- Таир, - раздался голос Гриши, - изоляционной ленты я не нашел. Возьми кусок брезента.

- Ты бы еще кусок кожи предложил! - глухо ответил Таир и соединил концы второго провода.

Яркий свет залил всю буровую. Ребята радостно затопали ногами. Не будь у них в руках веревки, на которой висел Таир, они начали бы аплодировать новоявленному монтеру.

Таир выбрался на помост и направился к забою. Со лба его струился пот. Ребята поняли, каких усилий потребовала от него эта работа. Они накинули на него брезентовый плащ, и он устало опустился на штабель труб.

- Я же говорил... Не обманулся в надеждах... - сказал взволнованный Рамазан Васильеву. В его глазах светилась гордость за любимого ученика.

9

На следующее утро буря начала затихать и к полудню внезапно прекратилась. Но море продолжало волноваться. Только к вечеру оно успокоилось.

Бригада мастера Рамазана достигла проектной глубины и приостановила работу. "Чапаев" привез свежие газеты. Всех интересовала добыча нефти и ход бурения в дни урагана. Мастер Рамазан и его друзья раньше всего пробежали глазами сводку, напечатанную на первой странице газет. Кроме одного треста, не достигшего еще уровня годового плана, все тресты вышли из борьбы с победой.

Теперь бригаду Рамазана интересовал только один вопрос: где придется бурить новую скважину?

- Там, Рамазан Искандерович, - сказал Сергей Тимофеевич Васильев, указывая рукой в сторону острова Нарген, - кто-то из наших мастеров ставит новую буровую.

Члены бригады посмотрели в указанном направлении. В самом деле, на расстоянии четырех-пяти километров от буровой мастера Рамазана, почти на линии острова Нарген из моря поднималась вышка. Впервые увидев ее, все удивились.

- А что, если нам поставят буровую дальше той? - спросил Васильев.

- Нет, Сергей Тимофеевич, - сказал старый мастер, - героизм нефтяника измеряется не расстоянием, которое отделяет буровую от берега, а глубиной скважины, которую он бурит. Пока что я не собираюсь переходить на другое место.

Помощник мастера сначала не понял старика.

- Но ведь мы же закончили здесь работу? Придется же нам бурить новую скважину или нет?

- Конечно, - ответил Рамазан, которому давно уже было известно от Кудрата решение треста. - Но будем бурить именно вот здесь! - и энергичным жестом старик опустил руку вертикально вниз, указывая на устои своей же буровой. - Ты знаешь Семена Владимировича Волкова?

- Того мастера, который изобрел способ наклонного бурения?

- Его. Вот уж в сегодняшних газетах сказано, что он завершил бурение и сдал скважину в эксплуатацию. Стало быть, там из-под больших зданий уже добывают нефть. Мы тоже применим его метод. Если мастер Волков изобрел способ наклонного бурения, то я тоже не зевал. Я изобрел способ, который называю бурением кустовых скважин. От одной конструкции мы поведем наклонное бурение в разные стороны, получим три-четыре скважины, которые и будут давать нефть из разных мест. Понял?

- В таком случае мы можем начать бурение новой скважины завтра или послезавтра, - вмешался Джамиль, слушавший беседу мастеров. - Ведь нет нужды ставить новую вышку?

- Ты прав, сынок, - ответил Рамазан. - Если Волков, сидя на вершине горы, сумел взять нефть из-под городских домов и улиц, то почему бы нам не высосать нефть из окрестностей острова Нарген, сидя здесь же? Если не сегодня, так завтра это будет достигнуто.

Таир молчал и с напряженным вниманием прислушивался к каждому слову мастера.

Члены бригады направились к "Чапаеву". Сергей Тимофеевич взял подмышку свой брезентовый плащ и обратился к Гейдару:

- Ты сообщил товарищам, сынок? - спросил он.

Гейдар опустил голову. Стесняясь и краснея, он ответил:

- Нет, Сергей Тимофеевич. Скажите лучше сами.

- О чем? - спросил Рамазан.

Васильев обратился ко всей бригаде:

- Сегодня я приглашаю вас на свадьбу Гейдара. У нас так и было условлено: сыграть ее в день окончания буровой. В десять вечера пожалуйте к нам.

- Почему же к вам? - спросила Лятифа. - Ведь женится-то Гейдар?

