоящих почти впритык друг к другу шатра в длину и пять в ширину. В каждом шатре ночевало обычно от десяти до пятнадцати воинов. А таких племён у царя Палака двадцать два, не считая шести тысяч сайев! Кто же устоит перед такой силищей?! Уж, конечно, не греки!

  Завидя приближающихся напитов, сыновья и племянники вождя хабеев поспешили от костров им навстречу.

  - Ну что - пойдём? - обратился Скопасис к своему ровеснику и другу Ариабату, наскоро поздоровавшись за руку с юнцами-малолетками Савмаком, Канитом и Сакдарисом.

  - Пошли, - ответил Ариабат, и полтора десятка парней двинулись из табора к пролегавшей неподалёку дороге.

  - Куда это они? - спросил удивлённо Савмак шедшего рядом Ишпакая.

  - Давай, пошли с нами, - поманил друга рукой Ишпакай, загадочно ухмыляясь. - По дороге рассажу.

  - Погоди. Нам надо поздороваться с вождём Госоном, - остановился Савмак.

  - Ну ладно, идите здоровайтесь. Я подожду у дороги. После догоним наших.

  Подошедшие к выделявшемуся несколько большими размерами и воткнутым в землю возле входа бунчуком шатру вождя в центре занятого хабами участка, Савмак, Канит и Сакдарис были немедленно усажены Госоном возле догорающего костра на освободившиеся чепраки его сыновей, а их чаши тотчас наполнены вином.

  Савмак уже с тоской подумал, что сейчас ему придётся в третий раз за сегодня рассказывать о нападении тавров, но, к счастью, Фарзой уже пересказал отцу и всем родичам его рассказ.

  Подняв нетвёрдой рукой полную тёмного вина чашу, успевший уже изрядно захмелеть Госон похвалил Савмака за смелость и находчивость и предложил выпить за его будущие подвиги на Боспоре.

  - Ты, Савмак, молодец! Убил чёрного волка... Никто из моих сы... нов не смог, а ты убил... Отбил нападение таврских со... бак на Тавану... Молодец! Из тебя выйдет толковый вождь... на смену Скилаку, - произнёс непослушным языком Госон и опрокинул в себя одним духом очередную немаленькую чашу. - Надеюсь, что и мой Фарзой... будет не хуже... Хотя, я думаю ни... какой войны не будет... Потому, что Пери... зад... Ха-ха-ха! Перизад ус... рётся от страха перед скифской силой и от... купится от Палака золотом и се... ребром.

  Допив с братьями свои чаши, Савмак поблагодарил вождя за добрые слова и вкусное вино, отказавшись выпить ещё по одной, напомнив, что их ждут друзья.

  - Ну-ну... идите... гуляйте... дело молодое. Хе-хе-хе! - пьяно подмигнул Госон поднявшимся на ноги юношам и гулко засмеялся вместе с четырьмя засидевшимися у его костра сивобородыми скептухами.

  - Ты знаешь, что твой отец считает, что войны не будет? - спросил Савмак Фарзоя, выходя на дорогу, где тот ждал его, Канита и Сакдариса вместе с Ишпакаем, Метаком, Тересом и Агастом, тогда как их ушедшие вперёд старшие братья уже перебрались через лежавшую на пути к Неаполю балку.

  - Ну, это ещё бабка надвое сказала! - выслушав Савмака, возразил уверенным тоном Ишпакай, которому, по большому счёту, не о чём было беспокоиться, ведь в отличие от друзей, его уздечку уже украшал вражеский скальп. - Перисад слишком жаден: даже Скилуру прислал на прощанье вместо золота позолоченную медную посуду! Вот увидите - он не станет платить!

  - И нам придётся самим ехать за нашим золотом к нему в Пантикапей! - добавил Терес, и все дружно рассмеялись.

  - Сегодня утром - я сам видел! - царь Палак отправил на Боспор Главка, сына Посидея, приказав ему швырнуть прямо в рожу Перисаду его медные побрякушки! - продолжал просвещать новоприбывших товарищей Ишпакай, бодро шагая к Неаполю. - А знаете, кто охраняет Главка? Наш Ториксак со своей сотней!

