- Здрасте, - Валерий, не вставая, со всей галантностью циника поклонился.

- И тебе, не хворать.

- Что-то ты больно веселая, надо бы тебя осмотреть, - он внимательно вглядывался в ее лицо, напряженно хмурясь.

- Вот уж нет, увольте! К вам только попади, душу вынимать станете, потом мозголома позовете.

- Позовем, позовем. Ты ничего не хочешь мне сказать.

- Все нормально, не переживай. Я уже второй месяц не принимаю.

- Это хорошо, а как состояние, больше не болит?

- Иногда болит, но я держусь.

- Хорошо, - Валерий развернулся к ней спиной и продолжил заполнять журнал. - Чего пришла, в барокамеру?

- Ты прям Пинкертон, не иначе, можно? - Марина, не дожидаясь ответа, направилась в отделение.

- Пятая камера. Я за тобой бегать не буду, - задумчиво проговорил Валерий, уткнувшись в экран.

Дверь бесшумно закрылась за спиной, отрезав полоску света из ярко освещенного бокса, оставив толстый луч из иллюминатора, пробивавший почти до половины полумрак отделения. Монотонный гул сотни вентиляторов дополнял тихое течение растворов, подсвеченных жестким светом диодных экранов, которые создавали атмосферу тягучего спокойствия, погружая и так уставшую Марину в сладкую дремоту полузабытья. Легкий теплый ветерок, слабо доносившийся от станции охлаждения, призывал Марину лечь на кушетку и уснуть. Она громко зевнула и усиленно помотала головой, не соглашаясь с предложением коварного бриза.

Марина схватила стул с поста и покатила его к пятой камере.

- Привет, мальчики, - поздоровалась она, проходя мимо барокамер.

Поставив стул у изголовья пятой камеры, Марина устало плюхнулась в него и с наслаждением потянулась.

- Ну, привет, муженек, - обратилась она к спящему Косте,.

Он спал, лицо было спокойным, только глаза поддергивались под веками. Марина облокотилась о прозрачный купол и долго разглядывала его, водя правой рукой по стеклу, очерчивая контуры сурового лица, но, сейчас, такого беззащитного на вид.

- Спишь, да? А я пришла, а ты спишь! - продолжала разговор с собой Марина с детской обидой в голосе. - А вот сейчас разбужу!

Марина забарабанила по куполу кулаками, но толстое стекло не передало ни малейшего звука. Набарабанившись вволю, Марина взглянула на часы, до начала смены оставалось всего пять часов. На таймере барокамеры оставалось чуть менее шести часов.

- А помнишь? - Марина скрежетнула правой кистью по стеклу купола, - Конечно же, помнишь.

Она задержала взгляд на своей правой кисти, потом перевела на Костю, он, казалось, ее слушал, глаза перестали метаться под веками, лицо выражало задумчивость.

- Спи, и я посплю пару часиков, - она поудобнее расположилась на стуле и склонила голову набок, смотря на задумчивое лицо мужа. Глаза ее начали медленно закрываться, и она вскоре заснула.

Костя почувствовал, что проснулся, осознанное желание продлить приятную дремоту подольше сдерживало начавшее просыпаться тело, выхватывая разрозненные картины стремительно ускользающего сновидения. Уши уловили чьи-то торопливые шаги по коридору, тело напряглось в ожидании стука в дверь, но шаги пробежали мимо, унося с собой неразборчивый гомон.

Лежа на спине, отбросив последние кадры сновидений, Костя, все еще не желая открывать глаза, обдумывал сегодняшний день. На отчет он должен явиться завтра, у него сегодня законный выходной, по правде сказать, особого желания отчитываться не было. Мысленно отодвигая от себя ворох пустых формуляров, он решил провести время на пирсе, тем более что сегодня должно было прибыть судно. Нос уловил легкий запах розового мыла, он принюхался, не померещилось. Костя вскочил с кровати, будто стальная пружина вылетела из матраца - Марина!

Он взглянул на календарь, ошибки не было, судно пришло вчера, а он, как всегда встречал ее на дне. Костя сильно стукнул себя тыльной стороной ладони в лоб, отчего покачнулся и сбросил наспех брошенные на стуле вещи Марины. Он аккуратно поднял все с пола, сложил вещи и убрал в шкаф. В комнате уже царил сильный беспорядок от разложенных как попало бесчисленного множества так заманчиво пахнущих вещей, странно, что он ничего не заметил, когда на автомате возвращался в комнату после сеанса в барокамере.

