Мирайя потемнела, но что-то закружилось в оконце, и я понял: Баалшамрут готовится показать мне новый поворот событий. И точно: я увидел, как Фекла бежит по улицам города к какому-то малоприятному зданию. Она постучала в дверь, и ей открыл человек в потрепанном римском облачении — должно быть, тюремщик.

— Впусти меня, — шепнула Фекла, — и я отдам тебе свои сережки. Они из чистого золота.

Тюремщик огляделся и, не увидев ни единого человека, впустил ее внутрь. Фекла передала ему тяжелые серьги, и тот быстро сунул их себе за пазуху. Затем он проводил девушку в камеру. Здесь, на соломе, едва прикрывавшей грязный пол, сидел высокий худой мужчина. Фекла бросилась к его ногам и разрыдалась. Мужчина заговорил. Он стал убеждать девушку, чтобы та была тверда в своей вере. Я с ужасом наблюдал за этим, поскольку знал, что тот обрекает глупышку на страшную смерть, однако ничего не мог поделать. От бессилия мне хотелось убить его. Пришлось даже напомнить себе, что все это произошло две тысячи лет назад и та самая девушка стояла сейчас рядом со мной. И все равно я лишь с трудом сдерживал эмоции. Внезапно в камеру вошли два человека, схватили Феклу и выволокли ее наружу.

— Вон тот симпатичный молодой человек справа — мой бывший жених, — спокойно заметила Баалшамрут. — Они с братом выследили меня до тюрьмы. Видишь ли, им казалось, что семья их опозорена, поскольку я разорвала помолвку.

— Однако судья приказал твоим родителям отвести тебя домой…

— Так они и сделали. Привели и заперли в моей комнате. Когда же я отказалась внимать их уговорам, меня избили. Но стоило им оставить меня одну, как я выбралась из окна и отправилась на поиски Павла. А этот негодяй сделал все, чтобы еще больше укрепить меня в моем идиотском упорстве. Что ж, вот и следующая сцена.

Я увидел, как двое мужчин вновь притащили ее в суд. На этот раз все произошло очень быстро. Судья, взглянув на нее, заявил:

— Я умываю руки. Сжечь ее.

Я увидел, как люди наваливают в кучу дрова и устанавливают столб. Феклу привязали к столбу и разожгли костер. Девушка стала отчаянно оглядываться вокруг.

— Кого ты высматриваешь? — спросил я.

— Иисуса Христа, — ответила она. — Можешь себе представить? Я верила, что он придет ко мне на помощь. Однако пришел кое-кто другой. Вот, взгляни-ка.

Издалека донесся гулкий звук, и земля содрогнулась.

— Моя Наблюдательница, — с улыбкой заметила Баалшамрут. — Это ее корабль произвел такой шум. Она так спешила мне на выручку, что приземлилась не слишком удачно.

Внезапно с небес полился свет, и над костром образовалось облако. Хлынувшие оттуда дождь и град быстро затушили огонь.

— Я все еще верила, что это Иисус Христос, — со смехом призналась Баалшамрут. — Толпа в ужасе разбежалась, и судьи меня отпустили. Все они были здорово напуганы.

Я увидел; как несколько человек развязывают веревки и приказывают Фекле покинуть город. Мирайя вновь потемнела.

— Я покинула родителей и ушла из города. Случилось так, что Павел в это же время смог бежать из тюрьмы. Он прятался в одной из пещер с двумя своими учениками. Я стала умолять его, чтобы он взял меня с собой и позволил мне стать его ученицей. Надо отдать ему должное, поначалу он пытался переубедить меня. Говорил, что женщины-проповедницы с легкостью навлекают на себя неприятности, особенно если отличаются привлекательной внешностью. Но я сказала, что готова рискнуть и что у меня в любом случае больше нет дома. В конце концов он сдался, и мы отправились в Рим. Это было долгое путешествие. Согласно легенде, я ушла в Антиохию, где и стала первой христианской святой. На самом деле это не так. Мы прошли через земли Антиохии, однако события, о которых повествуется в легенде, произошли на арене римского Колизея. Мы проповедовали и крестили, обратив множество доверчивых людей в христианство. Сама я всем сердцем верила в то, что Иисус Христос был моим спасителем… в то время как настоящий Иисус из Назарета преспокойно жил в Марселе со своей женой Марией Магдалиной и с детьми. Он отправился туда после того, как сумел спастись от римлян. Но это уже совсем другая история. А я… что ж, я была совсем молода и неопытна. К счастью, моя Наблюдательница вновь позаботилась обо мне. Да, меня снова арестовали за мои проповеди. Павел в это время обращал в христианство крестьян, живших в окрестностях Рима. После краткого допроса меня отправили на арену, на растерзание львам. Взгляни, — она вновь направила на стену Мирайю.

