Ронан был хорош в грёзах, особенно в Энергетическом пузыре.

Они продолжили движение. Тем временем лес вокруг так и казался неправильным. Как будто они шли по склону, хотя земля под ногами не меняла уровень.

— Расскажи снова, — догоняя, осторожно попросил Адам, — каким образом твои сны стали неправильными. Используй меньше ругательств и больше подробностей.

— Не изменяя Энергетический пузырь вокруг нас? — Хоть Энергетический пузырь и оказался медлительным в ответе на их просьбу о свете, это не значило, что он был бы таким же медлительным, отвечая на воспоминание о ночном кошмаре. Не когда он и без того выглядел таким: серо-зелёная половина мира чёрных стволов.

— Безусловно.

— Они неправильные, как это.

— Как что?

Ронан выдал:

— Просто как это.

Он ничего больше не сказал. Он заорал:

— Девочка-Сиротка!

Кар, кар, кар!

На этот раз это звучало чуть больше как девочка, чуть меньше как птица. Ронан немного прибавил темп, теперь они поднимались. Справа от них голая каменистая поверхность, уходящая круто вниз с несколькими маленькими деревцами, прорывающимися из трещин в голом камне. Они осторожно делали каждый шаг по такому ненадёжному краю; один промах отправил бы их на ярды вниз, без возможности быстро подняться.

Он обернулся, чтобы убедиться, что Адам идёт следом; тот, сощурившись, смотрел на Ронана.

— Думаешь, с твоим сном что-то не так, потому что с Энергетическим пузырём что-то не так? — спросил Адам.

— Возможно.

— То есть, если мы исправим Энергетический пузырь, мы исправим и твои сны?

— Возможно.

Адам всё ещё размышлял, прилагая столько усилий, что Ронану казалось, он мог бы это почувствовать. На самом деле, в Энергетическом пузыре, когда Адам был так близко, возможно, он действительно мог.

— Ты ведь мог нагрезить вещи до того, как мы нашли Энергетический пузырь, верно? Так ты можешь это делать без него?

Ронан остановился и покосился на мрак. Где-то пятнадцатью ярдами ниже наклонный каменный обвал, вдоль которого они шли, заканчивался водоёмом с идеально чистой водой. Он был окрашен в зелёный, потому что воздух был зелёным, потому что всё было зелёным, но в остальном вода была чистой. Ронан мог разглядеть весь путь до каменистого дна. Он был точно куда больше вглубь, чем вширь, бездна, заполненная водой. Это удерживало его внимание.

— Зачем?

— Если ты отдалишься от Энергетического пузыря каким-нибудь образом, пока я всё не исправлю, станут ли твои сны нормальными?

Вот так. Адам, наконец-то, задавал правильные вопросы; вопросы, подразумеваюшие, что он, вероятно, уже знал ответы. Чем больше времени они проводили в Энергетическом пузыре, чем дольше они вместе имели дело со снами Ронана, тем сильнее ночные кошмары Энергетического пузыря отражались в кошмарах Ронана, и наоборот. Тем больше доказательств накапливалось.

Но теперь, когда они сюда добрались, Ронан не был уверен, что хотел бы оказаться по другую сторону. Так много дней на церковной скамье, прижимая костяшки пальцев ко лбу, беззвучно спрашивая: «Что я? Один ли я такой? Что это значит?..»

Он сказал:

— С Энергетическим пузырём у меня получается лучше. С Девочкой-Сироткой тоже. Но...

Он остановился. И смотрел на землю.

— Задай вопрос, — произнёс он. — Просто задай. Просто...

— Какой вопрос?

Ронан не отвечал, просто смотрел на землю. Зелёный воздух двигался вокруг, окрашивая его бледную кожу, а деревья повсюду изгибались чёрным и реальным, всё в этом месте выглядело, как его сны, или всё в его снах выглядело, как это место.

Адам сжал губы, а затем спросил:

— Ты нагрезил Энергетический пузырь?

Голубые глаза Ронана взметнулись к Адаму.

Глава 22

Часы показывали 6:21.

— Когда? — спросил Адам. — Когда ты понял, что нагрезил Энергетический пузырь? Сразу же?

