Эта система Петра Великого - система гвардейской шлифовки всего офицерства - действовала у нас целое столетие и действовала на славу. Таким путем удастся создать монолит, не создавая противоестественной русским условиям и русским понятиям касты. Главным устоем офицерского корпуса должна быть крепко спаянная и тесно сплоченная офицерская полковая семья... Следует знать и помнить, что рота - административная единица, батальон тактическая, а полк - духовная... В полках создается дух Армии, как на кораблях куется дух флота{495}.
Следует отметить, что в военно-учебных заведениях императорской России: кадетских корпусах, юнкерских и военных училищах, военных академиях - петровская идея практической подготовки офицеров, получающих и солидные теоретические знания, всегда существовала. Учебные заведения стремились не терять связь с войсками, поддерживать военный дух и режим, смещая центр тяжести с теории на практическую почву. Среди них так и не прижились военные гимназии, военные университеты, Академия военных наук{496}. Военному воспитанию уделялось значительное внимание, дисциплины изучались в основном военные, специальные (стратегия, тактика, огневая подготовка, фортификация, военная история и т.д.), т.е. из сферы военного искусства, возродить которое призваны были даже военные библиотеки.
Существование кадетских корпусов стало доброй и полезной традицией. До появления военных и юнкерских училищ в 1863 году в основном они готовили офицеров с военным образованием. На 1917 год в России насчитывалось 29 кадетских корпусов, в которых обучалось 15 тысяч воспитанников. За все годы существования на военную и гражданскую службы были выпущены 96,5 тыс. человек. Со второй половины XIX века средние военно-учебные заведения закрытого типа имели целью облегчить военнослужащим воспитание и образование их детей и быть первоначальной ступенью в подготовке офицеров, "доставлять малолетним, предназначенным к военной службе в офицерском звании, и преимущественно сыновьям заслуженных офицеров общее образование и соответствующее их предназначению воспитание", для того чтобы "всесторонне развить физические и душевные способности, правильно образовать характер, глубоко укоренить благочестие и верноподданнический долг и твердо упрочить те нравственные качества, кои имеют первенствующее значение для офицеров"{497}.
В кадетских корпусах действительно готовились верные слуги России, с достаточно развитым национальным чувством, любящие свою будущую офицерскую профессию, способные к корпоративному единению и товарищеской поддержке, стоящие в интеллектуальном отношении на уровне современных требований военного дела. Вопросам воспитания, образования и приучения кадет к серьезному труду придавалось чрезвычайно важное значение ("только широко образованный и серьезно работающий офицер будет полезным слугой царя и родины"){498}.
В военных училищах, а их (без морских) насчитывалось на 1911 год двадцать одно, исходя из уроков Русско-японской войны, предполагалось готовить юнкеров с основательным практическим уклоном. В учебных программах главное внимание было обращено на военные предметы и военную историю, вообще на практическую работу вместо господствовавшего до тех пор теоретического обучения военному делу{499}. В этой связи вновь предлагалось готовить офицеров с "фундамента солдатского", установить обязательный срок пребывания будущего офицера в строевой части для ознакомления с бытом, условиями службы и распорядка войсковой жизни данного рода войск{500}.
Полагаю, что, готовя офицеров, надо заставить каждого имеющего стремление к офицерскому званию побывать сначала в положении солдата и, независимо от окончания кадетского корпуса или гражданского заведения, направлять их сначала вольноопределяющимися в войска, хотя на небольшой срок, примерно на полгода. Находясь в войсках, эти молодые люди должны быть предметом особого внимания войскового начальства и стоять в непосредственной близости в солдату. В конце своего срока пребывания в войсках на них должны возлагаться ответственные обязанности. Особенно полезно назначать их к концу полугодичной службы отделенными командирами, где само положение ставит в непосредственное общение молодого человека с его подчиненными. После этого, с соответственной аттестацией своих ближайших строевых начальников, вольноопределяющийся принимается в училище{501}.
Предлагались и более радикальные меры, в частности, переименование военных училищ в военно-учебные батальоны, их включение в состав армейских корпусов и подчинение командиру корпуса в лагерное время и в случаях несения службы для практики{502}.
Во всех этих мерах совершенно очевидно просматривалось стремление возвратиться к петровской традиции, к его гвардейскому обычаю, к тому, "чтоб никакого человека ни в какой офицерский чин не допускать из офицерских детей и дворян, которые не будут в солдатах в гвардии, включая тех, которые из простых выходить в офицеры станут по полкам"{503}.
С 1909 года Академия Генерального штаба стала именоваться Императорской Николаевской Военной академией, но свою "генштабовскую" сущность по-прежнему сохранила (осталась прежде всего специальной школой Генерального штаба, а не военным университетом, хотя и занималась военной наукой и готовила офицеров с высшим военным образованием для всей армии). Несмотря на споры о предназначении военных академий, продолжал действовать милютинский еще завет, что они "должны прекратить свое значение в смысле университетских факультетов военного образования и сделаться аппликационными школами каждого из специальных ведомств". Другими словами, академии должны быть максимально приближены к потребностям боевой подготовки войск, к войсковой практике. Армии необходимы были офицеры, хорошо знающие не только теорию военного дела, но умеющие практически решать сложные вопросы управления войсками{504}. Только сверх этого военные академии могли позволить себе быть "военными университетами", т.е. центрами военной науки и распространения военного знания. Но в любом случае тесная связь с "Наукой побеждать", армейской жизнью должна быть безусловной.
К. Дружинин: 1. Академия не есть только школа - "фабрика" - для выпуска из нее ежегодно определенного количества офицеров, получивших высшее военное образование, а ее общею или специальною задачей должны быть прежде всего разработка и усовершенствование военного искусства во всех его областях. 2. Главными военными науками должны быть стратегия и тактика, так как в них сосредотачиваются все высшие военные знания... 3. Военная академия должна быть особенно тесно связана с армией, потому что без этого условия военные науки и составят безжизненную доктрину, которая перестанет отвечать современным требованиям военного искусства. Представители академической деятельности должны быть людьми, знающими армию, в ней служившими и постигшими военное дело на основании опыта (предпочтительно боевого); при постоянном прогрессе военного искусства, в зависимости от совершенствования его технической стороны, при академии должна существовать целая школа военных профессоров, одни члены которой заменяются другими, всегда готовыми преемственно продолжать то же дело, но с новым опытом, вынесенным из армии, и с новыми силами, применяя современные требования военного искусства и отбрасывая все устарелое и им не отвечающее{505}.
