Гидрокостюм, прилипший потному телу, никак не хотел слезать. Переборов его, она с явным наслаждением сунула его в приемник, майку и нижнее белье она положила в матерчатый мешок, задав предварительно метке адрес своей комнаты.

Освободившись от душной одежды, она распустила волосы и побежала в душевую, подставляя липкое тело под толстые струи холодной воды.

Наслаждаясь прохладой, приятному холоду, нежно сковывающему ноги, заставляя глубоко дышать, наливая тело горячей кровью, Марина чувствовала новое в себе. Медленно уходила тревога, сменяясь уверенностью, уходили прочь былые страхи, казавшиеся сейчас смешными.

Она и раньше принимала этот препарат, но тогда он давал ей лишь приятную прохладу, вместо фантомной боли потерянной руки. Но теперь все было иначе.

Остатки искусственной кожи лоскутами слазили под напором воды, Марина, улыбаясь сама себе, сняла ее полностью.

Смеситель замигал красным и стал прибавлять температуру воды, доводя ее до гигиенической нормы. Марина, разгоряченная холодным душем, выскочила из кабинки. При выходе ее уже ждало чистое полотенце, выложенное на полку заботливым автоматом.

Браслет мигал на столе желтым огоньком, сообщая, какой номер комплекта ей подойдет больше. Она облачилась в костюм медсестры и довольная посмотрела на себя в зеркало, определенно ей шел этот цвет, короткие рукава открывали почти полностью руки. Она протянула к зеркалу свои руки, с любопытством рассматривая себя новую, затем она подошла к стойке перед выходом, и автомат обтянул ее ступни санитарными тапочками.

Неспешно разговаривающие, Валерий и Анатольич не заметили, как Марина прошмыгнула мимо них, только шипение закрывающейся двери, да неуловимый запах свежести заставили их обернуться и замолчать, погрузившись в раздумье.

Марина шла по длинному коридору. Уходящему полукругом далеко вперед, реанимационные палаты были в самом конце. Мимо проезжали тележки, доверху загруженные контейнерами с чистым инструментом после стерилизации. Вокруг все что-то двигалось, обгоняло ее, учтиво предупреждая мягкими переливами мелодий, вокруг кипела жизнь. Она задержалась возле входа в лабораторию, наблюдая, как манипулятор загружает все новые пробы в анализатор. Маленькая тележка недовольно пропиликала позади, требуя освободить въезд.

- Ой, извините, - сказала Марина, отходя от стеклянной двери.

Тележка довольно пропищала и деловито въехала в открывшуюся дверь.

"10 минут, не более" - пришло сообщение от Валерия. Она заторопилась, решив, как-нибудь, растолкать этого угрюмого Парацельса на экскурсию.

Реанимационная палата была рассчитана на три человека, отдельные белоснежные боксы, она вошла в первый и остановилась у входа, не решаясь идти дальше.

Костя лежал на кровати, наполовину замотанный бинтами. Вторая половина тела была опутана хаотичным на первый взгляд множеством датчиков, уходящих толстым жгутом кабелей в край кровати. Монитор мерно попискивал, выводя кардиограмму, глухо хлопал насос станции принудительной вентиляции легких.

Марина закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть, его правой руки не было, из плеча торчала только малая часть, обмотанная белоснежным бинтом.

Марина тихо села рядом и испытующе смотрела на его бледное лицо, с обвисшей, будто тряпка, кожей. Она дотронулась до его левой руки и в страхе отдернула ее, рука была ужасно холодная.

- Костя, - тихо позвала она, понимая, что он ее не слышит. - Это я, а ты опять спишь.

Кардиомонитор коротко пискнул, выводя небольшой пик. Марина вновь взяла его за руку, ищи глазами на мониторе новый пик.

- Ты даже не представляешь, что тут произошло. Но тебе пока не стоит об этом знать, особенно про меня. Ох, каких дел я натворила, но я не раскаиваюсь! - Ей показалось, что его лицо дрогнуло. - Но это все не важно, главное, чтобы ты жил.

Она испугалась своих слов, простая и понятная мысль, свободная от стеснения душевных переживаний, обдумывалась легко, раскрывая перед ней все возможные варианты, не позволяя выбрать только один, лучший. Препарат действовал, ей стоило больших усилий заставить себя перебороть это ощущение спокойного фатализма.

