В общем, Магирус всё больше отмалчивался, находясь рядом с братьями, пока, несмотря на внезапно приключившийся небольшой шторм, они не пристали к лавретанской пристани. На ней одиноко возвышалась мамаша Зорро, бывший тюремный врач особой тюрьмы Маггрейда, а ныне - заведующая санчастью в Лавретании и, одновременно, именно тот человек, который полностью разрушил многолетний холостяцкий покой Магируса. Рядом с мамашей Зорро, как обычно, маячил племянник Леонарда Савватий, который, ещё начиная с Маггрейда, прижился при санчасти.
- Макки! - тут же заявила она. - Я вижу ты весь промок, немедленно домой, переоденься!
- Нет, Зо... - пытался возражать Магирус. - Мне сперва нужно всё доложить Леонраду!
- Леонард! - тут же вмешался Савватий. - Леонард знает! Он всё знает!
Мамаша Зорро привычно цыкнула на Савватия, чего тот особо не испугался, но всё же замолчал, и продолжила:
- Никуда твой Леонард не денется, подумаешь срочность! Что, лес переведётся на той стороне, пока ты сменишь штанишки? Да и обед стынет!
Да, именно так почти по-матерински про штанишки и выразилась! Сзади Магирус услышал звуки, напоминающие сдавленное кудахтанье: не иначе, как его спутники с трудом сдерживал смех. Однако старый учёный и бровью не повёл на очередное проявление явного неуважения.
- Ну, хорошо, Зо, перекусить, действительно, надо, заодно и переоденусь, - сказал он, после чего Зорро подхватила его под руку и стремительно потащила в сторону санчасти, где они и квартировали в отдельном дощатом закутке. Было очевидно, что без её прямой помощи сам учёный не смог бы развить такую скорость.
Несколько отставая вслед за ними побрёл и Савватий.
- Как думаешь, он и впрямь способен всё рассчитать? - сказал Фаддей, задумчиво глядя вслед учёно-медицинской паре. - И впрямь сможем переправлять лес?
- Почему нет? - пожал плечами Лука. - Ещё только весна. Но надо постараться, потому что нам повезло, что прошедшая зима была тёплой. Если следующая будет холодной и снежной, то мы здесь просто вымерзнем, перемрём.
- Да, это верно... - согласился Фаддей, проверяя хорошо ли закреплён лодочный трос, - надо будет поднапрячься всем! И без стройматериала и дров нам никак не обойтись.
- Проблема не только в расчётах и планировании, - добавил Лука ещё одну гирьку на весы общей обеспокоенности. - Где возьмём инструмент? У нас всего три пилы. Да и топоров не густо...
- Ну, вот и пойду в кузницу, - вздохнул Фаддей, - надо налаживать производство. Не знаю, как пилы, но топоры будут!
Леонард сидел за небольшим колченогим столиком прямо посреди большого каменного амбара, который теперь заменял эллизорский дворец Закона. Заменял во всех качествах: это было и хранилище закона, и зал собраний, и судебное помещение по делам Закона Эллизора. Убогая, конечно, картина, по сравнению с былым дворцовым великолепием, однако - слава Закону! - чудом было то, что, пусть и в таком непрезентабельном качестве, но Закон был сохранён и продолжал славиться и возглашаться. Правда, несколько поубавилось тех, кто участвовал в этом прославлении, но тут уже ничего не поделаешь, ведь разного рода катастрофические события и межклановые катаклизмы, как правило, не обходятся без потерь и приросту населения не способствуют.
На столе перед главным хранителем лежала стопка бумаг, несколько книг для записей и пара тяжелых на вид папок, которые тоже вскрывали в себе бумажного же рода документацию. После того, как несколько лет назад, благодаря противостоянию с тогдашним главным хранителем Анасисом, вскрылось то, что еще четверть века назад Закон был коварным и предательским образом изменён, дело по восстановлению его подлинности так и не сдвинулось с места. Вынужденное бегство в Лавретанию тем более этому не способствовало. А хуже того, Леонард ощущал страшную внутреннею усталость, из-за чего сама необходимость восстановления подлинника Закона словно бы поблекла и отодвинулась на задний план. Возможно, этому способствовала пропажа младшего сына Леонарда Оззи, который во время спешной эвакуации клана, кинулся в погоню за своей невестой Беллой, похищенной коварным послом Маггрейда Болфусом.
