Я не взял, струсил. Потому не получил никакого наслаждения. От фильма в том числе. Я злился. К тому же у меня в животе "началась революция". То ли от волнения, то ли от кефира, который я выпил перед уходом. Мне казалось, что бешеные животные звуки заглушают диалоги в кинофильме. Больше всего я боялся, что начнутся серьезные проблемы - живот прихватит. То-то я опозорюсь.
Тогда я справился со своими проблемами - посоветовал животу не портить мне личную жизнь. И живот прислушался к моим советам.
После окончания сеанса Маргарите захотелось обсудить кинофильм. Я мало смотрел на экран, в смысл не врубился - как мы говорили в то время, поэтому перевел разговор на обсуждение "Иронии судьбы...", комедии Рязанова, которую показывали в предновогодние дни. Вдруг меня "потянуло" в зиму. Весной-то. Просто комедия мне невероятно понравилась. И игра актеров, и сюжет, и песни, и стихи. После просмотра я всерьез занялся сочинительством. Первый опыт был неудачным, но с весной, порой любви, все начало получаться - по-моему, далеко непрофессиональному, мнению. В этом случае я вспоминал маму. Она любила говорить с вызовом: "А мне нравится!". Вопрос закрывался сам собой.
Мне мои стихи нравились. Пусть они были примитивными, а рифмы смешными. Я никому не собирался их показывать или цитировать полушепотом, вышагивая по полутемной улице и вдыхая весенний аромат - начало всему. Под "никому" я, естественно, подразумевал Риту Державину.
А пока мы обсуждали "Иронию судьбы...". Оба сошлись во мнении, что киносказка может быть былью.
Потом переключились на кинофильм "Мама" с советскими и зарубежными актерами.
Рита призналась, что ей нравится чешский певец Карел Готт. Я показательно ухмыльнулся и сказал:
- Меня интересует только группа "Led Zeppelin". 31 марта они выпустили шестой альбом, который называется "Presence".
Это я опомнился - вернул себе циничную взрослость. На самом деле, мне нравилась наша группа "Цветы" под руководством Стаса Намина. Особенно песня "Звездочка моя ясная". Начиналось мое увлечение современной эстрадой с "Самоцветов" и "Песняров". Первые грампластинки именно этих ВИА фирмы "Мелодия" появились у меня в день покупки проигрывателя. Какое это было счастье! Я так долго слушал "Песняров", что выучил белорусский язык. Причем включал на полную громкость, чем "радовал" соседей.
Сейчас бы "Звездочку..." назвали хитом, в то время она была очень популярной песней, которая обросла людскими домыслами. Когда я ее слушал, у меня к горлу подкатывал ком - я вспоминал маму.
Я очень надеялся, что Рита не будет забрасывать меня вопросами о заграничной рок-группе. Кроме названия я о ней ничегошеньки не знал.
Признаваться - тебе нравятся советские ансамбли - было стрёмно. Это словечко тоже из того времени.
По-честному мне еще нравились "Битлы" - группа "The Beatles", но отец запретил мне слушать "капиталистическую гадость". Назвал ее пропагандой. В некоторых вопросах мой демократичный отец был непреклонен...
Рита перескочила со скользкой темы на школьные будни.
Как бы мне не хотелось, но мы незаметно добрались до ее дома. На улице уже стемнело. Я решился. Взял Риту за обе руки. Развел руки, соединил, словно исполнял некий народный танец без музыки. Музыка звучала у меня в голове, в основной не бравурная, траурная с набатом. Причем так громко, что уши заложило.
- До завтра? - полувопросительно поинтересовалась скромная девочка Маргарита, с ожиданием уговоров. Своих рук не вырвала и не засеменила к подъезду.
- Погода... хорошая... Может, пройдемся еще? - оправдал я ее ожидания.
- Ну... Давай. Только недалеко. Мама сказала, чтобы ровно в семь я была дома. Еще уроки учить. Завтра контрольная по алгебре.
- Я помню. Я тоже еще не учил уроки.
