Девушка наклонилась.

То ли она чересчур приблизилась, то ли шар сам подлетел и увеличился, но глаза начали различать мелкие детали. Домик в окружении зелени и мощёных плиткой дорожек. Поначалу он показался донельзя опрятным и ухоженным, как на открытке-тюрьме, разве что объёмной, но потом, к огромному облегчению Дуни, стало ясно, что строению давно потребен ремонт — и нет в этой старости ничего идеалистично-романтического. Мох на прохудившейся черепичной кровле и грязно-пятнистой стене висел клочьями, его, похоже, пытались сбивать палкой. Из крепкой, но несколько покосившейся закопчённой трубы валил чёрный дым, будто в камине под ней жгли резину. Зато ставенки и дверь недавно подновили — они сверкали лаком и краской, даже чудился их одуряющий запах, который перебивал лишь видимый, однако несуществующий аромат цветочков в кадках на карнизах. Простеньких цветочков, не великолепных, но красивых — фиалки? анютины глазки? астры-ромашки? бархатцы? или же ещё какие петунии? На окнах висели занавесочки, чистые и аккуратные, застиранные до тюлевой прозрачности. Это был всего лишь домик, обыкновенный для обыкновенных людей.

— Тебе туда?

— Не думаю, — мотнула головой Дуня. — Там живёт хорошая женщина, но мир её мал.

Странница повернулась к другому пузырю — и снова не отловила момент, когда новый мир в аквариуме чуть ли не врезался в нос.

Здесь картина оказалась сложнее, многограннее. Этот мир был больше. Взгляд не охватывал его целиком. Наверное, потому части, когда взор задерживался, начинали расти, чтобы продемонстрировать себя во всей красе. Леса и реки. Горы и равнины. Замки в облаках и хижины на земле.

Степь. Вольный табун. Нет, скачущая во весь опор лёгкая конница — с гиканьем седоки подстёгивают лошадей, а во главе… Во главе несётся Сладкоежка. Возмужавший… вернее сказать, отощавший. С горящими глазами, целеустремлённый. Тот, кого Дуня не дождалась.

Сладкоежка. Тот самый, что повёл варваров на Империю, где сражался во славу правителя сэр Л'рут, где командовала горничными Вруля и где, позабыв себя, ругала вся и всё златовласая госпожа Л'лалио. Варваров — ксюханцев. Или ксеницев — по версии Тацу. Сладкоежка. Тот самый, что надул всех — и завоёванных, и завоевателей… Сердце остановилось. А что если? И застучало: «Туда, туда», ведь в истории русоволосого наглеца не говорилось, что Молния не нашёл богиню вечернего ветра.

— Туда? — в такт спросил один из Стражей.

— Нет, — мгновенно откликнулась девушка. Нет! Не хватало для коллекции погубить ещё и боевого мальчишку.

Дуня резко повернулась — у лица закружился следующий шар.

Во мраке, средь звёзд скользила ракета, космолёт, Жар-птица в ночи, а на планете под ней люди ходили в средневековых нарядах и верили, что земля — плоская как блин. Вот, например, три девицы в трактире — кажется, две телохранительницы, сопровождающие госпожу, что решила поиграть в барышню-крестьянку — наверняка спорят, можно ли свалиться за край света и куда тогда попадёшь, в рай или ад.

Другой пузырь.

Замок-крепость. Вернее — застава на рубеже. У ворот два светловолосых мальчика. Один держит в вытянутой руке виноградно-жёлтый кристалл. На глазах камень вдруг треснул и развалился на кусочки. Не то! Любопытно, однако совсем не то!

— Поспеши, — Страж не настаивает, не так уж и торопит, скорее, намекает, что ему с напарником дорого время.

Дуня прижала ладони к щекам. Она хочет домой — и не более того. К подругам. Под родительское крыло. К маме!.. И, словно откликаясь на внутренний зов, мир в рассматриваемом шаре поплыл и изменился. Девушка сразу признала вечно затенённый, мокрый, рассадник простуд, нелюбимый с детства двор у родимой пятиэтажки.

— Туда!

— Не самый лучший из миров.

— Наверное, — согласилась путешественница. — Но разве любимое обязано быть лучшим?

— Подумай на досуге над своими словами, чадо, — хмыкнул Страж, незнакомец со знакомым голосом.

Как ни странно, Дуня отлично поняла, о чём речь, и потому молча кивнула. Тем отвлеклась — всего на миг, краткий и неуловимый — и обнаружила себя в ином месте. Похоже, её перенесли туда, куда она просила.

