— Вы видели это, Мастер? — спросил я. — Ведь это же подделка?

— Ты прав, Жермен. Позже, если хочешь, я объясню тебе, как устроен этот фокус. Обычная ловкость рук. Но меня сейчас интересует другое: ты, похоже, не испугался, несмотря на то что зрелище было не из приятных. Скажи, ты чувствовал что-то вроде страха?

— Нет, Мастер.

— А когда тебе в последний раз было страшно, Жермен?

— Точно не знаю. Думаю, что уже довольно давно…

— Помнишь, каким ты был испуганным, когда только приехал сюда?

— Да, — ответил я, заинтригованный его вопросами. — Меня тогда все пугало, даже эта глупая змея. Но я больше не боюсь.

— А когда мы вернемся в Париж, ты будешь все также бояться бомб и всяких неприятных людей?

— Вряд ли, — ответил я, немного поразмыслив. — Мама говорит, что война кончилась, и я почти не помню, как все было при бомбежке. Но даже если бы это и повторилось… Я больше не чувствую такой боли, чего-то такого внутри… А как вам это удалось, Мастер? Как вы сумели избавить меня от страха?

— Я ничего не делал, Жермен. Ровным счетом ничего. Я просто показал тебе несколько чудес, которых так много в жизни, — вроде нашего дерева или птицы. Ты сам поборол свои страхи, и я искренне горжусь тобой. Однако не каждый способен справиться с ними самостоятельно, а потому мои учителя создали целую систему, позволяющую исцелить себя от страха.

— А меня вы научите? Вдруг в один прекрасный день я снова испугаюсь?

— Конечно, научу, но самому тебе это уже не потребуется. Не исключено также, что многое из этой системы ты использовал интуитивно, когда боролся со своими страхами. Другой вопрос, что когда-нибудь ты сможешь помочь таким образом другим. К тому же учить подобные вещи — одно удовольствие.

Так оно и есть, подумал я, поскольку учиться у Мастера всегда было удовольствием. И хотя он оказался прав и за время пребывания в Бенаресе я окончательно исцелился от страха и душевной травмы, я искренне рад, что могу помочь вам достичь тех же успехов. Заинтересованный читатель найдет необходимую информацию в Первом уроке. Хотелось бы верить, что это поможет вам обрести душевное спокойствие.

Вскоре после произошедших событий мы начали готовиться к возвращению в Париж. В душе моей боролись два противоречивых чувства: я радовался тому, что скоро увижусь с близкими, и в то же время глубоко переживал из-за расставания с новыми друзьями. Но мы знали, что скоро непременно встретимся вновь.

Какое-то время мы с Мастером переписывались. Он писал мне примерно раз в месяц, на чудесной рисовой бумаге, очень мягкой и изящной. Каждую страницу украшала изящная рамочка приятных расцветок, а иногда на самой странице располагался еле заметный рисунок. Это могли быть цветущая вишня, бамбук или птицы. Желая подчеркнуть какую-то мысль, Мастер порой рисовал соответствующую картинку.

Мне так нравились эти письма, что я попросил свою мать вставить их в рамочку, после чего развесил на стене. Я старался отвечать как можно аккуратнее, поскольку мне хотелось, чтобы Мастер заметил, насколько успешно у меня идут дела в школе. Подражая его стилю, я понемногу обрел привычку вставлять в письма маленькие рисунки, от чего не избавился даже во взрослом возрасте.

Затем, к величайшей моей радости, Мастер сам приехал в Париж. Ему вновь предстояло провести множество дипломатических переговоров, но меня это мало интересовало. Зато предложение отправиться с ним в новое путешествие, на этот раз в Гонконг, вызвало у меня настоящий восторг. Стоял август, и на поездку у нас был ровно месяц, поскольку в сентябре мне предстояло вернуться в школу.

— Но насколько это безопасно, ваше превосходительство? — с тревогой спросила мать. — Я знаю, что Гонконг вновь перешел к англичанам, и все-таки…

— Вам нечего бояться, мадам Люмьер, — заявил Мастер. — Люди уже не думают о войне. Жизнь вернулась в привычное русло, и Гонконг стал очень приятным местом.