Леонард крайне тяжело переживал эту историю, хотя и старался, чтобы это никак не отражалась на жизнедеятельности клана, ведь проблема выживания оказалась наиболее острой, и расслабляться, тосковать, болеть не было никакой возможности, однако ещё никогда Главный хранитель Закона не чувствовал себя таким внутренне опустошённым и одиноким. Положа, как говорится, руку на сердце, Леонард мог признаться, что никогда ранее и не подозревал, какие могут быть душевные состоянии - не знал такой именно что туги и сердечной боли, - но и признаваться в этом, делиться, было, собственно говоря, не с кем. Старших сыновей - Фаддея и Луку - смущать этим не хотелось, да и не было с ними душевной близости, любимая жена уже более двадцати как оставила этот мир, слуга и старый друг Рон погиб в недавних эллизорских нестроениях, а жив ли Оззи с Беллой, этого никто не знал. В общем, Леонард всегда был очень мужественным человеком и никогда не пасовал перед любого рода внешними опасностями или угрозами, однако навалившееся вдруг в Лавретании одиночество грозило надломить главного хранителя. Внешне Леонард, конечно же, держался: был всё так же невозмутим, тверд, спокоен, хотя, по всему, казался ещё более сдержанным и молчаливым, чем раньше. Но сильней всего его тревожило собственное отношение к Закону: полное отсутствие вдохновения, даже - какое-то странное отвращение ко всему тому, что с Законом связано. Вот это-то и пугало Леонарда в наибольшей степени. В самом себе! Такого никогда ранее не происходило: никакого малейшего сомнения в истинности и правомерности Закона в былые годы и дни жизни не касалось сердца хранителя. И, вот, пусть это даже и не сомнение, но... как бы лучше сформулировать, равнодушие?
Перелистывая страницы из очередной папки, Главный хранитель обратил внимание на следующую запись:
"Слушали отчёт поисковой экспедиции, третьего дня вернувшейся с Севера. Следы Михаила и его отряда не обнаружены. Поисковая дружина потеряла двух человек, растерзанных в лесной чаще в районе горного плато Ловерок чудовищными зверями, которых местные варвары именуют "волколаками". По этой причине, считая риск не оправданным, руководитель поисковой дружины принял решение о прекращении экспедиции и возвращении в Эллизор. Собрание суда Закона, рассмотрев данную ситуацию и после некоторых прений, признало факт прекращения поисков законным. Назначена дата собрания на тему увековечения памяти героического главы клана Михаила, а так же определена процедура избрания нового главы".
"Волколаки-волколаки..." - невольно задумался Леонард. Где-то раньше он уже что-то слышал об этих таинственны и чудовищных зверях, хотя сам лично никогда с ними не сталкивался. А если бы сталкивался, то, наверное, сейчас не сидел бы посреди лавретанского амбара Закона. Да и на территории Эллизора эти самые волколаки вроде как не появлялись. И не было никого из знакомых Леонарду людей, которые, опять же, этих волколаков видели воочию. Хватало опасностей от обычных мутантов да и разного рода иных кривотолков тоже хватало. Один Когтистый дровосек, который якобы бродил в Радиоактивном лесу, чего стоил! А этот самый Ловерок всегда был варварской территорией уже за пределами Эллизора - глухой и малопроходимой местностью, где влачили жалкое существование разрозненный и одичавшие людские племена. Это была окраина куда большая, чем та же Лавретания.
"Вспомнил! - Леонард поднялся из-за своего хранительского стола и начал мерять амбар размеренными шагами, разминая затёкшие ноги. - Кажется, с этими волколаками было связано какое-то пророчество?" Ну, да, что такое было, только помниться плохо, поскольку раздел пророчеств не входил в основной корпус Закона, а был... так, в качестве бесплатного приложения, вовсе не обязательного для возглашения и прославления. Да, пророчествам тоже было место в хранилище, какой-то был отдельный шкаф, куда Леонард почти никогда и не заглядывал, а теперь, пока весь архив закона не разобран и представлял груду бумаг, содержимое того пророческого собрания вообще вряд ли возможно было найти. Впрочем... Какие-то обрывки фраз из того пророческого речения вдруг начали всплывать в памяти.
