Верность слову, не только клятва, всегда отличала офицера. Измена слову, фальшь, низость недостойны звания его. Нигде жажда славы и истинное честолюбие, а не тщеславие, так не важны, как в офицерском кадре. Служба военная в денежном отношении, безусловно, невыгодна и вознаграждает лишь того, кто увлечен военной славой и для кого роль руководителя кажется заманчивой и соединенной с ореолом величия.

Маршал Бель-Иль, напутствуя сына перед вступлением его на службу, говорит: "Люби славу, желание достичь ее должно всегда пламенеть в твоем сердце. Эта любовь к славе поддерживала меня на трудном пути, мною пройденном; она заставила меня забывать, что я родился со слабым здоровьем... Слава ведет передовых людей, которые указывают путь вселенной. Слава - жизнь армии".

Любящий славу не может быть не самолюбив, но его самолюбие не мелкое, не то, которое вызывает в нас зависть и заставляет нас раздражаться возвышением даже ближайшего товарища. Начальник же, не щадящий самолюбия своих подчиненных, подавляет в них благородное желание прославиться и тем, без сомнения, роняет их нравственную мощь.

Обладать честью во все времена было признано необходимостью для офицерского кадра. При всех остальных хороших служебных качествах, офицер не может быть терпим, если он неразборчив в добывании средств для жизни и марает мундир. Кто не может возвыситься до истинного понимания чести, тот пусть лучше откажется от звания офицера, необходимейшему и первому требованию которого он не удовлетворяет.

Честь - святыня офицера, она высшее благо, которое он обязан хранить и держать в чистоте. Честь - его награда в счастье и утешение в горе.

Честь закаляет мужество и облагораживает храбрость.

Честь не знает ни тягостей, ни опасностей; делает лишения легкими и ведет к славным подвигам.

Честь не терпит и не выносит никакого пятна.

Офицер должен уважать человеческие права своего собрата, нижнего чина, опорой его достойного поведения должна быть справедливость, она сдерживает зависть, ведущую нас на низшие поступки.

Кроме перечисленных нравственных качеств, требуемых от офицерства, последнему необходимо сознательное, любовное отношение ко всем солдатским добродетелям. Ему, как специалисту военного ремесла, легче понять, зачем необходимы и строгая дисциплина, и взаимная субординация, и прочный войсковой порядок, стройность и т.д., и потому хороший офицер не только являет пример исполнительности во всем, что требуется солдатским режимом, но и вкладывает всего себя в это дело.

Только при таких условиях офицер может расположить к солдатскому режиму нижних чинов, несмотря на короткий срок службы их под знаменами. Ныне на кадр унтер-офицеров положиться нельзя: они часто сменяются, притом недостаточно развиты. И так как чрез ряды армии проходят теперь все возрастные классы населения, то влияние офицерского корпуса, как было уже выше указано, распространяется на весь народ.

Горе стране, если уходя со службы, солдат выносит отвращение к, солдатским рядам вместо возбуждения или закрепления здорового, героического духа и с ужасом думает о том времени, когда ему снова придется вступить в эти ряды. Проявление в войсковых частях общего духа, стремящегося к увеличению благосостояния части и к подавлению низких стремлений отдельных лиц, всецело зависит от духа и стремления офицерского состава.

Всегда и везде следует помнить, что в организме армии роль сердца выполняет офицерский корпус{103}.

Проанализируем чувства офицера в наши дни. На первом месте стоит неудовлетворенность, которая рельефно проглядывает в армии. Откуда она явилась, и какие причины содействовали появлению и развитию этой нежелательной данной, дошедшей до болезненно-острой формы?

До Русско-японской войны армия находилась в состоянии покоя 26 лет, т.е. другими словами, целое поколение успело пройти и оставить ряды вооруженных сил.

В этот долгий период мира армия исполняла свое назначение и подготовку к войне. Она училась, она истратила силы и средства, она готовилась к бою. Вооруженный мир рассматриваемой эпохи требовал, чтобы в каждую минуту наша военная сила могла стать в ружье. Сколько энергии и труда было потрачено на боевую правоспособность!

Первый выстрел на полях Маньчжурии был неудачен, второй и последующие - еще хуже, а затем с головокружительной быстротой промелькнули Ляоян, Шахе, Сандепу, Мукден и, наконец, роковой день Цусимы.

Армия оцепенела от неожиданности.

Катастрофы не ждали, но она наступила. Офицерам стало ясно, что вся их работа мирного времени бесплодна, скажем более, - отрицательна. Армия шла по ложному пути, и теперь настала расплата. ...>:

При таких ужасных условиях у офицера неминуемо должно было возникнуть чувство нравственной отчужденности от своих сограждан, известный разлад с ними.

Мир изолирует офицера от общества, которое ненавидит войну. Но он человек войны - не только не может, но даже не должен ее ненавидеть.

Чем сильнее офицер любит свое дело, тем более представляется он своим глубоко мирным согражданам каким-то пережитком средних веков. Офицер видит, что общество начинает его понимать все менее и менее. Его собратья начинают презирать высокие воинские доблести, составляющие сущность военного дела и которыми офицер так гордится- Мы не преувеличиваем, сказав, что многие офицеры, и даже наилучшие из них, понемногу начинают себя чувствовать чужими среди своих столь мирно настроенных граждан, благодаря стремлению общества к новому строю.

Полная гармония между армией, постоянной, сильной, дисциплинированной, и нацией наступит тогда, когда наш корпус офицеров проникнется следующими идеями.

Подготовка к. войне остается главной, но не единственной обязанностью офицера; кроме своих обязанностей специальных, офицер должен взять на себя роль воспитателя.

...>: Помимо подготовки к войне необходимо служить и целям прогресса, подъемом умственного и нравственного уровня вступающих в ряды армии. Если этого нет, армия - тормоз, отрывающий сотни тысяч людей от общей культурной жизни. Ныне для создания истинно военной силы необходимо солдата очистить от моральной грязи, дабы она не задерживала правильного духовного развития. Нечего говорить о том, что шумные пиры наших дедов, служившие будто бы выражением необходимого воину удальства, должны отойти в область преданий и уступить место непрерывному и напряженному труду.