— И, верно, почему? — поддержал чародей.

— Ночью бессонница замучит, — неубедительно объяснился музыкант.

— Так, будет кому сторожить. Что-то не нравится мне тут, подозрительно как-то.

— Да и мне отчего-то мерещится, что гора трупов — это как-то подозрительно, — оценил собеседник и хмуро глянул на Дуню, которая, как и велели, не спала, напряжённо вслушиваясь в разговор. — Чудесно! Ты у нас, похоже, оклемалась.

— Если я скажу, что нет, вы меня дальше понесёте? — с надеждой спросила девушка.

— Нет.

— Жаль, — искренне опечалилась ноша. Она практически притерпелась к его неудобной хватке, а он… он…

Странница покорно сползла с чужих рук и попыталась вернуть себе сумку, но не успела — опекун крепко (иначе у него и не получалось) стиснул запястье и поспешил вслед удаляющемуся мастеру Лучелю. Дуня не возражала.

— Так, всё же, почему бросить, Лу?

Смена! Девушка даже не очень расстроилась из-за того, что перед ней не извинились — мол, так и так, у нас секретные дела, а словарный запас маленький… В общем-то ей было всё равно, зато она разобрала, с каким языком на этот раз имела дело. Впрочем, метод исключения работал, но знакомые слова тоже играли немаловажную роль. Язык, который подходил мастеру Лучелю (кстати, певец говорил с ужасным акцентом) — язык Вирьяна. Хотя… Ну вот, опять! Тогда её «но» преследовало, сейчас «хотя». Дуня поджала губы — опыт заставлял сомневаться, что для первого из женишков язык сэра Л'рута родной. Вон, его давний, очень давний, пусть по собственному признанию сам Вирьян и не старик, друг свободно общался не на одном и, что-то подсказывало, даже не на трёх языках.

— Потому что я тебе уже несколько раз повторил: не нравится мне здесь. Всё мертво, а ощущение засады, что на нас вот-вот нападут, не проходит. Разве не чувствуешь?

— Чувствую. И что?

— Что… Нас атакуют, а у тебя в руках это.

— Когда атакуют, тогда и брошу, благо отбиваться есть чем, а она, хоть и странная, с озарениями — быстро сообразит, где укрыться. Потом её схоронку дольше искать придётся.

— Дольше искать, — передразнил мастер Лучель, приседая у очередной неприглядной кашицы из мяса, костей, ткани, дерева и металла. Ничем не сдерживаемый менестрель встал рядом, наклонился, с интересом наблюдая за напарником. Дуню, вынужденную быть там, где и певец, затошнило, но вывернуть желудок не удавалось, так как она с этим успешно справилась несколько ранее, сразу же после гибели твари-человекозаводчицы. В обморок отчего-то тоже не падалось, хотя штормило странницу изрядно. «Присмотрелась» она, что ли, ко всей этой пакости?

— Что же тут произошло?! — музыкант заговорил медленно, словно разбирался в уме со сложной проблемой и уже практически нашёл её решение. Выходит, за разглагольствованиями да спорами он размышлял над чем-то другим. Над тем самым заданием, которое чародей предлагал выполнить полностью? — Неужели саламандра?

— Саламандра?! Я на неё в последнюю очередь подумал бы. С чего ты взял?.. М-мм, только без позы оскорблённой невинности, мальчик мой! Мне нужны аргументы, так как велика вероятность, что ты прав.

— Надеюсь, что нет, — кажется, у парня и в мыслях не было возмущаться. — Конечно, оружия массового поражения не так уж, мягко говоря, мало, но… Вот дерьмо! Этот язык не подходит для научных диспутов. В нём же просто-напросто нет обычных терминов!

— Привычных, — поправил маг. — Я бы тебе посоветовал вернуться на цину, так ведь… — мастер Лучель помолчал. — Я о той, что дольше искать. Мальчик мой, тебе в голову не приходило, что эта девица появилась здесь чересчур вовремя? Или наоборот — тут уж с какой стороны смотреть. Ты вообще знаешь о ней что-нибудь, кроме имени, на которое она отзываться забывает. Лаура. Гадость.

— Что? — догадалась подать голос Дуня.