Стражи имели извращённое чувство юмора. Ну, или так получилось: девушка оказалась в довольно тесном помещении — правый локоть упирался в какой-то округлый выступ на стене, левый прижимал пузатую сумку к стенке напротив, что-то холодило ноги под коленями. Из-за того, что комнатушка буквально стиснула Дуню со всех сторон, бедняжка быстро справилась с головокружением и даже устояла — падать-то было некуда. Придя в себя, странница разглядела, куда угодила.

Перед носом — практически картонная дверь в перегородке, не дотягивающей до усыпанного миньонами белого потолка. Хотя во время путешествия Дуня надолго задерживалась в технически развитом Эстрагоне, глаза отвыкли от электричества, освещение резало их до слёз. На двери — привинченная на века реклама в пластмассовом кармашке, над ней — хлипкий крючок, болтающийся на одном шурупе. В общем-то не было нужды оборачиваться, чтобы увидеть позади унитаз. Девушку выкинуло в туалет. Судя по чистоте, туалет в торговом центре — и то хорошо! И спасибо Стражам, что рядом с чудо-раковиной, а не прямо в неё.

Ручку требовательно дёрнули с той стороны — дверь затряслась, и крючок таки звякнул на кафельный пол.

— Эй! Вы там заснули?! Сколько ж можно?!!

— Ой, — спохватилась Дуня. — Я сейчас. Сейчас.

Конечно же дверь открывалась внутрь — странница с ощутимым трудом выбралась из западни. И остро пожалела об этом, ибо в коридоре её поджидали три разновозрастные, но одинаково разъярённые дамочки.

— Совести никакой нет! — первая грубо отпихнула девушку локтем и ворвалась в кабинку, с треском захлопнула дверцу — перегородки не рухнули только чудом. — Понаехали тут!

Дом, милый дом. Как не узнать его? Правда, раньше к Дуне не цеплялись — азиатская кровь не так уж и просматривалась за европейской. А как было хорошо в других мирах! Даже тогда, когда её считали экзотическим товаром или говорящей обезьянкой… И с чего она решила, что ей хочется сюда? Туда, где её, оплакав, уже и не ждут.

— Ты что? Ролевичка? — вытаращилась вторая в очереди. Самая юная из компании, наверное, ещё школьница. — Другого места, что ли, не нашла для переодеваний?

Странница от удивления часто-часто заморгала — самое то, чтобы слёзы хлынули по щекам. Дуня не собиралась плакать, это всё электрические лампы.

— О чём вы?.. — начала было она, но осеклась. Платье. Как же она не догадалась попросить Стражей обождать с перемещением, чтобы натянуть чёрный костюм или?.. Забыла ведь! В сумке лежала утыканная шпаргалками юбка. Юбка, купленная здесь…

— Ах, бедняжка, — третья, наоборот самая старшая, растеряла гнев и сочувственно закачала головой. — Неужто со свадьбы сбежала? Зачем же ты так?

Дуню бросило в жар.

— Не она сбежала, а жених, видать, — фыркнула вернувшаяся первая.

И девушка, не выдержав, со всех ног кинулась прочь.

Смеркалось. Воняло бензином и гнилыми овощами, пахло — вполне аппетитно — шаурмой. Шум легковушек, грохот музыки из центра игровых автоматов, дребезжание проводами троллейбуса без труда перекрикивал в мегафон зазывала на маршрутное такси, ему уверенно вторила бабка, торгующая сушёной воблой: «Рыбка. Вся с икрой, вся с икрой. Берём рыбку. Вся с икрой…» Соседняя тихонько предлагала купить последний букетик, вялый и неприглядный даже в полумраке. Бежали на отъезжающий автобус люди, другие, перегородив дорогу, болтали по телефону или поджидали товарищей. Прохладный ветер радостно ворошил мусор и кидал песок в глаза.

Ничего не изменилось.

Ошарашенная Дуня застыла.

Как же всё оно незнакомо в своей узнаваемости! Куда там Стражу со всего лишь похожим на когда-то и где-то слышанный голос. Как странно. И печально. И она рвалась сюда? Зачем?

Вечно канареечно светлый и вместе с тем мрачный, так как наглухо заколоченный, ларёк с китайской едой. Диски за яркими обложками и б/у телефоны в витрине с надписью «Всё для кальянов». Ещё один торговый центр, облепленный кособокими киосками, словно балкон отеля ласточкиными гнёздами. Стоянка с машинами без номеров. Тревожно мигающий бензовоз, опять и снова застрявший на кривой дорожке из-за припаркованной точно на повороте иномарки.