Как-то Минния перехватил у входа в бани Невмений. Попросив помочь одному своему другу в свалившемся ему на голову судебном деле, он увлёк его со своей компанией в свободную ванную комнату. Записав со слов невмениева друга суть дела, Минний собрался уходить, но Невмений уговорил его раздеться и сесть к нему в ванну, чтобы немного поболтать по-приятельски за кубком вина. Одна из сидевших в обнимку с Невмением грудастых, задастых банных рабынь, почувствовав под водой его толчок, тотчас передвинулась, всколыхнув в широкой мраморной чаше высокую волну, к севшему напротив Миннию.

  - Так куда это ты так торопишься, Минний, что отказываешься провести несколько приятных минут в компании старых друзей? - поинтересовался Невмений, сжимая пальцами правой руки тонкую ножку бронзового канфара, а пальцами левой небрежно тиская выпиравшую из воды дынеподобную грудь своей игриво похохатывавшей подруги. - Не к Тирсении ли? Признайся, ты уже успел отведать её перезрелых прелестей, а?

  Минний сделал большой глоток из своего канфара и пожал плечами:

  - С чего ты взял? Она ведь, кажется, греет ложе твоего отца?

  - Ну так то ночью! Зато днём она весьма охотно даёт себя оседлать более молодым и крепким наездникам. Уверен, что она уже открыла для тебя все свои "двери". Хе-хе-хе! Я, пока жил в доме отца, входил в неё по два-три раза за день и в одиночку, и на пару с братом. Так что, приятель, если хочешь по-настоящему заменить меня в доме Гераклида, как грозился, то не стесняйся и ни в чём себе не отказывай. Ведь, согласись, что для своих сорока лет она ещё вполне аппетитна. Хе-хе-хе!.. А отца не опасайся, старик не ревнив, тем более - Тирсения ему не жена, а всего лишь бывшая рабыня... Слушай! А может ты положил глаз на Агафоклею?.. Смотри у меня! - поставив канфар на широкий бортик ванной, Невмений шутливо погрозил приятелю пальцем.

  - А хоть бы и так - тебе то что? Пусть об этом беспокоится Каллиад, - в тон ему ответил Минний, и оба громко рассмеялись.

  Тирсения и вправду не замедлила явиться в комнаты к Миннию, когда тот вернулся в полдень из города со своим первым заказом. Завлекательно улыбаясь, выставив напоказ крутое бедро и пышную грудь в глубоком вырезе облегающей фигуру голубой столы, она поинтересовалась у нового жильца, не принести ли ему с кухни чего-нибудь вкусненького, ведь до обеда ещё далеко. Может он хочет вина? Пусть не стесняется: она с радостью исполнит любое его желание. По её откровенному похотливому взгляду Минний тотчас понял, что она ждёт от него лишь намёка, чтобы сбросить столу и завалиться с ним на ложе. Но, как ни велик был соблазн, Минний проявил тогда разумную осторожность и не пошёл на поводу у взыгравшего под хитоном фаллоса: вежливо поблагодарив хозяйку дома за заботу, пояснил, что уже выпил и перекусил в городе, а теперь ему нужно работать. Разочарованно погасив улыбку, Тирсения ещё раз попросила, если ему вдруг что-либо понадобится, обращаться без всякого стеснения прямо к ней, и неохотно удалилась.

  Другой причиной, почему он отказался вкусить заманчивых прелестей блудливой поварихи, в самом деле была Агафоклея (тут Невмений попал в точку) и крепнувшее день ото дня желание влюбить её в себя, завладеть её девичьими грёзами. И действительно: от ревнивого взгляда Агафоклеи, украдкой наблюдавшей из своего окошка на противоположном крыле дома, не укрылось, как туда горлицей впорхнула почти сразу за неожиданно вернувшимся средь бела дня из города новым жильцом соблазнительно улыбающаяся Тирсения. Зато, какая мстительная радость охватила её, когда всего через минуту её бывшая нянька вновь появилась во дворе уже без улыбки, с явственной досадой на лице, очевидно получив от нового жильца нежданно-негаданно "от ворот поворот".

  Стоявшая у окошка рядом с Агафоклеей Биона сразу же предположила, что Минний просто побоялся прогневать Гераклида и предложила проверить это.

  Выждав несколько минут, Биона направилась через дворик в хорошо ей знакомые комнаты Невмения. Бесшумно ступая босыми ногами, она обнаружила Минния сидящим в кресле под окном в комнате, соседней со спальней, в которой он устроил свой рабочий кабинет. Держа на коленях покрытый тонким слоем воска самшитовый складень, он задумчиво покусывал верхний конец длинного, тонкого, остро заточенного стиля.