- А ты разве не знаешь, на ком? - взглянул на нее Таир, улыбаясь. Гейдар роднится с Сергеем Тимофеевичем...

Рамазан окинул молодых рабочих многозначительным взглядом:

- Сергей Тимофеевич мстит за порядки старого мира, ребята. И наша дружба переходит в родство.

Запыхтел мотор "Чапаева". Все бросились на баркас. Когда он тронулся с места, Таир достал из чехла свой саз и затянул старую ашугскую песню с пожеланием счастья жениху в день его свадьбы.

Глаза всех были устремлены на Гейдара. Только Таир и Лятифа смотрели друг на друга...

10

Прошло десять дней. Лалэ сидела у себя в кабинете и просматривала сводку итогов работ, выполненных накануне. Вдруг она услышала доносившиеся со двора звуки баяна, встала из-за стола и подошла к окну.

Во дворе управления треста группа ребят, раздавшись в круг, хлопала в ладоши; посредине круга плясал молодой парень.

- Что это такое? Что за самодеятельность в разгар рабочего дня? спросила она входившего в кабинет главного инженера.

- Пришли забирать...

- Что?

- Они ведь победили в соревновании!..

Теперь все стало ясно Лалэ: они, эти парни, пришли за переходящим знаменем Государственного Комитета Обороны, которое теперь было завоевано трестом Кудрата.

- Они должны благодарить бригаду уста Рамазана! - сказала Лалэ, пристально глядя в глаза своему новому главному инженеру, и нахмурилась.

- Вы, как мне говорили, считали, что Кудрат Салманович сумеет выправить положение у себя в тресте не раньше, чем через шесть месяцев. Но, как видно, вы что-то упустили из виду...

Лалэ не успела ответить, - на лестнице послышались шаги и голоса людей.

Через минуту дверь кабинета раскрылась, и впереди всех вошли Миша с баяном и Таир с сазом подмышкой. Большинство прибывших составляла молодежь. Здесь были все братья Байрамлы. Рядом с Таиром стоял Джамиль.

- Здравствуйте, товарищ Исмаил-заде, - начал Миша и, стараясь выдержать свое обращение в официальном тоне, продолжал: - Ввиду того, что мы победили в социалистическом соревновании, это знамя, - он указал рукой на переходящее знамя, висевшее на стене за столом Лалэ, - согласно указанию Центрального Комитета переходит в наш трест!

- Ур...ра...а!.. - громко крикнул Мамед Байрамлы.

Все сперва засмеялись, но затем подхватили, и громкое "ура!" понеслось по коридору треста, где толпились рабочие.

Лалэ надо было сказать что-то в ответ.

- Мы радуемся, товарищи! - сказала она и на миг задумалась: - Радуемся тому, что наши же друзья вышли победителями из тяжелой битвы и удостоились такой чести... Однако... - Лалэ улыбнулась. - Однако это только начало... И наш трест сделает необходимые для себя выводы! - Она подошла к знамени, сняла его со стены и передала Мамеду Байрамлы, у которого на груди сверкали военные медали. - Хорошо вручить его герою двух фронтов! - закончила она.

Принимая знамя, Мамед Байрамлы провозгласил еще громче:

- А мы даем слово, что это знамя навсегда останется у нас!

Зазвонил телефон.

- Да, я, - отозвалась Лалэ и после небольшой паузы сказала в трубку: Ну что же, Кудрат, поздравляю! Все дело в двух процентах: у вас сто двадцать два, а у нас сто двадцать... Приложим усилия, Кудрат!.. - Лалэ покраснела. Не забудь, что мы держали его у себя целых два года.

Как только Лалэ положила трубку, Миша заиграл "Гайтаги" и пожалел, что поблизости нет Самандара.

Молодежь двинулась из кабинета. Мамед Байрамлы, подняв знамя, прошел вперед, и следом за ним все вышли на улицу.

Лалэ строго посмотрела на главного инженера.

- Надо всколыхнуть массу, мобилизоваться... Рассчитывать на одну группу передовиков не приходится. Необходимо двинуть на штурм всех!.. - и она замолкла, понимая, что сейчас не время заниматься разбором допущенных ошибок.

Машина Кудрата стояла на берегу. Сам он беседовал с корреспондентом газеты, глядя на безмолвную зыбь лазурного моря.