- Симпатичная свинья, - поправил парень и подошёл ко мне, пытаясь обнять, но я увильнула от него и схватила тот самый шланг – орудие моего мщения.

- Ты слишком высокого мнения о себя, Моть, - и начала плескать его водой. Мы в какой-то мере поменялись ролями. Через пару минут парень был абсолютно мокрый, как и я. – Так то. Теперь мы на равных! – Шланг улетел куда-то в сторону, и я начала прыгать, словно маленькая девочка, светясь от счастья.

- Точно, - усмехнулся светловолосый и в один миг оказался возле меня, обнимая за плечи и прижимая слишком плотно к себе. Я чувствовала рельеф его тела через мокрую футболку, а с русых волос капала вода, скатываясь по верхней губе, а затем на шею. Я смотрела, словно заворожённая, даже слегка рот приоткрыла.

- Вот чёрт, - выпалил Матвей, наблюдая за мной. – Не смотри так на меня. Я же не железный, Ксю.

- Прости, - это вылетело самопроизвольно. Его сведённые на переносице брови сулили далеко не радужные последствия. Я снова сглотнула подступившую слюну.

- Мисс «извините-простите», значит? – хрипло прошептал Золотарёв, плотно сжав челюсти. Египетская сила… - Я же тебя предупреждал, – после этих слов он жадно впился в мои губы, сразу же проникая языком и исследуя нёбо. Его губы сминали всё на своём пути, и я также пылко отвечала. Руки Матвея спустились ниже. Теперь я ощущала его прикосновения на своих ягодицах сквозь мокрые шорты. Стыд, словно улетучился, уступая место желанию. Именно желанию, а я всегда нахожу нужный момент, чтобы сообщить новости далеко не радостного содержания. Лично для меня. Для него – не знаю. Я оторвалась от его губ.

- Я скоро уезжаю, - на одном дыхании выпалила я, прерывая всю эту идиллию. Матвей резко отстранился, заглядывая мне в глаза.

- Это что, шутка такая? – недоверчиво произнёс он. Я смогла лишь отрицательно помотать головой в ответ. Я знала, что, скорее всего, всё так именно и будет, поэтому лучше было сказать сейчас, чем потом давать призрачные надежды. – Невероятно, – парень запустил пятерню в волосы и глубоко выдохнул, отстранившись от меня на расстояние вытянутой руки. Стало как-то холодно без его объятий. Я чувствовала себя последним предателем, хотя ни в чём не была виновата в этой ситуации. От меня мало что зависело.

- Матвей, прости. Так, скорее всего, и будет, бабушка, она… - Было действительно мерзко на душе. Мой голос надломился на полуслове, и я не смогла закончить предложение.

- Ты снова извиняешься, Ксюш, - Я уже и не помню, когда он называл меня полным именем. Это ничего хорошего не предвещало. Абсолютно. – Я думаю, тебе лучше уйти, хорошо? Я хочу побыть один.

- Что? – Нет, я прекрасно его понимала, но что он сейчас делал? Выставлял меня? Ох, чёрт… - Ты не можешь так поступить, – я стёрла скатившуюся слезу со щеки и попятилась назад. Затем, развернувшись, перешла на бег и покинула это место, направляясь далеко не в сторону дома. Я не особо хотела, чтобы Лариса видела меня в таком виде.

Последние слова Матвея я уже не слышала.

========== 9. ==========

Sting – Shape of my heart.

Всё получилось так, как и говорила Лариса.

Мама позвонила ей на следующий день после того, как я поссорилась с Матвеем и поставила перед фактом, что мы уезжаем именно сегодня, а не в пятницу, как планировалось ранее. Эта новость меня далеко не обрадовала с одной стороны, а с другой - показалась самой идеальной вещью в данной ситуации. Возможно, в городе я немного отвлекусь, готовясь к школе, прогулявшись пару раз с одноклассниками, ухаживая за бабушкой, но всё равно я не смогу забыть того, кого когда-то по-дружески любила всем сердцем. Теперь же понятие «любить» по отношению к нему было далеко не дружеским. Я прекрасно это осознавала где-то глубоко внутри, что влюбилась в него. Именно влюбилась, Святые угодники, никогда бы не подумала, что такое может случиться именно со мной, словно в каком-то романе, которые я постоянно читаю.

