Молодец Леня! Как же я у Гриши насчет таблеток "храбрости" не подумал? Очень подходящая версия! А капитан задумался, что-то записал в свою книжечку:

"С шофером-наркоманом в Мирном побеседуем. Только я с соседом преступника по палатке разговаривал, и он никаких таблеток не видел. Но", - улыбнулся, - "тоже заметил, что парень вроде бы тихий, а по вечерам - какой-то возбужденный. Девка, говорил, его таким делала".

"Не девка, а таблетки!" - теперь свою мысль Леня подтвердил уверенно. И капитану, похоже, она понравилась:

"Давайте к преступнику вернемся: где он сейчас может быть?" - опять взгляд на всех по очереди.

"В отряде за меня Юра оставался, его и послушаем!" - предложил Леня, - "он у нас мастер в следах разбираться, пусть и расскажет, что увидел!"

Капитан тут же повернул голову в мою сторону, и чуть заметно кивнул, разрешая высказаться. Ждать я не заставил:

"Подозреваемый во всех несчастьях - молодой парень, по поведению - житель городской. Выжить в нашей жаре, безлюдье и безводье не сможет. На дорогах к ближайшему поселку и на партию следов своих не оставил. То-есть, никуда далеко от отряда с родником не ушел, но и ночью к нему не подходил - наши караульные его не видели", - пока капитан и остальные слушали меня внимательно, - "А прошло трое суток - даже мы, геологи, народ закаленный, без воды и еды не выдержим!"

"Это ты так думаешь!" - капитан покачал головой с усмешкой, - "А он заранее и еду, и воду приготовил! И сейчас уже или к Мирному, или к ближнему поселку подходит! И не обязательно на дороге следы оставлять, можно рядом идти!" - можно конечно, но не везде, и это я хорошо знаю.

"Только", - капитан совсем раздухарился, - "его там уже ждут! Вернемся сегодня в Мирный - а он сидит в каталажке!" - и продемонстрировал на лице уверенность в полной моей несостоятельности в следственных делах. Но сдаваться я пока не собирался:

"И Палыч, и его напарник, и девушка, которая вам так понравилась, следы от сгоревшего Камаза к отряду оставили, потому что не везде можно было рядом с проселком идти. А подозреваемый - нет! Нигде не оставил! Зато были там следы большого сапога, хотя подозреваемого в ту ночь в туфлях видели! Это вас не удивляет?"

Леня и Палыч на кровати зашевелились, а капитан на недолго задумался.

"И много следов сапога было?"

" Нет, несколько в одном месте. Сейчас и их уже нет", - не стал я преувеличивать. Капитан даже вздохнул с облегчением:

"В отряде вон сколько мужиков в сапогах. Прошел кто-нибудь, может раньше, до преступления. И что, теперь их раскручивать, когда преступник уже есть?"

Все ясно, никому лишние отпечатки не нужны, тем более, когда их уже нет. Оставалось высказать свое убеждение, а дальше - пусть капитан решает, что делать:

"В Мирном или в ближнем поселке подозреваемый не появится. Потому что просто до них не дойдет, даже если на такое решился. Он уже мертвый, а по какой причине - вы и узнаете, когда останки найдут. Вот тогда вы насчет отпечатка сапог и задумаетесь!"

"Фантазер!" - капитан мне с возмущением. И больше не смотрел в мою сторону. А говорить начал с Леней, объяснять, что он должен делать в плане поимки преступника, ежели тот все же рядом с отрядом остался. Как будто наш начальник не понимал, что отряд придется продолжать охранять, плюс искать бедного Гришу, обращая внимание и на ароматы разлагающейся плоти.

Поздно вечером капитан наконец выговорился и начал собирать свои бумажки. Попросил найти исчезнувшего шофера - и я его быстро привел, выдернув из молодежной компании, очень довольного.

"Возможно, еще раз придется вас навестить!" - обрадовал Леню и меня. И умотал в Мирный, прихватив с собой Палыча и Рому "для дальнейших следственных действий".

Часть четырнадцатая.