Они стояли лицом друг к другу на вершине наклонного обрыва скалы, далеко внизу простиралась чистейший водоём. Сердце Адама колотилась либо от адреналина, либо от близости к энергетической линии.

— Всегда, — сказал Ронан.

Понимание этого не должно было изменить его отношения к Ронану. Грёзы всегда были впечатляющими, необычными, похожими на ошибки создателя, фокусом энергетической линии, которая позволяла молодому человеку воплощать свои мысли в конкретные предметы. Это была магия, но разумная. Но тут... нужно было не только нагрезить существование всего леса, но и создать место грёз вне собственной головы. Адам находился в грёзах Ронана; вот, что означало такое осознание.

— Вроде всегда, — поправил себя Ронан. — С того самого мгновения, как мы оказались здесь, я узнал его. Мой почерк на скале. Думаю, я сразу же его узнал. Просто мне понадобилось больше времени, чтобы в это поверить.

Он медленно переваривал каждое воспоминания о тех их ранних набегах в этот лес. Кусочки встали на свои места.

— Вот почему он зовёт тебя Грейворен. Вот почему ты не такой, как остальные.

Ронан пожал плечами, но это вышло скорее озабоченно, нежели беззаботно.

— Вот почему латинская грамматика такая ужасная. Потому что грамматика твоя.

Ронан снова пожал плечами. Вопросы так и лились лавиной на Адама, но ему было слишком сложно произнести их вслух. А Ронан вообще человек? Наполовину грезящий, наполовину грёза, создатель воронов, девочек с копытами и целых лесов. Немудрено, что школьная форма Аглионбая душила его, немудрено, что его отец взял с него клятву молчать об этом, немудрено, что он не мог заставить себя сосредоточиться на учёбе. Адам уже давно это понял, но теперь он осознал это снова, полнее, глубже, всю нелепость Ронана Линча в классе для стремящихся в политики.

Адам почувствовал себя немного истеричным.

— Вот почему лес говорит на латыни, а не на португальском или валлийском. О Боже. Я...

Он заключил сделку с этим лесом. Когда он заснул, и Энергетический пузырь был в его мыслях, плутая в его снах, неужели Ронан...

— Нет, — быстро сказал Ронан своим не школьным голосом. — Нет, не я его создатель. Я спросил у деревьев после того, как догадался, почему, чёрт возьми... как, черт возьми, это произошло. Энергетический пузырь существовал каким-то образом до меня. Я просто нагрезил его. Я имею в виду, что я просто придал ему такой вид. Я, не зная того, выбрал эти деревья и этот язык, и всё это дерьмо вокруг. Чем бы это ни было на энергетической линии до меня, оно было разрушено, а значит, не имело тела, формы... когда он пригрезился мне, я придал ему снова физическую форму. Вот и всё. Как это называют? Явить. Я только явил его из какой-то другой хреновой плоскости, в которой он прибывал. Это не я.

Мысли Адама кружились мутной массой; прогресса не было – он топтался на месте.

— Энергетический пузырь — это не я, — повторил Ронан. — А ты всё ещё ты.

Одно дело сказать, а другое дело увидеть Ронана Линча стоящим среди деревьев, которые он явил к жизни, выглядя их частью, потому что и был их частью. Маг... Неудивительно, что Ронан спокойно относился к сверхъестественности Адама. Не удивительно, что ему нужно было, чтобы Адам был таким.

— Не понимаю, какого хрена я вообще тебе это рассказал, — выдал Ронан. — Нужно было солгать.

— Просто дай мне секунду переварить это, ладно? — попросил Адам.

— Как скажешь.

— Ты не имеешь права психовать из-за того, что я просто хочу всё обдумать.

— Я же сказал: как скажешь.

— И сколько тебе понадобилось времени, чтобы поверить в это? — требовательно спросил Адам.

— Я всё ещё пытаюсь, — ответил Ронан.

— Значит, всё еще не можешь... — Адам осёкся. Он внезапно почувствовал, будто его сбросили с большой высоты. Это было то же ощущение, как тогда, когда он знал, что Ронан нагрезил что-то большое. Он только успел задаться вопросом, было ли это связанно с энергетической линией или с шоком от откровения Ронана, как такое случилось снова. На этот раз свет вокруг них ослабел.