И даже сейчас я жалела, что наши отношения «друг-подруга» раскололись, перейдя на другой уровень. Скорее всего, не следовало поддаваться этому наплыву. Нужно было сохранить всё как есть, но это зависело далеко не только от меня. Я ничего не могла здесь поделать и винить себя тоже не собиралась.

Выражение его лица я запомню надолго – он считал меня последней предательницей, что на самом деле было совершенно не так. Я была действительно обижена на парня его реакцией, его поведением, которое уже выходило за допустимые рамки. Он повёл себя, как настоящий эгоист, совершенно не прислушиваясь ко мне, а я не собиралась идти на поводу.

Сейчас я сидела на кровати, попутно закрывая молнию чемодана – он был полностью готов, оставалось только собрать художественные принадлежности и папки с листами в отдельную сумку, так как мне предстояло заканчивать последний год в художественной школе, а всё это покупать заново – выйдет в целое состояние, поэтому я не собиралась ничего здесь оставлять. Чего только масляные краски и натуральные кисти стоят.

Разложив всё по коробочкам, при этом перепачкав руки во все цвета радуги, мой взгляд упал на небольшой альбом, в котором я любила делать зарисовки простым карандашом и углём. Я быстро пролистала его и остановилась на предпоследней странице, где был изображён улыбающийся Матвей – я нарисовала его пару дней назад, так как достаточно давно хотела это сделать.

Портрет получился один в один, словно настоящий человек смотрел на меня со страницы.

Я улыбнулась и часто заморгала, прокручивая в голове нашу последнюю встречу до самых мелочей – он выставил меня, даже не выслушав. Я совершенно не понимала, как он мог так со мной поступить. Мы дружили с пяти лет, и я не считаю тот небольшой перерыв в четыре года огромной трагедией: как доказала мне эта неделя – что-то всё равно осталось, даже больше чем осталось. Это я знала наверняка, но всё равно не отвечала на его звонки, которые продолжались с самого утра.

Золотарёв звонил мне уже раз пять. Я либо сбрасывала, либо не отвечала. Возможно, я поступала неправильно в данной ситуации, но ничего не могла поделать со своими эмоциями, которые просто зашкаливали со вчерашнего дня. Отнюдь далеко не позитивные.

И я знала, что мы больше не увидимся. Он больше не приедет сюда, ровно как и я. У него институт, у меня дополнительные занятия в школе и работа – следующее лето выйдет не таким свободным, как сейчас.

- Ксюша! – слова Ларисы долетели до меня только с третьего раза, отчего я подскочила, не поняв, что происходит. Всё-таки я до сих пор находилась где-то далеко в себе. – Спускайся, мы уезжаем. Не забудь закрыть балкон.

- Хорошо, - я даже не кричала, сказав всё достаточно тихо, и тётя меня вряд ли услышала, но то, что она попросила, я сделала. Ручка, как ни странно, поддалась с первого раза, но почему-то дверь всё равно не закрывалась, как ей было положено. Я шумно через нос выдохнула и наклонилась посмотреть, что же там могло помешать, едва ли не вскрикнув от этой невероятной неожиданности: рядом с порожком стояла небольшая корзиночка размером где-то с мою ладонь, покрытая белой салфеткой. Что она здесь делала?

Я аккуратно подняла её и убрала салфетку. На глаза самопроизвольно навернулись слёзы – я знала, чьих рук это дело, отчего на сердце стало ещё больнее. Безошибочно. Без вариантов.

Корзинка полностью была заполнена спелой вишней, а внутри лежал маленький клочок бумаги, на котором каллиграфическим аккуратным почерком было написано «Прости».

- Вишневская, быстро спускайся! – снова Лариса, но я не среагировала на её слова, схватив с тумбочки свой телефон. Пытаясь набрать номер Матвея, я поняла, что аккумулятор полностью разрядился, и когда я подсоединила его к зарядке, мобильное устройство попросило ввести PIN-код, который я знать не знала, да и оставшуюся от сим-карты часть, где и были написаны эти магические цифры, я выкинула сто лет назад.

- Какого чёрта? – мне хотелось плакать. Я пристально всматривалась в экран и не знала, что мне с этим делать. Как это могло вылезти, я тоже не понимала. Раньше такого не было. Злой рок судьбы – возможно, так оно и было. Номера Золотарёва я также не помнила наизусть, и как теперь ему звонить я тоже не предполагала.