- Помнишь, как мы первый раз встретились? Мне тогда все девчонки прожужжали уши, что у нас появился новый симпатичный инструктор подводного плавания. Я смотрела, как эти мочалки раскрашивались, чтобы тебя цепануть, - она заулыбалась. - Ты мне не понравился, такой был серьезный, а твои семинары - настоящий зануда!

В ее глазах вспыхнул озорной огонек, Марина не сильно сжала его ладонь, погружаясь глубже в свои воспоминания.

Она вспомнила его удивленное и застеснявшееся лицо, когда она в пылу спортивного азарта обскакала остальных претенденток на его сердце, кротким голосом попросив помочь надеть гидрокостюм. Никто, кроме нее, не догадался просто подойти в одном белье к инструктору, протянув вывернутый наизнанку гидрокостюм.

"У меня не получается", - прошептала она, кротко хлопая длинными ресницами. Он тогда ничего не сказал, борясь с желанием смотреть на нее, неловкими движениями распрямляя упругую ткань. Она ловила тогда его застенчивые взгляды, ее забавляло, что мужчина старше нее может так смущаться, тем более, что она не нарушила общепринятых норм, почти, все же комплект белья был подобран специально для провокации.

- Пожалуйста, - Костя протянул ей расправленный костюм, - давайте, Вы больше не будете так поступать".

- Разве я сделала что-то плохое? - искренне удивилась она. Потом они еще долго стояли друг напротив друга, именно тогда она поняла, что для нее это уже не просто игра, которую она привыкла вести с мужчинами, не давая им шанса в конце. Марина засмеялась, вспомнив, как их в этой нелепой ситуации застигли однокурсники, вышедшие в полной амуниции, готовые к погружению в учебном бассейне.

- А помнишь, - она сжала его руку, кардиомонитор слегка дернулся, но она это не заметила, поглощенная своими воспоминаниями, - как мы прятались по углам, как школьники, боялись, что нас застукают. Ха-ха-ха, как это было смешно! Ты был тогда настоящим джентльменом, не требовал от меня большего... может поэтому я и влюбилась? А раньше сама себе обещала, что этому не бывать! Какая я была дура... А может и сейчас, как думаешь?

Марина громко засмеялась. Палата от ее смеха будто раскрасилась яркими красками, вытесняя холодную белизну стерильного помещения. Глаза ее постепенно наполнялись слезами, лицо, раскрасневшееся от чувств, было прекрасно, словно не было всех этих бед, а впереди их ждало только счастье!

И она в это верила, верила всей душой. И к черту, пусть это был лишь препарат, Марина старалась запомнить это чувство, чтобы не забыть, никогда об этом не забывать.

- Я не знала, что мне делать дальше, Боже мой, какой я была дурой. Пыталась тебе доказать, а что доказать, сама уже не помню и не понимаю, - Марина говорила, широко размахивая правой рукой, смахивая крупные слезинки с горящих глаз. - Ты требовал, чтобы я вылезала из воды, а я смеялась в ответ, говоря, что я для акул не представляю пищевой ценности. Как ты злился...

а потом я ничего не помню, не помню.

Она заплакала, закрыв лицо ладонями. Ее больше не смущала титановая рука, которой она никогда не позволяла себе дотрагиваться до своего лица, она ее больше не ощущала инородным объектом, уже не холодным, как раньше.

На последнем погружении группы она долго не вылезала из воды, делая вид, что изучает акваторию. Был теплый солнечный день, такое красивое море, насыщенное разноцветными обитателями прибрежных коралловых рифов. Она боялась, что после экзамена все и закончится, в голове крутился старый шаблон, о том, сколько уже таких же дурочек у него было.

Марина целенаправленно злила Костю, в тайне желая, что он, в конце концов, бросится к ней в море. Запутавшись в собственной игре, она не заметила, как

вдалеке блеснул белый плавник, вызвавший панику на борту катера, и неподдельный страх в его глазах.

Все произошло стремительно, без глупых игр. Акула атаковала ее снизу, яростно вцепившись в руку. Марина не кричала, до последнего пытаясь отбиться второй рукой.