Артур мрачно кивнул, мол, да, есть.
- Вот бы туда... заглянуть!
- Тысяча мечей! Не советую!
- Отчего же?
- Гиблое место. Бывали случаи, что некоторые не возвращались оттуда, пропадали бесследно. В любом случае, нельзя соваться туда одному... И вообще там нужен проводник. Особый проводник!
- Где же его взять?
- Такой проводник может найтись только среди хамтов!
- Тысяча мечей! - засмеялся Роллан, подражая Артуру. - И здесь без них никак?
- Получается, что так! - вновь не поддержал Артур шутливы тон Роллана. - Да и вообще - зачем лезть под землю? Есть ли для этого повод?
- А у тебя, Артур, никогда повода не было? Не возникало... желания?
Собеседник Роллана только коротко усмехнулся:
- Излишнее любопытство в нашем мире чревато непредсказуемыми последствиями. А ты, Роллан, как раз-таки господин, страдающий излишней любознательностью. Нет, из тебя, конечно, может выйти толк, даром, что ты сын посвященного, но только если твоя голова уцелеет на твоих же плечах!
- А как ты сам уцелел, Артур? - задал Роллан может быть слишком прямой вопрос, который впрочем главу "Большого патруля" не удивил:
- Это длинная история, - ответил он довольно серьёзно, - лишь тысяча мечей знают, как я до сей поры цел, сам удивляюсь. Возможно, ты знаешь, что у твоего отца я не в чести, всегда недолюбливал он меня за то, что я в отношении его никогда не страдал излишним подобострастием и мог прямо выразить своё несогласие, и даже настал момент, когда я понял, что моей жизни угрожает опасность...
- Неужели отец мог бы покуситься на твою жизнь только из-за каких-то там несогласий? - несколько возмущенно воскликнул Роллан.
- Не так всё просто. Кроме твоего отца, есть Геронтиум, есть ещё несколько лиц, которые хотели бы видеть Гранд-Эллизор куда более управляемым и со всем согласным, чем это есть на самом деле... В общем, я не могу ни в чём прямо обвинять твоего отца, но... Короче говоря, я посчитал за благо удалиться сюда, на Север, тем более, что в тот момент место главы патруля оказалось вакантным...
Тут из-за поворота на дороге вдруг показался небольшой отряд вооружённых всадников, который двигался навстречу их "Большому патрулю", - незнакомцев было всего-то пяток воинов. Но их появление в столь пустынной и дикой горной местности для всех было большой неожиданностью.
Глава ОДИННАДЦАТАЯ
ОСЛОЖНЕНИЯ ЗАРАЙСКОГО
Новый исполняющий обязанности главы российского филиала VES Рем Голышев, он же и по совместительству начальник московского отдела внутренней безопасности VES, пребывал в состоянии крайней озабоченности. И хотя некоторые из его подчинённых и сотрудников, имеющие завистливые мысли, а то и языки, могли бы думать, а то и заявлять, что Голышев рад, пусть и временному (а вдруг и не временному?) вступлению на столь высокий пост, сам он был вовсе не воодушевлен, тем, что вдруг стал "И.О." Даже, скорее, напротив, никак этого не ожидал, почему и был явно раздосадован.
Во-первых, потому что, как правило, руководителей отделов собственной безопасности не двигают на общие высокие посты, потому как уж больно это сама по себе специфическая отрасль работы внутри и без того секретной спецслужбы, навык к чему может только мешать при координации и исполнении общих задач. Ну, а во вторых, действительно, сам Голышев не чувствовал себя вполне готовым к общему руководству русским филиалом VES. Вероятно, перманентный кадровый кризис внутри VES был тому виной, что назначили именно его. И отказаться было нельзя, даже высказать сомнения в целесообразности собственного назначения: внутренняя этика предполагала, что прямые приказы не обсуждаются, но исполняются. Непослушание же было чревато увольнением с соответствующими последствиями. И лучше об этих последствиях не думать.
