И все это естественно, без малейшей натяжки. Писателю удалось сделать широкое обобщение в этом маленьком рассказе. С непринужденным юмором раскрыто нутро расчетливого до предела Рамзелика: он пригласил своего спутника к себе в собственную виллу, но «забыл» про приглашение, как только пришли в село: ему нужен был лишь провожатый, так как он боялся ходить один по лесной дороге.

В период, когда в Чехословакии, как и в других европейских странах, социал-соглашатели предавали анафеме государственную систему Советской России, диктатуру пролетариата и расхваливали на все лады буржуазную парламентскую демократию, рассказ Гашека «Муниципальные выборы» был чрезвычайно актуален. Махинации во время избирательной кампании в так называемых «демократических» государствах сатирик изображал и в ,довоенное время, но теперь его обличение приобрело особенно обобщающий характер. Начало рассказа создает в миниатюре картину любого буржуазно-демократического государства, где политиканы ошарашивали одураченных избирателей «социальными», «демократическими», «прогрессивными» и прочими громкими названиями многочисленных партий, хотя эти партии были лишены малейших признаков прогрессивности, демократичности и проч.

«Представьте себе окружной город, где имеются такие политические партии.

Партия спасителей народа.

Партия национального прогрессивного кругозора. Народные минималисты.

Демократическая партия свободомыслящих. Свободомыслящая партия прогрессивных демократов. Социальные народные прогрессисты.

Партия реалистических аграрников взаимного кредита.

Партия сельских демократов.

Венцелидесовцы».

Что касается последней политической партии, то она была учреждена в невменяемом состоянии местным гражданином Августином Венцелидесом и состояла в основном из компании по игре в кегли, группировавшейся в ресторане «У розы», завсегдатаев «Шишки». В пестрых эпизодах избирательной кампании перед читателями дефилируют «столпы демократии». И каждый — изумительно яркий образец прожженного жулика, торгаша, авантюриста.

В рассказе «Цепная торговля сахарином» Гашек подводит читателя к выводу, что в коммерции выигрывает тот, кто наиболее ловок. Этот трафаретный мотив здесь начинает звучать суровым обвинением современного буржуазного общества. А в обзоре «Отдел объявлений в «Народной политике» (брачные предложения»[61]) он гневно пишет: «...продаются господа и барышни, вдовы и вдовицы наряду с вшетатским луком, сливовыми деревьями, кормовой свеклой, великолепными масками, краковской колбасой и разным скотом».

Сатирическая оценка буржуазной печати как составной и немаловажной части буржуазной культуры не была новым мотивом в творчестве Гашека. Фельетоны и рассказы на эту тему занимали значительное место и в довоенных публикациях писателя, причем и тогда «Народная политика» была излюбленной мишенью для его острот. На этот раз писатель вносит новое в изображение ее недостойных нравов. Во-первых, Гашек использует отдел объявлений, наименее пригодный для такой цели: объявления не составляются сотрудниками или редакцией газет. Во-вторых, он приводит эти объявления буквально, без какого бы то ни было пародирования (обыгрывание разными способами газетных объявлений— пародированием, путаницей и т. д.— весьма распространенный прием непритязательных юмористов). Они оказываются поучительными в своем подлинном виде как для характеристики нравов буржуазного общества вообще, так и для характеристики этой газеты в частности.

Беглое замечание автора, что он пользуется материалом отдела объявлений для своих произведений, находит свое подтверждение в целом ряде рассказов, написанных им в 1922 году: «Истребление практикантов экспедиторской фирмы Кобкан», «Об удачных названиях», «Перемена фамилии», «Печальный конец изобретателя», «Крах фирмы «Гаррах и Гавелка», «Съезд земляков» и др., в том числе и в фельетонах и рассказах на политические темы. Подобный источник творчества писателя еще раз характеризует его последовательно реалистические склонности; отправляться всегда от подлинных фактов, событий, тенденций, лиц, обнаруживать в них проявления существенных, значимых закономерностей и обнажать, прояснять их содержание путем заострения, преувеличения, гротеска уже в вымышленных эпизодах и действиях вымышленных лиц.

Как и в «Похождениях бравого солдата Швейка...», он подчеркивает, что буржуазная Чехословакия усердно культивирует традиции Австро-Венгерской империи: «...Господин Гашек... делает вид, будто не знает, что австрийские законы имеют силу у нас и сейчас», — заявляет будейовицкий книготорговец, напоминая, что писатель обещал ему передать все им сочиненное для издания в течение 10-лет («Затруднения с литературным творчеством»).

В рассказе «Взаимоотношения родителей и детей» сын дает такую характеристику отцу, окружному начальнику: «При австрийском владычестве, занимая ту же должность, что и сейчас, он писал фамилию на немецкий лад — Матчек, а сразу же после переворота переменил фамилию и пишет теперь: Машек. Недавно, когда я зашел к нему по делу, на лестнице один посетитель говорил другому, что папаша при австрийцах был скотиной и таким же остался при республике. В прошлом году он в день именин покойного императора не пошел на службу, а отправился на молебен и был страшно удивлен, что костел закрыт, — только к обеду разобрался, в чем дело».

В «Советах для жизни» писатель уже без всяких обиняков высмеивает практику чехословацкого парламента — «национального собрания»: «...есть люди, которые за свою жизнь выслушали столько ругани, что стали толстокожими, как бегемот, но это — исключение, оно относится только к депутатам, к политическим и общественным деятелям. Большинство из них привыкло к ругани в парламенте, но мы не должны забывать, что жизнь — это не национальное собрание, где ругань составляет неотъемлемую часть политических дебатов. Ступить на путь сквернословия вне стен парламента — значит обнаружить невысокое умственное развитие...».

Насмешка Гашека в послевоенных рассказах и фельетонах становится более целенаправленной, чем в довоенное время. Даже в рассказах, лишенных, казалось бы, сколько-нибудь значимого содержания (таких совсем мало), нетрудно рассмотреть мишень его острот. В целом все эти рассказы и фельетоны представляют остросатирическую панораму быта и нравов буржуазной Чехословакии. И как бы для того, чтобы вновь и вновь подчеркнуть принципиальное тождество нового, пусть независимого государства, со старой абсолютистской, тиранической Австрией (власть эксплуататорских классов и их привилегии остались нетронутыми), сатирик перемежает рассказы о современности с рассказами о недавнем прошлом («Трое мужчин и акула», «Солидное предприятие» и др.). Иногда он и в одном рассказе совмещает изображение современных событий со своими воспоминаниями о прошлом («Затруднения с литературным творчеством» и др.).

Целенаправленность сатиры сказалась на художественной манере автора: в этот период своего творчества он почти ни разу не возвратился к излюбленной им маске простака-рассказчика, повествование не ведется в искусственно правдоподобном наивном тоне. И новые условия (большая свобода от цензуры), и ясные политические позиции, и определенность социальной политики — все это делало прежнюю излюбленную манеру неуместной. Она проявляется лишь в таких рассказах писателя, как «Судьба общественного человека»[62], и отчасти в «Обзоре чешских дам и девушек».

В это время у Гашека появляется иная маска рассказчика — развязного и задиристого болтуна. Она возникает в пародиях на общераспространенные благонравные наставления по воспитанию «хорошего тона»; «Советы для жизни». «Как вести себя», «Вопросы и ответы», «Хрестоматия приятных манер», «Учим детей познавать природу». Этот художественный прием не был развит в дальнейшем творчестве писателя, хотя обещал привести к большим литературным достижениям.