— Да, сообразительная, — кивнул чародей и резко перешёл на язык Эстрагона, видимо, цину. — Ничего, девочка, это мы о своём…

— Заткнись, творческая твоя душа! — рявкнул волшебник. — Теперь я понимаю, чем ты намерен отбиваться от врагов! Благо ничем другим ты и не умеешь. Вот только пойми, мальчик мой, не все оценивают искусство, мало кто чувствителен к звуку, а некоторым так и вовсе медведь на ухо наступил — что ты с ними делать станешь? Настоящий бой — это не кабацкая драка, в нём и убивать порою приходится.

И что? Этот служитель Мельпомены и почитатель Гермеса, удачно делающий вид, что имеет отношение к совершенно другой музе, не говоря уж о богах, явно уже занимался членовредительством — и не все его противники, а то и жертвы, оставались среди живых. Дуне достаточно было припомнить лицо менестреля, когда он заносил статуэтку над безумным правителем. Да, тогда парень не смог принести смерть, но лишь оттого, что это и впрямь была не его работа. К тому же наследничек без чужой помощи прекрасно справился.

— Лу, чего ты взъелся?

— Не хочу стать свидетелем рождения новой шедевры!

— Это всего лишь считалка. К слову пришлась. И не моя она, — пожал плечами музыкант. — Я её где-то слышал.

Дуня тоже. Имена там, правда, были другие, но народное творчество на то и народное, чтобы подходить каждому да по любому случаю.

— Надоел ты мне больше пареной репы, мальчик мой… Так, что насчёт саламандры? Говори на цине.

— А что насчёт фейерры? — менестрель вновь пожал плечами. — Ядерная исключается сразу. Во-первых, не похоже абсолютно. Во-вторых, ты меня отсюда выкинул бы ещё на остаточной энергии портала.

— С чего бы мне так себя утруждать? — скептически хмыкнул маг.

— Я ведь не совсем твой мальчик. Вернее, совсем не твой, а, как бы так выразиться… вроде как золотой, — отмахнулся парень. — Что там у нас ещё по… хм, естественной линии? Химия, бактериология…

Выражений, которые последовали дальше, Дуня не знала — в Эстрагоне их не за чем было учить. Мастер Лучель напрасно опасался за свои секреты. И, судя же по мрачневшему с каждым словом лицу, он зря сомневался в аналитических способностях напарника.

Несмотря на удручающий пейзаж, страннице хотелось есть.

Она довольно-таки быстро отвыкла от нерегулярного питания. Если на чистоту, и отвыкать было не от чего: детство и школьные годы сейчас казались далёкими, чтобы помнить, как жилось тогда; в институте Дуня о еде попросту не задумывалась — когда та действительно требовалась, всегда находилась в достаточном количестве; под боком у Пышки и Рая, даже стесняясь их до немоты, невозможно было остаться голодной — оба повара с лёгкостью могли перекормить. По дороге от замка сэра Л'рута к кафе «Дракон и Роза» еда стояла на втором месте, но ограничений в общем-то тоже не имелось: близнецы-турронцы и сами любили набить желудки, а железнодорожная бригада, кажется, всегда была рада собрать обед в неурочный час. Конечно, в обозе Пятиглазого пищу выдавали строго по расписанию, но у запасливого Сладкоежки в карманцах всегда обнаруживалось яблоко, не очень чёрствая горбушка или кругляш сладкой репы. Мальчик, похоже, сам это не ел, делая запасы для великовозрастной подопечной, неумехи и неженки. Пожалуй, только в самом начале своего странного путешествия Дуня испытала некоторые неудобства из-за отсутствия чего пожевать, но и тогда она больше боялась, нежели страдала от голода. Сейчас же страха не было. И чего пугаться, если за руку тебя держит настоящий защитник, а вокруг одни мертвецы? Девушка уж позабыла, как бегала от ожившего скелета и как на ней отразилось случайное прикосновение призрака.

— Темнеет, Лу.

Что же она такая к жизни неприспособленная?! Не догадалась прихватить с собой ни хлеба, ни плитку шоколада, пусть то и другое ненастоящее, зато сытное!

— Верно. И ветер поднимается. Будет ураган.