— Хм, обычные люди иначе реагируют, — оценил певец. — Для меня этот шум тоже не беда, а для горожан… Мало того что непрерывная подстройка под чужие разумы буквально раздалбывает мироздание, она, прежде всего, сводит с ума, расстраивает мозги, превращая их в едва-едва мыслящую кашу. Город портовый, столица, этими грамотками… — Он потряс свитком. — …пользуются постоянно, все: чародеи и простые люди, богатые и бедные, взрослые, старики и дети. Тем они разрушают и мир, и собственные души. Правитель, а с ним и его подданные свихнулись — и всё из-за какого-то маленького, лёгкого, не буду отрицать, полезного, но бесконечно не правильно употребляемого заклинаньица!.. Я сюда, хм, угодил всего неделю назад. Делать мне здесь было нечего, дома ждут не дождутся, работы… Я сразу попытался выбраться, но какой же мне сюрприз уготовили! За выход нужно платить. Я — на мели. Пришлось денюжку искать. Голос у меня вроде бы неплохой, репертуар тоже ничего, профессиональных менестрелей не встретил. Уж лучше бы в доки чернорабочим нанялся! Когда старенькое пел, ещё ничего, порой душевно выходило — половина стихов для «достопочтенной публики» перевелась. Бывает со мной…

— Точно! — обрадовалась Дуня. А она-то гадала, как же так получилось, что песню она поняла, а родной язык исполнителя — нет.

— Хм, — кажется, ему не понравилось, что его перебили. — Потом я сдуру насочинял дразнилок — премерзкий это всё-таки городишко и набольшие здесь ему подстать… Или наоборот, что вернее. Озвучил. Кхе, навеселе немного был. Повязали мигом. Обычные граждане, а потом уж страже сдали. Измену приписали — еле выкрутился, так что пыток не досталось, но в камере до сих пор скучаю. Я бы подумал, что забыли, так ведь кормят.

Странница решилась.

— А если я вас выпущу, вы поможете мне «братцев» вытащить? — зачем ей спасать тех, из-за кого она сюда попала, Дуня и сама не знала, но отчего-то именно это она и попросила в обмен на малюсенькое одолжение певцу.

— Ты уверена, что их не из гробов выковыривать придётся?

— Нет. Но думаю, патрульные сначала попытаются выяснить, где подельники. Они хотели статуэтку украсть… м-мм, Дева-хранитель, что ли. Там ангел и мальчик… Но не удалось.

— Тогда да, у тебя есть шанс застать их в живых, — кивнул собеседник и вновь подошёл к решётке. — Что ты стоишь? Открывай уж. Помогу.

Дуня охнула и взялась за кольцо с ключами. Провозилась она с замком минут пять, лязгая железом о железо, казалось бы, на всю тюрьму, но охранники не слетелись проверять источник шума. Девушку это нисколько не успокоило: она, как мгновение назад певец, считала, что с побегом они опоздали — наверняка за ближайшим поворотом их схватят, и виселицы им обоим уже не миновать. Однако за ближайшем поворотом была всего лишь ещё одна лестница.

— Значит так, — хмыкнул соучастник. — Допросная через два пролёта, направо, затем налево. Рядом с ней склад — для улик и прочего имущества заключённых. Чуть подальше — караульное помещение. У допросной, естественно, есть наружная охрана. Лучше не попадайся ей на глаза. — Он подтолкнул спасительницу в проём, а затем развернулся и двинулся прямо по коридору.

— Постойте! Вы же обещали помочь!

— А что я сейчас делал? — Певец приостановился, внимательно посмотрел на девушку и ухмыльнулся. — Сколько бы ты искала своих приятелей… хм, братцев без меня? — И не дожидаясь ответа, мужчина побежал прочь.

Дуня шмыгнула носом и поплелась по ступенькам вверх, благо другого направления здесь не имелось. В тайне девушка ещё надеялась, что певец одумается, и всё же поможет освободительнице.

Странница стояла у лестничного выхода и никак не могла решиться на первый шаг. Она мучительно пыталась вспомнить, сколько прошла на самом деле, пока вместо того, чтобы мечтать о трусливом менестреле, начала считать арки, выводящие на этажи. Чутьё и опыт подсказывали, что описанная допросная вряд ли располагается здесь. Но и уверенности в этом тоже не было, потому девушка размышляла, как лучше поступить: искать «эльфа» там, где получится, или всё же вернуться и выбрать нужный коридор.