- Ты способный, раз, два и все готово. А я долблю, долблю... До меня долго доходит, - откровенно призналась Рита. - Почти, как до жирафа, - рассмеялась она, чтобы снять напряжение. Кончики ее пальцев были ледяными и слегка подрагивали.
Комочек льда просочился внутрь меня, в район левой части груди. Я хотел почувствовать себя Каем, околдованным Снежной Королевой, - чтобы не наделать глупостей... Но не смог совладать с желанием сорвать первый в своей жизни поцелуй и... стать прежним Каем. Мечтал, чтобы меня расколдовали. Эту волшебную обязанность возложил на Риту Державину, она должна превратиться в Герду. Увы, Рита не торопилась с перевоплощением.
Я сам не понял, как ЭТО произошло. Как я осмелился.
Вышло совсем не так, как в кино. Быстро. Непонятно. Но трепетно.
Захотелось повторить. И я повторил. Долго. Обжигающе. Но неумело.
Но Рите понравилось. Она не вырывалась. Потом и вовсе обвила своими ручками мою талию...
Мы еще долго "провожались" - замирали у подъезда и опять, не сговариваясь, решали "пройтись еще".
Не выдержала мать Риты. Наверное, она следила за нами из своего окна. Не думаю, что заметила наши поцелуи - мы прятались под раскидистым деревом с легким налетом зелени. Надеялись, что "дырявая" крыша скроет нас от чужих глаз.
Старшая Державина напомнила, что "не за горами экзамены". Я задрал голову и вежливо поздоровался. Мне ответили. Наверное, Риткина мать долго терпела, все надеялась, что дочь образумится и вспомнит о невыученных уроках. Ранее не заявила о себе только по одной причине: я считался воспитанным мальчиком из порядочной интеллигентной семьи, с которым "можно дружить".
Когда Рита бросила: "Сейчас", ее мать проворковала:
- Ритуля, пора-пора. - И скрылась в недрах квартиры, дав негласное разрешение на прощание.
- На этот раз точно - до завтра, - улыбнулась Рита.
Я не сводил взгляда с ее припухших губ. Непроизвольно потянулся к ним своими губами. Но Рита увильнулась и убежала.
В народе давно "прижилась" фраза - "почувствовал себя на седьмом небе". Это обо мне в день моего первого поцелуя.
Но поцелуем этот необычный день не ограничился. Меня ждал сюрприз, который можно назвать жестким приземлением...
Расставшись с Ритой, я потянулся к своему дому. Где-то на середине пути я обратил внимания на пару, которая так же медленно прогуливалась по вечернему городу. Женщина держала мужчину под руку и о чем-то оживленно ему рассказывала. Мужчина время от времени поворачивал голову в ее сторону. Я отчетливо видел его профиль в свете уличных фонарей.
Отец никогда передо мной не отчитывался. Объявлял: "Буду во столько -то". И никогда не нарушал обещания "быть во столько-то". Всегда ночевал дома.
Сегодня утром он мне сообщил, что вернется не позже девяти.
Я взглянул на свои часы - было начало девятого.
Отец повторил мои действия - тоже взглянул на часы. И что-то сказал своей спутнице.
Я прислушался к себе. Поискал намеки ревности и не обнаружил их. Не сказать, что был рад открытию - отец нашел себе женщину, но в голове точно не помутилось. Но я отношусь к тем людям, которые невзначай могут обронить колкое, или не колкое, словцо - язвительно, или не язвительно, пошутить. Все зависит от чувства юмора, которое или есть, или его нет, третьего не дано. Я всегда понимал, что за человек передо мной, так сказать, ориентировался по обстановке.
Бывали случаи, когда меня несло - я себя не контролировал. Очень хотелось досадить человеку, который мне неприятен.
Я не был знаком с женщиной, идущей рядом с моим отцом. Но она уже вызывала у меня неприятие. Это была не подростковая ревность: отец был для меня идолом, фараоном, если хотите. Равных ему нет и быть не может. Даже моя мать не была ему равной. Но она была моей матерью.
На всякий случай попытался себя вразумить, чтобы не наделать глупостей.