Как только Уазик скрылся, Леня привел Виталия и Славу к нам в домик. Устроились кто где смог, и он открыл военный совет:

"Хреновые дела, ребята. Канавщик, этот партизан, не только начудил - он еще и исчез! Мент считает, что сейчас рвется или в партию, или в ближайший поселок, а Юра говорит", - кивнул в мою сторону, - "что следов на проселках не оставил. И я ему верю! И что парня трупаком считает - тоже верю! Иначе наш родник и столовую уже бы навестил!" - Леня замолчал, в ожидании реакции на речугу, очень удивившую Славу возможным появлением трупака. И начал неотрывно смотреть на Виталия, автора этой идеи, пытаясь проникнуть в его черепушку к блуждающим там мыслям.

"Харакири он сделал", - выдал Виталий как можно равнодушней уже мне известное личное убеждение, - "трупак нужно искать!"

"Вот! И ты так думаешь!"

Леня даже лицом повеселел, а Слава наоборот, теперь к его удивлению добавилось и волнение, как это бывает, когда человек узнает о смерти знакомого.

"Но", - Леня вновь стал воплощением серьезности, и глянул на меня, -"этот же Юра", - так назвать, когда я рядом! - "считает, что канавщик вообще не при делах, а все провернул другой, кто оставил след большого сапога! Чего наш канавщик оставить не мог - был в туфлях, а сапоги его оставались в палатке! И получается, что подставил его кто-то другой! А потом и кокнул! И все ради денег Палыча!"

Слава как сидел на кровати, так и продолжал сидеть, но теперь к его удивлению и волнению, отпечатавшимся на лице, добавилось непонятно что, заставившее его округлить глаза не хуже всем знакомой совы. А Виталий с идеей, вытекающей из наличия отпечатка сапога неизвестно кого, не согласился:

"Отпечаток всего один, и как мне Юра сказал, не на месте преступления", - кивнул на меня подтвердить, что не его это выдумка, - "а на пол пути от отряда, можно сказать, с ним рядом. Там кто угодно мог пробежать".

"Все едино!" - Леня в дискуссию насчет харакири не влез, - "Трупак есть - и что нам делать?"

"Что скажешь!" - Виталий пожал плечами, - "Ты начальник, ты и решай!"

Леня немедля обернулся в мою сторону:

"А ты что думаешь?"

"Прежде всего, насчет трупака пока лучше никому не говорить. Вдруг ошибаемся, и парень жив? Но поискать можно. Если, как Виталий считает, сделал харакири - то недалеко от сгоревшего Камаза, будет лежать на земле - он же сам себя не закопает. А если кокнули - то рядом с отрядом, где он до ночи недалеко от палатки студенток крутился. И труп там же закопали - далеко унести сложно. Или сбросили в дудку БКМ и присыпали".

"Доставай карту!" - приказал мне Леня, - "Посмотрим на ней, где можно труп спрятать".

Карту я достал, минут пятнадцать все ее разглядывали.

"Рядом с отрядом можно только в долине закопать, в кустах. А дудок БКМовских, что бы в них бросить, здесь нет, нам уже легче", - Леня голову от карты поднял, остальные тоже, уже готовые выслушать указание, - "Если сегодня к ночи машина из партии вернется, то завтра после обеда повезу вас к Камазу, все вокруг проверим, и пешком, и с машины. Все же мне больше нравится вариант с харакири", - это уже в мой адрес, - "тогда получается, что преступник у нас один, и искать кто там оставил след большого сапога не нужно".

А я понял другое: исчезнувший пистолетик Палыча останется при трупе, ежели харакири, а если кто-то Гришу кокнул - то останется при неизвестном, и непонятно в чем может еще проявиться.

С предложенной поисковой экспедицией все согласились. И уже с нетерпением ждали, когда военный совет закроется. Но... а если партизан жив? Такой вариант Леня не исключал, а потому всех задержал еще минут на пятнадцать, пока не распределил набравших опыт караульной службы по сменам, для продолжения охраны отряда. После чего Виталий и Слава пошли к себе, а Леня - побежал не знаю куда, решать еще какие-то дела.