Как примерная горничная, Костя раскладывал все в шкаф, позволяя себе прикладывать стопку этих маленьких, по сравнению с его телом, вещей к лицу и дышать сквозь них, напружинивая все тело от пульсирующего желания после долгой разлуки.

Мысленно упрекнув себя в фетишизме, он заставил себя ускориться. Через пять минут в комнате был порядок, пустые чемоданы он закинул на шкаф. Сил на зарядку уже не хватало, поэтому он решил сразу перейти к завтраку.

Маленький холодильник был полностью забит контейнерами со вчерашнего праздника. Недолго думая, Костя достал контейнер с тортом и, рассудив, что Марине не стоит есть столько мучного, забрал два самых больших куска. Постепенно стол наполнялся всевозможной снедью, глаза радостно горели от этого великолепия, а живот нетерпеливо урчал.

Противно заверещал телефон внутренней связи. Костя с набитым ртом раздумывал, говорить он все равно пока не мог, так что пускай себе трезвонит.

- Возьми трубку, - послышался властный голос Марины по каналу звукового оповещения.

Костя нехотя нажал кнопку.

-Жрешь? - голос у Марины был строгий, но в нем не слышалось ни одной нотки неодобрения.

- Угу, - прожевал Костя, в очередной раз, отклоняя видео-вызов.

- Ты чего от меня прячешься? Встал только?

- Да, только что проснулся, - прожевал наконец Костя, - приходи, у нас тут завтрак не хуже Людовика XV.

- Нашлась голубая кровь, - залилась смехом Марина, - салфетку подвязал?

- Конечно, гольфы подтянул, парик напудрил.

Костя повернул док-станцию камерой на стол и, отсев чуть дальше, разрешил видео-вызов. На мониторе в углу под потолком на весь экран появилось лицо Марины. Глаза ее хитро сузились, придавая лицу сходство с лисьей мордочкой, если бы у нее были ярко рыжие волосы, то сходство было бы колоссальным. Потом глаза широко раскрылись, длинные ресницы часто захлопали, но уголки губ и вспышки в глазах выдали скрываемое ехидство натуры. Марина умело пользовалась этим приемом, заставляя наращивать обороты кровяных насосов многих мужчин, Костя не раз сам подвергался воздействию этих чар, принимая правила игры.

- Хорош дурочку строить, не действует.

- Действует, - Марина ехидно улыбнулась и лязгнула ровными крепкими зубами. - Сейчас укушу.

- Приходи, кусай, - доверительно ответил ей Костя, пододвинув к себе контейнер с салатом. - Ты когда освободишься?

- Ох, не знаю, тут столько разных мужчин, со всеми еще не познакомилась.

- Ну-ну.

- А эти яйцеголовые, все как на подбор. А Томпсон прямо главное яйцо!

- Ты кого имеешь в виду?

- А, ты ж не видел, прохлаждался, как обычно.

- Как обычно, - вздохнул Костя, есть уже не хотелось.

- Новая группа прибыла. О-о-очень амбициозные мальчики.

- Так уж и мальчики.

- Мальчики, поверь мне. А такие смешные, многие лысые, сектанты, не иначе.

- Хм, наука это тоже секта, иного рода, конечно, но без истовой веры вряд ли чего добьешься.

- Ты мне еще этих двух алкашей процитируй, Анатольич с Жаном после второй и не такие темы задвигают.

- Тебе показали нашего зубастика?

- О да! Красавец, это именно мальчик, я проверила.

- Учуяла.

- Ну, можно и так сказать. В целом же ничего особенного, обыкновенная тигровая акула, вот только смущает одна деталь, - Марина задумчиво теребила косу возле лица.

- Какая, вроде ничего необычного.

- Странно, что она сюда заплыла. В местах сильного антропогенного вмешательства они стараются не заплывать.

- Говори проще, там, где человек нагадил.

- Нагадить человек может только сам себе! Но не об этом речь. Ты знаешь, что случилось?

- Нет, а что тут может случиться?

- Так всю жизнь проспишь! Весь улей жужжит об этом!