Итоги были неутешительные: Вечеслав находился в каменном мешке, лишенный воды и еды, — и единственная возможность спасения виделась в том, что в имение вернется Мария и, используя свои ведовские знания, отыщет мужа.
Сколько суток провел Вечеслав в каменной тюрьме, он так и не узнал. С распухшим от жажды языком, лишенный сил, он лежал, ожидая смерть и на что — то надеясь — как вдруг жерди, закрывавшие вход в колодец, отлетели в сторону, и в образовавшемся светлом пятне появилась веревочная лестница, по которой кто — то начал спускаться.
— Мария! Нашла! — прошептал Вечеслав, пытаясь привстать.
Спрыгнув с лестницы, неизвестный бережно приподнял Вечеславу голову и, поднеся ко рту флягу, приказал:
— Пей!
Сделав несколько глотков, Вечеслав ощутил прилив сил. На дне колодца было темно и лицо незнакомца разглядеть не удалось, но то, что это не Мария, Вечеслав понял — и почувствовал разочарование.
— Полезай наверх!
Этот голос Вечеслав когда-то слышал.
— Там отражающий экран, — начал объяснять Вечеслав.
— Он ставился на время и потерял силу — прервал его слова незнакомец. — Прав был отец Антоний, ругая тебя за то, что плохо анализируешь магические приемы противника, — ты так этому и не научился, иначе давно бы выбрался.
— Серафим! — узнал Вечеслав. — Ты жив?!.
— А что: я похож на зомби? Полезай, потом поговорим.
Подталкиваемый Серафимом, Вечеслав медленно поднялся по лестнице — и зажмурил глаза от ярких лучей солнца.
— Быстрее — торопил Серафим.
Выйдя из развалин капища, Вечеслав увидел стоящих под седлом двух лошадей.
— Садись! — велел Серафим, вскочив на одну из лошадей, — а когда Вечеслав, взобравшись в седло, повернул коня, чтобы ехать в имение, нахмурился и сказал:
— Не туда: потом объясню!
Схватив поводья коня, на котором сидел Вечеслав, Серафим повлек его за собой, не обращая внимания на удивленные протесты Вечеслава.
Ехали долго; начинало темнеть, когда всадники спешились возле стоящей на лесной поляне избушки.
— Поживем здесь, — спрыгнув с коня, Серафим подошел к Вечеславу, помогая ему удержаться на дрожащих от слабости ногах. — Дрова, припасы — все приготовлено.
Заведя Вечеслава в избу, Серафим снял с него одежду, подсадил в огромную деревянную бочку, наполненную теплой водой, и начал тереть мочалкой, смывая с Вечеславова тела грязь и запах недавней тюрьмы.
Проснулся Вечеслав около полудня следующего дня. Серафима в избе не было; выпив кружку целебного отвара, Вечеслав достал из теплой печи кашу, пообедал и, выйдя на поляну, занялся упражнениями, восстанавливающими энергию тела.
Когда Серафим не появился и к вечеру, Вечеслав забеспокоился. Не найдя лошадей, решил, что если Серафим завтра не вернется, он отправится в имение пешком.
Но утром Серафим появился: хмурый и озабоченный.
— Завтракать, потом разговаривать, — категорично объявил он.
Для разговора уселись за стол.
— Начну с того, как остался жив. Через день после твоего отъезда к Дорошенко меня направили в Москву: помочь патриарху Никону схватить протопопа Аввакума и его ближайших последователей. Эта работа заняла месяцев семь, а когда вернулся, то обнаружил, что ни скита, ни «серых ангелов» не существует.
— А я? Почему не отыскал меня? — резко спросил Вечеслав.
— Я отыскал: твое нынешнее имение. Только тебя там не было: ты укатил в Италию.
— Да, — вспомнил Вечеслав. — А потом, когда я вернулся?!
— Когда ты вернулся, я был в имении несколько раз: но так, чтобы ни ты, ни тем более твоя жена об этом не знали. Как ты думаешь, кто рассказал врагам о Митрополянском ските?
— Мой гонец. — опустил голову Вечеслав. — Я догадывался, что его схватили.
— Наивный человек! — вздохнул Серафим. — Организатором и руководителем операции по уничтожению «серых ангелов» была твоя жена, графиня Мудрак, — и ты оказался одним из элементов операции. Помнишь корчму, где тебя ранили?
— Да! — кивнул головой Вечеслав, с трудом уясняя услышанное.