Правильным вариантом действий оказалось ни то и ни другое. Послышался топот, звон, крики — и Дуня, как у «музея», не стала метаться, в панике ища укрытие, а застыла завороженной и на всё готовой добычей… чтобы оказаться сметённой крупным телом в ближайший тёмный закуток и впихнутой в неглубокую нишу. Как они туда вдвоём с певцом втиснулись, для девушки осталось загадкой. Мимо, как раз там, где мгновение назад изображала известного осла Дуня, пронёсся вооружённых до зубов отряд стражников.

— Что вы тут?.. — она осеклась, когда неожиданный спаситель прижал её к холодному камню, спрыгнул на пол и лишь после снял с возвышения. Парень был прав: позволь он действовать девушке самостоятельно, беглецы застряли бы в нише надолго.

— Подумал, раз уж ты неграмотная, то наверняка ошибёшься с пролётами, — хмыкнул певец. Он, волоча Дуню за запястье, осторожно выглянул в коридор. Девушка не сопротивлялась: во-первых, силы были неравны, а, во-вторых, не этого ли мужчину она только что хотела в помощники?

— Там не пройти, да?

Менестрель обернулся, окуная спасённую в искреннее недоумение.

— Так заметно?

— Не для меня, — честно призналась девушка. — Но если это случается несколько раз на протяжении пары-тройки часов, то что-то в голове откладывается.

— Жаль, что и выветривается оно быстро, — легко догадался парень. — Значит так, к допросной пойдём другим путём. Круговым. Меня слушаешься и не мешаешь. Поняла?

— А зачем это вам?

— Хм, не поверишь, но обещания я выполняю, — певец досадливо поморщился. — Ты сама братцев сейчас не отыщешь.

Дуня промолчала. Доводы спасителя её не убедили, но, по правде сказать, девушке было всё равно. Наверное, в этот миг она бы не заметила даже того, что её казнили.

— …Не похоже это на тюрьму, — всё же высказалась Дуня.

— Извращенцы, — охотно согласился менестрель. Его физиономия вытянулась от отвращения.

Сейчас, в свете множества бра, в три шахматных ряда увешивающих стены, она, наконец-то, смогла разглядеть певца. Страшненьким он ни в коем разе не был, а вот миленьким, как говорится, на все сто. Смотреть на него, как и на большинство мужчин, приходилось снизу вверх, хотя в данном случае правильнее сказать: вдоль вытянутой руки к плечу, так как даже осторожно ходить у менестреля получалось быстро, и Дуня регулярно отставала, чтобы, разогнавшись, врезаться носом в чужую не то чтобы благоухающую подмышку. Пара, однако, неудобства не испытывала: бывший узник не обращал внимания на спутницу-пружинку, а та, в свою очередь, не улавливала чужого запаха всего-то в каком-то шаге от его источника.

Рыжеватый, светлоглазый, судя по едва заметным морщинкам, улыбчивый. Впрочем, девушка не сомневалась, что улыбка этого парня могла оказаться как задорной, так и хищной, если не злой. Светло-русая щетина не старила его. Более того, ни она, ни сердито-сосредоточенное выражение не скрыли детских округлых черт лица, уже давно не явных, но всё ещё просматривающихся. Новому защитнику было под или, возможно, чуть за двадцать пять, что пока позволяло ему прикинуться и бестолковым юнцом, и опытным мужчиной. Дуня, пожалуй, не удивилась бы, что именно это помогло избежать певцу пыток и других неприятных встреч с палачами: изобрази парень невинность — и мальчишка мальчишкой. Будь девушка на месте стражей, она бы никогда не поверила, что за душой арестованного ничего не отыщется и что он не знал, чем закончится его выступление. Наверняка этот, кхе, менестрель не одну головушку разбил своей «лютней» — и если бы только за косые взгляды.

— Может, части строили в разные эпохи? Постарее да покрепче переделали в тюрьму, поновее да поажурней отвели королевской семье, или кто уж здесь за главного, — певец сам себе не поверил.

— По-моему, я поняла, что вы имели в виду под «свихнулись», — откликнулась Дуня.

Они, в попытке обойти очередной пост, вновь свернули в первый попавшийся длинный и, главное, безлюдный коридор, который вылился через широкую арку в другой — ни тебе охраны, ни спецодежды. Между двумя совершенно разными мирами даже хлипкой ширмочки не поставили.