  Отпустив расшитый яркими узорами шерстяной полог, девушка встала у двери и томно вздохнула, привлекая к себе внимание, а когда Минний, оторвав взгляд от складня, уставился на неё, удивлённо вскинув брови, тонким сладеньким голоском возвестила, что зашла узнать, не скучает ли новый жилец от одиночества. Скользнув по ней быстрым взглядом от светловолосой, как у матери, головы до стройных босых ног, Минний спросил:

  - Ты, кажется, служанка Агафоклеи? Это она тебя послала?

  - Нет, я сама... Я пришла сказать, что с радостью окажу красивому господину любую услугу.

  - Благодарю, малышка. Ступай к своей госпоже. Я сейчас не нуждаюсь в твоих услугах.

  - Может мне прийти погреть твою постель вечером, как стемнеет? - с надеждой в голосе спросила девушка.

  - Нет, не нужно... Впрочем, если тебе так уж хочется с кем-нибудь перепихнуться, то мой раб к твоим услугам.

  Биона бросила критический взгляд на завлекательно скалившего зубы из тёмного угла Лага, немножко подумала, кротко вздохнула и поманила его к себе пальчиком.

  - Только уведи его куда-нибудь подальше, - попросил Минний. - Мне нужно сосредоточиться...

  На другой день, выдавшийся по-летнему солнечным и тёплым, около полудня Агафоклея с Бионой сидели на вынесенных из дома низеньких скамеечках под навесом возле своих окон и занимались излюбленной работой и развлечением - вышиванием.

  Как и большинство домов в Херсонесе, дом купца Гераклида был одноэтажным. Посреди небольшого, мощёного битым камнем, окружённого узким деревянным перистилем двора, как обычно, был установлен небольшой, украшенный красивой резьбой, беломраморный жертвенник Зевсу. В дальнем от входа левом углу находилась прикрытая деревянной крышкой глубокая цистерна для сбора дождевой воды, в противоположном углу - мусорная яма. Посередине правого от входа крыла дома находилась красная одностворчатая дверь в прихожую, слева от которой находились комнаты Агасикла, справа - бывшие комнаты Невмения. Крыло на противоположной стороне было женским: там находились покои хозяйки дома и двух гераклидовых дочерей, находившиеся после замужества старшей в полном распоряжении Агафоклеи, Бионы и Тирсении. Отдельного выхода во двор левое крыло не имело - вход туда был через андрон и кухню. Там же около кухни и цистерны с водой находился домашний бальнеум.

  Агафоклея с детства спала в одной постели со сводной сестрой Бионой, бывшей для неё скорее любимой подругой, чем служанкой. Для них не было тайной, что в отсутствие старого хозяина Тирсения охотно дарит свои ласки его сыновьям. Частенько они, сгорая от любопытства, подкрадывались к окнам братьев, подслушивая и подглядывая за тем, что они проделывают с Тирсенией. Мало того, когда Биона подросла и соблазнительно округлилась в нужных местах, Невмений и Агасикл с удовольствием принялись обучать увлекательным любовным играм и её. И теперь, нежно лаская перед сном млеющую от наслаждения Агафоклею, Биона со знанием дела посвящала её во все подробности и тонкости того, как это происходит между мужчиной и женщиной.

  Появление в их маленьком мирке (Агафоклея выходила за пределы родительского дома только с отцом и братьями во время праздников, да ещё иногда ходила в гости к нескольким подругам) нового жильца, да ещё столь необыкновенного и привлекательного, столько всего повидавшего и пережившего, стало для Агафоклеи целым событием. С первого же памятного вечера, когда она услышала его удивительную одиссею, ей страстно захотелось, чтобы он в неё влюбился и сделался ей верным другом, а потом, когда она станет женой Каллиада - и возлюбленным.

  Ждать Агафоклее долго не пришлось: как и накануне, Минний со своим рабом вернулся из города вскоре после полудня. Как только он появился из входного коридора, она поспешно склонила головку, увенчанную высокой копной закрученных в крупные завитки чёрных волос, сделав вид, что полностью сосредоточена на своей работе. Мысленно усмехнувшись, Минний махнул Лагу рукой в сторону своих комнат, сам же, немного помедлив, повернул к левому крылу, чтобы пожелать юной дочери архонта радостного дня (утром, когда он завтракал с Гераклидом и Агасиклом и уходил из дому, Агафоклея ещё нежилась в постели).