Меня дети слушаются, бывает, что строгонько с ними, без этого нельзя.
Если слабо пустить, то будет плохо - и дома и на войне.
Я в колхозе не последний был - работал я честно,
хорошо.
Народ на меня обижался, кого заставлял работать, зато к 25 августа мы всю уборку кончали, весь обмолот. Лодырь обижался, труженик - не обижался.
Кассиром я был, когда перебрался в соседний район. Тысяч 15, а то и побольше бывало.
Я был и бригадиром на сплавных работах, люди меня знали хорошо.
И в армию ушел, все сдал - должником не остался, Убьют - за мной долгов не останется.
Рыбу мы ловим, ее немец для нас глушит.
Я поймал стерлядь одну, а потом еще - по-нашему язь называется. Сварили уху.
Образование у меня - 3 зимы ходил в школу".
Чехов Анатолий Иванович: (1923 года. Родился на Бондюжском хим. заводе, на Каме.
Отец - рабочий, мать - работает на заводе.)
"В Казань приехал в 1931 г., доучился до 7-го класса. Отец запил, бросил мать, осталось 2 сестренки и мать. Пришлось уйти из школы, хотя учился отличником. Географию любил очень, но пришлось бросить.
Проработал на кинопленке и стал жестянщиком, потом на автоген, сварке, потом в гараже стал электриком, газосварщиком, аккумуляторщиком. Я один был по всем специальностям. Пришла повестка 29 марта 1942 г., попросился добровольцем в школу снайперов.
Вообще я в детстве никогда не стрелял, даже из рогатки. Первый опыт из мелкокалиберной винтовки, выбил 9 очей из 50 возможных, и лейтенант разозлился: "По всем предметам отлично, а по стрельбе плохо, ничего из тебя не выйдет". Но я не стал расстраиваться, взялся изучать теорию боевую, оружие. Первый опыт из боевой винтовки - в грудку, в головку. Давали 3 патрона - и я поразил. И с тех пор стал отличником. Попросился я добровольцем.
Захотелось мне быть таким человеком, который сам уничтожает врага.
Захотелось после того, как почитал газету. Хотелось быть знаменитым.
Я научился определять расстояние на глаз, без оптического прибора.
Подойдешь - ошибся на 2-3 метра.
Применение к местности:
Всмотрись, назначь ориентиры, заранее определи расстояние, тогда, как только появится противник, сразу повернул дистанционный маховичок и стреляй (толково рассказал, как приподнимается пенек, для чего служат горизонтальные нити).
Я вижу в оптический прицел, он четырехкратный, там 9 линз, оптически устроен, все увеличивается. Человека видно совершенно, как он себя чувствует, что собирается делать.
Сначала я был инструктор, сержант, учил я людей и снайперской стрельбе, и винтовке, и автомату, и гранате. Уж так получилось, что и на заводе и здесь я овладевал разной техникой легко.
Мои любимые книги? Я вообще мало читал. Отец напьется пьяным, разгонит всю семью, даже, бывало, уроков не учил. Своего уголочка у меня не было.
15-го утром я пошел в наступление.
Наступал я на Мамаев курган.
От своего взвода я оторвался влево. И у меня появилось чувство, что это не война, а просто я учу свое отделение, как надо маскироваться на местности, как стрелять.
С криком "Ур-р-ра!" пробежали метров двести.
Тут пулемет заработал, не дал нам идти. Я пополз, как учили, по-пластунски. И попал в ловушку - по бокам три пулемета и танк. Я сам себе задачу поставил, назад не смотрел, знал: отделение меня не бросит. Я стрелял в упор с пяти метров. Они сидели боком ко мне, высматривали - я уложил одного и второго. Тут сразу по мне ударили три пулемета, танк и миномет.
Я и четыре моих бойца с 9 утра до 8 вечера в воронке пролежали. Потом я рассказал нашим пулеметчикам, где их пулеметы, куда танк ушел.
Сразу меня поставили командиром минометного взвода.
Я определял дистанцию на глаз. Получил приказ разбить дом, сказал дистанцию, и начали бить. Дом разбили.
Рота наступает - и я наступаю, ни на шаг не отстаю. Тут замечаю, что немец бьет только в середину, фланги не трогает. Я догадался, что он хочет атаковать нас с фланга, - и ударил по хатам. До этого условился с пулеметчиками, что они меня прикрывают, а я буду выкуривать их из хат. Тут наша артиллерия по нам ударила, и от роты осталось пять человек.
Когда я получил снайперскую винтовку, присмотрел себе место на 5-м этаже; там стена, меня стена тенью укрывала, а когда солнце, я незаметно вниз спускался.
Я видел оттуда: до немецкого дома 100 метров, в доме автоматчики и пулеметчики. Днем их не бывает, сидят в подвалах.
Я выхожу в 4 часа. Начинает светать. Первый фриц бежит за водой - для начальства мыться. Это уже когда солнце. Бежит он боком ко мне, я в лица мало; смотрю, смотрю на одежду: командир в брюках, курточке, фуражке, без ремня, рядовой - в сапогах.
Я сижу на площадке лестницы. На решетку пристроил винтовку, так, чтобы дым стлался по выбеленной стене.
Они сначала ходили шагом. В первый день я уложил 9.
Один присел и в бинокль на меня смотрит.
За два дня уложил 17.
Пустили женщин - я убил 2 женщины из 5.
На 3-й день смотрю - амбразура! Снайпер. Я подкараулил и дал. Он упал и стал кричать по-немецки.
Не стали носить мин, не ходили за водой.
Я за 8 дней уложил 40 фрицев.
За эти 8 дней я ученика выучил - Заславского. Он за 4 дня 8 уложил.
Им пришлось ход сообщения рыть. Они дорыли ход до дома на Волге - до асфальта, а дальше штаб; они не стали ломать асфальт, решили перебегать из траншеи, через асфальт и в окоп.
Если солнце, на стенке при движении тень, когда солнце, я не стреляю.
Новый снайпер появился у открытого окна, а меня раскрыл наш пэтээровец. Прижал снайпер меня, четыре раза по мне дал. Но все мимо.
Но не пришлось им волжской воды попить.
Они ходят за водой, обедом, с донесениями, за боеприпасами.
Чуть что - за мной: "Чехов, иди, по нам бьют".
Утром они артподготовку сделают и кричат: "Русь, завтракай", потом в обед тоже.
Они вареного едят мало - в мешках таскают себе водку, консервы.
Пока они обедают - автоматчик тыркает.
Вечером - "Русь, ужинать".
Воду они брали гнилую, из паровозов. Утром за водой идут с ведерком. Мне стрелять удобней, когда он бежит, глаз и рука лучше берут, а когда стоит мне хуже.
...Первый - вышел, прошел 5 метров спокойно. Я сразу взял на мушку, беру вперед немного, от носа сантиметра 4. На расстоянии 300 метров беру бегущего с упреждением на две с половиной фигуры.