  - А, по-моему, зря Палак отправил к Перисаду посла, - сказал Фарзой. - Нужно было сразу кинуться на Боспор всем войском, пока греки нас не ждут. Я бы послал с нашим послом не одну, а сотни три охраны, которые захватили бы врасплох ворота Длинной стены, а следом подоспело бы остальное наше войско. А так греки успеют приготовиться. Ну упрёмся мы в Длинную стену, а дальше что? Разграбим наших братьев сатавков и довольные вернёмся домой?

  - Ничего, Посидей с нашими неапольскими греками сделает тараны, которыми мы раздолбаем все их стены и доберёмся до самого Пантикапея, - оптимистично заверил Ишпакай. - Ты как думаешь, Савмак?

  - Если бы мы сделали так, как предлагает Фарзой, то чем бы мы отличались от диких разбойников-тавров? - спокойно возразил Савмак. - Думаю, Палак поступил верно: надо дать возможность Перисаду признать и искупить свою вину. А уж затем нападать... Я беспокоюсь только, что если боспорцы решатся с нами воевать, они не отпустят назад Главка и Ториксака.

  Тем часом они перебрались через разрезавшую плато с юга на север, неглубокую в этом месте Западную балку, отделявшую город от Священного поля, и поравнялись с юго-западной башней Неаполя. Дорога была полна группами молодых воинов из других племён. Большинство, как и хабеи с напитами, направлялись к городу, но некоторые, то и дело разрывая сгустившиеся сумерки весёлым гоготом, не спеша брели обратно.

  - Так куда мы идём? Ведь городские ворота уже закрыты, - заметил Канит.

  - Скоро узнаете! - ответил с загадочным смешком Ишпакай.

  Посматривая на темневшую напротив Западных ворот продолговатую башню, которую он уже видел пару месяцев назад, когда вёз домой убитого чёрного волка, Савмак был уверен, что Ишпакай ведёт их поклониться царю Скилуру и царице Аттале. Свернув к гробнице, он попросил Ишпакая рассказать о похоронах старого царя, ведь он единственный в их компании, кто при этом присутствовал. Ишпакай, хоть и мало что видел из задних рядов, охотно исполнил его просьбу, а затем, пока они медленно обходили вокруг сложенной из массивных камней царской усыпальницы, которую греки называли мавзолеем, а скифы уже прозвали "башней Скилура", захлёбываясь от восторга, описал всю процедуру выборов нового царя.

  Остановившись перед утопленной в толще длинной восточной стены низкой медной дверью, молодые напиты и хабеи молча отдали вслед за Савмаком прощальный земной поклон спавшим внизу вечным сном Скилуру и Аттале и пошли обратно.

  Выйдя на развилку, Ишпакай, вместо того, чтобы идти назад к лагерю, повернул в противоположную сторону. На вопросы, куда он их ведёт, он, раздвинув губы в хитрой ухмылке, ответил:

  - Не бойтесь! Вам там понравится! Гэ-гэ-гэ!

  Пройдя вдоль тянущейся слева в пяти шагах от большака длинной белой стены постоялого двора, Ишпакай завёл приятелей в расположенные посередине широкие ворота, гостеприимно распахнутые, несмотря на спустившийся на землю с засеянного звёздными зёрнами неба ночной мрак.

  Постоялый двор Сириска - переселившегося много десятилетий назад из Ольвии грека - имел типичное для подобных заведений устройство: обширный прямоугольный двор, окружённый со всех сторон низкими одноэтажными строениями и широким, полого наклонённым внутрь черепичным навесом, покоящимся на врытых в землю дубовых столбах, соединённых через один внизу крепкими поперечинами. Короткую восточную сторону занимало жилище самого Сириска и его семьи, поварня, кладовые, птичник и хлев с коровами, козами, овцами и свиньями. Три другие стороны были разделены тонкими глинобитными стенами на пять с лишним десятков небольших гостевых комнат.