Опыт имеет троякое значение: а) он вырабатывает живые принципы деятельности; б) он создает привычки вообще; в) он дает практику в решениях, в результате которой является привычка решаться. Таким образом, опыт непосредственно воспитывает волю; надо только поставить его приобретение так, чтобы воспитание это было наиболее полным и в направлении, указываемом долгом.

В виде помощи аттестующим могли бы являться комиссии из лиц старших, выбираемых, с гласным обсуждением достоинств последнего и тайной баллотировкой, результаты которой, однако, только принимались бы к сведению.

В этом отношении единственной целесообразной системой, как замечено было раньше, является предоставление каждому возможно полной свободы в достижении поставленных ему целей при полной ответственности, т.е. проведение в жизнь самостоятельности. Таким путем не только вырабатываются принципы и привычка решаться в области военных явлений вообще, но еще достигается и непосредственная подготовка к принятию решений на войне, с помощью систематической борьбы со страхом, составною частью ответственности; ответственность же эта должна быть перед законом и его требованиями, а не перед лицом. В последнем же случае воспитательная система достигнет прямо противоположных результатов, так как вместо долга главным мотивом в ряде решений явится страх (начальства), т.е. данная, с которою именно надо всеми средствами бороться.

Из всего изложенного вытекает:

1) В систему обучения должны быть введены в возможно широком масштабе все те занятия, во время которых требуется принятие решений, как-то: маневры (особенно небольшими частями, где больше случаев для решений), двусторонние учения, военная игра, ответственные командировки и т.п.

2) Собственно строевым занятиям должен быть отведен необходимый минимум времени. Из уставов при этом следует выбросить неприменимые на войне построения... Пересмотром уставов одиночного обучения можно одновременно достигнуть сокращения срока, нужного для подготовки молодых солдат;

все же выигранное время следует обратить на обучение (воспитание воли) начальников, начиная с унтер-офицеров.

3) Инспекторские смотры в нынешнем виде их следовало бы отменить. Представляя в большинстве случаев явный дерзкий самообман, соединенный с узаконенным обманом, они являются развращающими, бесцельными и отнимают много времени для подготовки к ним.

4) Высший начальник в каждый свой приезд в часть должен быть инспектирующим последовательно всей отрасли обучения и подготовки к войне. Смотры же (как бы экзамены) должны проводиться только известным отраслям обучения, которые необходимо заканчивать к определенным срокам

5) В прочее время высший начальник должен ограничиваться постановкою целей, предоставляя полную инициативу в способах их достижения. Свобода и ответственность здесь, как и везде.

6) Это не мешает, конечно, начальнику делиться с подчиненными своим опытом и познаниями, что не только желательно, но необходимо. Средства к тому - поучения, беседы, разбор маневров и т.п. Вдобавок такой прием, давая возможность выдвинуть незамеченные, быть может, подчиненными эмоциональные стороны разных вопросов и облекая конкретными подробностями важнейшие стороны последних, будет приучать к сосредоточенному размышлению, являясь важной данной в деле воспитания. Вспомним только знаменитые поучения" Суворова!

7) Необходимо строго и неуклонно следить за тем, чтобы требования высших начальников оставались на строго законной почве. Подобная постановка дела не исключит возможности пользования разными приемами, не указанными в уставе; но именно - как приемами только воспитательными, не включаемыми в смотровые требования{73}. Что бы мы ни делали, а все же - смотровые требования всегда останутся главными деятелями в отношении направления подготовки войск; но при указанной системе они, по крайней мере, будут совпадать с требованиями закона, долга, а не идти с ними вразрез.

Итак, свобода, ответственность и законность, т.е. психологически: необходимость принятия решений, борьба со страхом и долг - вот те три главные данные, на которых основано воспитание воли начальников. Приложение их у нас на практике потребует не только реформ, но подчас и коренной ломки установившихся взглядов. Но значение этих данных так велико, горечь минувших поражений так тяжела, что вряд ли кто не согласится, что каждому из нас, военных, стоит очень и очень подумать о том, как избежать этих поражений в будущем; и одним из главных средств к этому явится приложение на практике рациональных приемов воспитания и самовоспитания.

Общество ревнителей военных знаний. - 1906. - Кн. 1.

Г. Ладыженский

О командном составе армии и системе его подбора

Если бы человечество когда-нибудь создало себе идеал человека, то в нем слились бы все религии, все философии и все политические теории, но эту задачу, может быть, оно не исполнит никогда, потому что до сего времени все его попытки кончались ничем или вернее полной разголосицей.

Но определить идеал военачальника, каковыми были Наполеон и Суворов, человека свирепой борьбы и разрушения, гордого своей духовной, умственной и физической силой, всю жизнь, как одинокий орел, высматривающего с высоты свою жертву, чтобы в мгновение расправить над ней могучие крылья и дать волю железным когтям... определить характер такого человека можно. Он жил когда-то во всех нас частично и только теперь начинает вырождаться или в каторжника, или в дряблого гуманиста.

Чистейший тип русского военного человека дал великий Суворов, которого Россия не в состоянии забыть никогда уже потому, что он был в ней единственным по силе этого духа борьбы и победы и по любви к величию и славе России.

Не надо писать глубокомысленных трактатов по психологии военачальников для того, чтобы более или менее точно определить характер его личности; достаточно пристальнее всмотреться в характер такого человека, каким был Суворов, т.е. взять этот тип из действительной жизни, чтобы составить себе ясное представление о том, к какому именно типу должен приближаться всякий военачальник. Суворов стоит к нам ближе, чем Наполеон, и, кроме того, деятельность последнего далеко не ограничивалась только войнами; как у 1-го консула и Императора у него было много и другого дела, иногда влиявшего на военные операции. Между тем Суворов всю жизнь до 70 лет... только воевал. В промежутки мира он хандрил в стоячей воде обыденной жизни и из Астрахани, куда его послала Екатерина II для переговоров о торговых сношениях с Индией, жалобно взывал: "Боже мой, долго ли еще мне в таком тиранстве томиться".