— Я больше беспокоюсь из-за тропических штормов, — заметила мама.

— Не думаю, что нам грозит серьезная опасность, — сказал Мастер. — В любом случае, мы будем держаться закрытых районов.

— Все это прекрасно, ваше превосходительство, но Жермен может испугаться… Как думаешь, Жермен, тебе будет страшно в тропический шторм?

— Вряд ли, — ответил я, немного поразмыслив. — Весь год я ничего не боялся.

— Это будет своего рода испытанием, — Мастер улыбнулся маме своей лучезарной улыбкой.

— Вы правы, ваше превосходительство, — согласно кивнула та. — Пусть проверит себя в этой поездке.

Разумеется, первой остановкой на нашем пути стал Бенарес, где жила семья Мастера. Мы провели там всего пару дней, прежде чем вылететь в Гонконг, но какой же радостной была встреча со старыми друзьями!

Мы с Мастером отправились на полуостров Коулун, в самую урбанизированную часть Гонконга. Мне нравилось гулять по шумным улицам, наблюдая эту причудливую смесь Востока и Запада. На улицах царила суматоха. Мимо катили машины, рикши и велосипеды. Пешеходы проталкивались в толпе, раскланиваясь со знакомыми и выкрикивая что-то пронзительное. Высотные здания — почти такие же, как в Париже, но с еле уловимой примесью чего-то азиатского — соседствовали с буддийскими храмами.

Люди вокруг говорили на разных языках, поскольку Гонконг был важным международным портом. Однако официальными здесь, как я узнал от Мастера, считались английский и кантонский, так что все вывески и названия были написаны именно на них.

Отовсюду доносились соблазнительные запахи пищи, специй, цветов и благовоний. На углу некоторых улиц стояли китайские магазинчики: здесь вас мог принять доктор и здесь же продавались традиционные китайские лекарства из всевозможных трав. В каком-нибудь из ресторанчиков вам могли подать суп из плавников акулы — настоящий или поддельный, это уж как повезет. А в лавочках по соседству продавались чудесные статуэтки, привозимые сюда со всей Азии. Но так же легко можно было встретить типичный английский паб, христианскую церковь или кинотеатр, в котором показывали голливудские новинки. Погода в Гонконге стояла удушливо жаркая и влажная, но мне было, по большому счету, все равно, а Мастер, привыкший справляться с любыми погодными условиями, также не проявлял ни малейшего беспокойства.

У Мастера были кое-какие дела в Гонконге, однако он очень скоро завершил их и сообщил мне, что мы отправляемся в такое место, куда еще не ступала нога ни одного западного человека. Мы поднялись на корабль — простое суденышко, совершенно не предназначенное для туризма, — и вечером того же дня вышли в море. После ничем не примечательного путешествия я заметил вдали какие-то очертания.

— Это и есть та земля, к которой мы направляемся? — спросил я у Мастера.

— Да, мы уже почти приплыли, — ответил тот. — Это совсем маленький островок, связанный крохотными бухтами с цепочкой других островков. Присмотрись повнимательнее — и увидишь весьма необычное явление. Обрати внимание на то место, где эти отвесные, зубчатые скалы спускаются прямо в море.

К своему изумлению, я заметил, что земля между скалами и морем двигалась и подрагивала, как при землетрясении. Никакой гавани я там не обнаружил — только эту колышущуюся землю. Я не знал, что и думать, продолжая с недоверием вглядываться в загадочное место. Наконец мы подплыли поближе, и тут стало ясно: то, что я принял за землю, было целой флотилией маленьких лодок, прочно связанных друг с другом. Они тянулись вплоть до крохотной бухты, венчавшей этот необычный, похожий на мираж феномен. Перед нами была целая платформа, составленная из лодок. Они тихонько покачивались на воде, и это согласованное движение создавало иллюзию колышущейся земли.

— И как же мы выберемся на берег? — спросил я, очарованный этим загадочным местом. — Гавани тут нет, а маленькие лодки закрыли нам путь к пляжу.

— Они не закрыли его, — возразил Мастер. — Это не препятствие, а мост! Мы переберемся по ним на берег, прыгая с одной лодки на другую. Давай-ка ко мне на руки и полетели!