В отдел внутренней безопасности VES Голышев попал довольно давно и, как будто, случайно. Не задалось у него кое-что в другой спецслужбе, которая никакого отношения к виртуальным реальностям не имела и в которой в своё время Рем оказался, будучи протеже собственного папаши - одного из видных генералов тогдашнего армейского генштаба. Если большинство сослуживцев Голышева-младшего считали, что Рем является вполне "достойным" сыном своего отца, то на самом деле всё было сложней в этой жизни для обоих Голышевых. Сын и впрямь долгое время следовал отцовским "ценным указаниям" (закончил соответствующий военный институт, женился не по любви, но тоже на дочери генерала, был пристроен на соответствующую должность), однако несколько позже начались проблемы.
Сперва через несколько лет видимо благополучного брака Рем развёлся, что, одновременно, в сочетании с одной странной историей, приключившейся в общем-то не по прямой вине Рема, предопределило уход из первой спецслужбы и, опять же, благодаря заступничеству папаши-генерала, поступление на службу в VES. А следом, вскоре после того как Рем обосновался в службе внутренней безопасности, ему пришлось окончательно разойтись во взглядах на жизнь с собственным отцом. Тому тоже были довольно серьёзные причины, о которых Рем не любил вспоминать, а тем паче никогда никому не рассказывал. Да и попробуй расскажи, когда это было не реальное знание, а лишь подозрения, пусть и довольно тяжёлые. А сделайся эти подозрения реальностью, то, тем более - не расскажешь, потому как можно, тогда, и головы не сносить, несмотря на то, что ты Голышев-младший. Так что лучше помалкивать. Безопасней. К этому (помалкивать!) Рем уже давно привык, что называется, по роду же службы. Однако всё же было тяжеловато вот так вот, по умолчанию, иметь собственного отца чуть ли не во врагах. Вероятно, и тот в свою очередь о чём-то догадывался, но поскольку сын помалкивал, то и папаша делал вид, что всё нормально. Проще говоря, они старались не замечать друг друга, если только обстоятельства не вынуждали к этому. Даже мать-генеральша толком не знала об истинных причинах этого почти что вооружённого нейтралитета и очень страдала от этого, фактически, будучи не в состоянии понять, что к чему, какая кошка пробежала между её обожаемым супругом и не менее обожаемым сыном. Даром, что единственным.
Как правило, Рем посещал мать на даче - в среднем, раз в месяц, выгадывая время, когда там нет отца. Последний же, несмотря на пенсионный возраст, оставался довольно энергичным и деятельным, официально руководил им же созданным благотворительным фондом "Узоры России" и не официально рулил компанией "UZOR", об истинной подноготной деятельности и доходах которой Рем имел некоторые догадки и предположения, основанные далеко не на пустом месте, но о которых он и был вынужден помалкивать. При излишней болтливости, опять же, никакой VES, происхождение и родственные связи его не спасут.
Да, так всё обстояло серьёзно. И ничего с этим нельзя было поделать. Впрочем, иногда Голышеву казалось, что он к этому привык. Или - почти привык. Привык к несоответствию желаемого и действительности. Впрочем, а что было и есть желаемое? Когда-то ещё в юности, почти всё воспринималось как само собой разумеющееся - по крайней мере, пока не начались серьёзные расхождения с отцом. Возможно, тому был виной некоторый первоначальный романтизм Рема, который искренне считал, что его отец, прежде всего, служит отечеству, а он, его сын, также должен последовать этой благородной миссии. Когда же, фактически, выяснилось, что это далеко не так и что, помимо, а точнее даже будет сказать, вместо идеи служения отцом-генералом (и не только им, а почти всеми его уровня сослуживцами) руководят совсем иные идеи и цели, - тут-то и выяснилось, что романтический настрой Голышева-младшего не выдерживает проверки на прочность.
Некоторое время, правда, сама специфика службы в VES, как и для большинства сотрудников, вполне занимала и увлекала Рема, однако в последнее время и здесь для него возникли некоторые проблемы. Увы, очень многое упиралось в личность главы русского филиала Джона Зарайского, которого Голышев не просто уважал, но и по-своему любил. Можно сказать, что в какой-то степени Зарайский своей авторитетностью заменил ему отца, хотя сам об это, скорей всего, не догадывался, поскольку Рем старался скрывать такого рода ощущения и чувства. Вообще, всегда старался выглядеть сухарям и педантом в своей служебной деятельности. То, что ему пришлось усомниться в адекватности шефа и не только в адекватности, но и в добросовестности, было очень большим ударом. Наверное, не меньшим, чем конфликт с отцом.