Колизей, тогда еще новый и опрятный, был до отказа забит народом. Под приветственные возгласы толпы к своему месту под бархатным балдахином прошествовали император и императрица, принаряженные по случаю праздника. Все с нетерпением ждали момента, когда дикие звери, мучимые голодом и жаждой, будут рвать на куски таких же, как они, людей. Кроме Феклы, на арену был брошен еще один мужчина. Толпа радостно зашумела в ожидании кровавого зрелища. Со скрипом поднялись тяжелые железные ворота, и оттуда, ослепленные солнечным светом, выскочили три зверя — два льва и львица. Самцы, потряхивая роскошными гривами, стали кружить по арене, тогда как львица прямиком направилась к Фекле и замерла перед ней, подобно послушной собачонке. Зверюга не делала ни малейшей попытки схватить добычу, а терпеливо ждала.

Один из львов быстро убил мужчину и начал неторопливо пожирать его плоть. Толпа была разочарована таким поворотом событий. Люди жаждали кровавого зрелища, и столь быстрая гибель жертвы их не устраивала. Второй лев припал к земле и прыгнул, рассчитывая схватить Феклу через голову львицы. Но львица взметнулась в воздух и убила его одним ударом. Толпа зашумела. Второй лев оторвался от еды и тоже попытался напасть на Феклу, перепрыгнув, как и первый, через стоявшую на его пути львицу. Та бесстрашно метнулась ему навстречу. Однако ей не удалось убить самца первым ударом. Сцепившись, оба зверя покатились по земле в яростной схватке и в конце концов погибли от причиненных друг другу ран. Голодная львица пожертвовала своей жизнью, чтобы защитить Феклу! Ошеломленной толпе это должно было казаться настоящим чудом. Юная женщина, окруженная телами жертвы-мужчины и трех мертвых львов, стояла с высоко поднятой головой, бесстрашно разглядывая многолюдную толпу. Она даже улыбалась им.

«Освободите девушку! — раздались женские крики. — Ее защищают боги!» Фекла что-то прокричала в ответ, однако слова ее затерялись в многоголосом шуме.

— Можешь себе представить, я заявила им, что богов не существует, а меня охраняет сам Иисус Христос, — промолвила Баалшамрут. — Счастье еще, что никто меня не расслышал. Смотри дальше.

«Свободу ей! Свободу!» — кричало все больше женщин. Император выглядел несколько растерянным: он не знал, то ли ему утихомиривать толпу, то ли подчиниться ее требованиям. Внезапно со своего места поднялась императрица. «Ее следует освободить, — заявила она, опуская по традиции большой палец. — Эта женщина подчинила себе дикого зверя. Не иначе как она девственница и находится под защитой богини Весты. Я настаиваю на ее освобождении». Император, явно довольный тем, что решение было принято за него, тоже опустил палец. Один из рабов спустился вниз и увел Феклу с арены.

— Императрица опустила палец вниз, Синхар Баалшамрут? — в удивлении заметил я. — Разве не следовало поднять его вверх? Ведь она даровала тебе свободу.

— Это заблуждение, которым вы обязаны голливудским режиссерам, плохо знавшим латынь. На самом деле все было как раз наоборот.

— А почему львица стала тебя защищать?

— Зверем управляла Моя Наблюдательница, — ответила Баалшамрут. — В общем, я покинула Рим и отправилась на поиски Павла, чтобы и далее проповедовать перед людьми. Я встретила его за городом, и мы вместе отправились в путь, однако на этот раз все было иначе. После сцены со львами люди решили, что я творю чудеса, и молва об этом разнеслась по всей округе. Куда бы мы ни приходили, люди обращали больше внимания на меня, а не на Павла. Конечно же, ему это не нравилось. Павел, хоть и не имел ничего против моего присутствия в качестве скромной ученицы, женщин никогда не любил и не доверял им — о чем можно судить даже по его писаниям. Когда я столь внезапно прославилась, он стал опасаться, что я узурпирую его власть. В конце концов он меня предал. Сделать это было достаточно просто, поскольку как раз в то время я решила навестить родителей в Маалуле. До меня дошли слухи, что мой бывший жених, Тамир, умер нелепой смертью. Напившись с друзьями, он возвращался к себе домой и попал под колеса запряженной волом телеги. Отец мой к тому времени тоже умер, и мне хотелось примириться наконец с матерью.