Атэ снова сглотнул, подбирая слова.

- Лени, - сказал он мягко, нарочно используя имя, которое не произносил со времён войны, - знаешь, чего я хочу?

Кален опустил пальцы ниже, пересекая стальной ошейник, и слегка коснулся ключицы узника. Того крупно трясло. Атэ не сомневался, он стал бы частью стены, если бы мог.

- Лени, - повторил Атэ почти нежно, вновь обращая на себя внимание.

Кален с трудом оторвал взгляд от мага и повернулся к Атэ. Теперь он коснулся кончиками пальцев виска гостя. Прикосновение было едва уловимым. В нём сквозила нежность отца, встретившего сына после долгой разлуки. Атэ понимал это, как никто. Но он не забыл, как эти же нежные пальцы касались изорванной кожи пленника. Кален что-то говорил. Заставив себя сконцентрироваться, Атэ осознал, что некоторое время крупно дрожит. Он не стал преодолевать эту невольную реакцию – он видел, что если Кален и заметил что-то, то явно понял по-своему.

- … да, тебе я верю, - Атэ наконец разобрал слова.

- Ты оставишь меня с ним? – спросил Атэ внезапно осипшим голосом.

Лицо Калена осветила мимолётная печальная улыбка.

- Всё так же застенчив, - сказал он и потрепал коротко остриженные кудри Атэ, а после взял в ладони его кисть и вложил в дрожащие пальцы связку ключей.

- Разберёшься, - прошептал он, склонившись к самому уху гостя и скользнув губами по хрящику.

Затем быстро отстранился и прошёл к двери. Однако уже у самого выхода остановился, закрепил факел на стене и, помедлив секунду, бросил через плечо:

- Только не убивай его. Я к нему, - Кален усмехнулся, - привязался.

========== Глава 2. Старые враги ==========

Дверь за спиной Калена глухо стукнула, заставив Атэ вздрогнуть. Чтобы успокоиться, он для начала прикрыл глаза и прислушался к темноте. Собственное сердце стучало глухо, как обтянутые войлоком копыта коня в рейде. Сердце пленника рядом и вовсе было едва слышным.

Стены. "Толщиной не меньше метра", - отметил Атэ. Он инстинктивно погрузил руку в противоположный рукав и коснулся маленького конвертика, пришитого к рубашке изнутри. Глубоко вдохнул, заставляя себя расцепить пальцы. «Рано», - сказал он сам себе, понимая, что использовать иту сейчас - значит выдать себя и перед Каленом, и перед пленником. Он открыл глаза и ещё раз посмотрел на темного мага. Тот сидел, изо всех сил вытянув шею, будто вслушивался в движения своего гостя.

- Не бойся, - тихо произнёс Атэ.

Конечно, это не помогло. Зато теперь он, наконец, получил возможность внимательно рассмотреть пленника. Его длинные волосы давно потеряли цвет. По всей длине тут и там они были вымазаны субстанциями неизвестного происхождения. Была здесь и кровь, и что-то ещё, более отвратительное. Изуродованное лицо невозможно было узнать, хотя Атэ и помнил портреты всех отступников лучше, чем имена своих предков. Атэ приблизился и присел напротив пленника. Он протянул руку и осторожно коснулся краешка его одежды. Тело отступника напряглось, натянулось, как тетива лука перед выстрелом. Атэ не знал, хотел ли узник броситься прочь или в атаку – ошейник не позволил бы сделать ни того, ни другого.

- Как мне тебя называть? – спросил Атэ, тщательно контролируя голос. Он был бы не прочь сейчас уйти в транс, но сделать это вот так, сразу после прошлого сеанса, не мог.

Губы узника скривились в усмешке, краешки едва подживших ран разошлись, выпуская наружу капельки крови. Он издал нечленораздельный хрип, но не более того. Внезапная догадка холодком отозвалась в позвоночнике Атэ.

- Открой рот, - приказал он резко, слишком резко и, не дожидаясь реакции, одной рукой взялся за скулы пленника, а другой потянул его подбородок вниз, одновременно просовывая ему в рот палец.

Однако, едва приоткрывшиеся челюсти тут же сжались. Атэ вскрикнул от неожиданной боли и попытался высвободиться. Это оказалось не так просто. Отступник яростно сопротивлялся. Получив толику власти над противником, он уже не желал с ней расстаться. Темный дёргался в железных кандалах, всё крепче сжимая челюсть и, при этом, рискуя не только откусить палец эмиссару империи, но и свернуть шею себе. Ни та, ни другая перспектива не устраивали Атэ, и он наотмашь ударил узника по лицу свободной рукой. Захват на секунду ослабел, и Атэ отскочил прочь, баюкая ноющий палец. Пленник издал злобный нечленораздельный стон.

Атэ тяжело дышал. Он видел кровь на изувеченном лице, на горле, кровью пропитались чёрные лохмотья. Но узник даже не пытался коснуться ран плотно скованными руками. Атэ стало стыдно, и он опустил кисть, напоследок помахав ей в воздухе, словно для того, чтобы стряхнуть боль с укушенного пальца.

- Хорош, - сказал он, всё ещё пытаясь отдышаться. – Первый раунд за тобой. Я буду звать тебя Тар Ханэ – Бешеный Пёс.

Узник довольно оскалился, и Атэ улыбнулся в ответ, хоть темный и не мог этого видеть. Он был доволен и добился, чего хотел – в те несколько секунд, пока паника и боль ещё не овладели Атэ, он нащупал во рту пленника язык и теперь знал, что тот может говорить. Просто не хочет общаться со светлым. "Неудивительно," - мелькнула в голове Атэ короткая мысль, но он отогнал её, сосредотачиваясь на работе.

- Тар Ханэ, - произнёс Атэ, приучая пленника к новому имени, - твой разум цел? Или годы плена сыграли с тобой злую шутку?

Месиво из старых и новых шрамов, служившее пленнику лицом, шевельнулось. Он понял вопрос, но не счёл его достойным ответа.

- Если разумен, то выслушай меня.

Атэ сделал паузу, пытаясь понять, согласился ли узник. Некоторое время царила тишина. Затем маг медленно произнёс, будто почувствовав мысль Атэ:

- У меня нет выбора.

Атэ улыбнулся. Пленник ответил. Ему было любопытно?

- Я не… - он хотел было сказать, что не собирается делать то, чего ждут от него Кален и сам пленный, что не причинит ему боли, но тут же отмахнулся от несвоевременной слабости, которая могла лишь оскорбить собеседника. - Я, - повторил он увереннее, - сейчас открою замок у тебя на ошейнике, – он снова сделал паузу, увидев, как дёрнулся пленник навстречу ему, и прекрасно понимая, что сделано это не в порыве благодарности. – Ты бросишься на меня, - продолжил Атэ, - и попробуешь перегрызть мне горло. Ты мог бы добиться успеха, если бы не был так вымотан, а кандалы сковывали только твоё тело, а не душу. Впрочем, если б это были простые кандалы, я был бы уже мёртв.