— Преследовавший тебя отряд был выделен польским королем в распоряжение графини Мудрак — письменное свидетельство этому я купил в Варшаве за большие деньги. Именно этот отряд взял штурмом и уничтожил Митрополянский скит, причем твое письмо помогло шляхтичам снять охрану и подойти вплотную к наставникам. И я уверен, что, когда ты раненый лежал в имении графини, тебя опоили зельем и во время сна вынудили рассказать о защитных сооружений Митрополянского скита, в том числе о потайных ходах, — поэтому никто из обитателей скита не смог спастись.
И добавил, уколов Вечеслава взглядом:
— Ты оказался легкой добычей, брат!
— Но. когда я убегал из корчмы, меня могли не ранить, а убить, или вообще не задеть пулей, — помолчав, сказал Вечеслав.
— Я тоже подумал об этом — кивнул головой Серафим. — Поэтому побывал в лесу, где тебя ранили, и понял по траектории пули, что ее направили в тебя не драгуны, а сидевший в засаде стрелок, — уверен, графиня специально вывела тебя под его выстрел.
— Но зачем это Марии?
— Суммы денег, в которую оценили головы наших наставников и оставшихся «серых ангелов», хватило не только на путешествие в Италию, но и на несколько лет безбедной жизни. Графиня только в последние два года начала выезжать из имения, не так ли?
— Да, какие-то придворные дела, — пробормотал Вечеслав и покраснел, поняв нелепость сказанного.
— В результате ее поездок в Венеции республиканское правление сменилось на монархическое, а в одном из немецких государств вместо предполагавшегося принца взошел на престол другой.
— Хорошо! — нашел еще одно возражение Вечеслав. — А почему я остался жив после уничтожения скита?
— Не знаю! — задумчиво произнес Серафим. — Для меня это загадка. Зато я знаю, как ты оказался в колодце.
— Мария!? — ужаснулся Вечеслав. — Но зачем?
— Ты с дочерьми часто ходишь в церковь? — неожиданно спросил Серафим.
— Конечно! — утвердительно кивнул Вечеслав. — А если хочешь сообщить, что Мария в церковь не ходит, то ничего удивительного нет: она — ведунья, и к религии безразлична.
— К Богу она безразлична, а не к религии, — яростно возразил Серафим. — Слово «ведунья» означает «ведьма», причем Мария — ведьма в четвертом поколении и свои знания унаследовала от матери. У вас подрастают две дочки, которым пора учиться ведьмовскому умению, а препятствие к этому — бывший «серый ангел», живущий на зарабатываемые черной магией деньги и приучающий дочерей к православию. Кстати: ты их крестил?
— Договорились на конец лета, — растеряно ответил Вечеслав. — Раньше Мария из-за поездок не могла.
— Тогда понятно, почему Мария приговорила тебя к смерти. Думаю, она тебя любит, но своих детей и ведьмовскую сущность любит больше. Еще вопросы есть?
— Только один: митрополит знает?
— Нет. Я в церкви занимаю достаточно высокое положение, чтобы подобные вопросы решать самостоятельно.
— Откуда ты узнал, что я сижу в колодце?
— Помнишь мой дар ясновидения? Во сне я увидел тебя в каменном мешке, измученного, теряющего надежду — и поспешил из Киева. Этот же дар подсказывает, что завтра перед заходом солнца графиня придет к колодцу, чтобы удостоверится в твоей смерти: ей нужно найти тело мужа для похорон и статуса вдовы. Можешь в этом убедиться: вчера я восстановил на пустоши ту картину, которую она оставила, когда проверяла, поймался ли ты в ловушку.
Серафим встал из-за стола.
— Прощай! Пусть твоя совесть и долг перед мертвыми помогут принять решение. Я графиню не тронул раньше, не трону и сейчас: она — твоя жена. А ты мне был братом.
Серафим вышел. Вечеслав слышал, как он сел на коня и поскакал прочь.
— Ни обнялись, ни поцеловались на прощание, — подумал Вечеслав. — Словно попутчики до перекрестка.
День прошел в метаниях сердца и разума, а ночь в тяжелых, обрывочных снах.
Поднявшись с первыми солнечными лучами, Вечеслав проделал комплекс упражнений, доел кашу, прибрал в избе и, оседлав оставленного Серафимом коня, поскакал к Староильменской пустоши. Доехав до середины пути, спешился, отпустил коня и отправился пешком, выверяя направление по солнцу. Подойдя к капищу со стороны, противоположной тропинке, осторожно, не оставляя следов, взобрался на полуразрушенную крышу неподалеку от колодца и, улегшись на обгоревшую балку, приглушил эманацию сознания., — настолько удачно, что пара задравшихся воробьев избрала Вечеславову спину местом для поединка.
