Дезмонд помолчал и кивнул. Он всё ещё не смотрел на своего спутника, предпочитая вглядываться в украшенный гирляндами парк, где он вырос, и где теперь бывал так редко.

- Нужен новый план, - сказал Дезмонд и снова замолк. – Если нельзя убить - нужно опорочить, – Дезмонд вздохнул, - хотелось бы понять, успел ли наш друг хотя бы подмешать Лукреции зелье…

- Узнаем, милорд, - сказал Кормак спокойно. – Я пошлю людей на кухню.

Дезмонд кивнул.

- Вы считаете, достаточно тех же мер… Что мы предприняли в прошлый раз?

Дезмонд всё-таки посмотрел на племянника через плечо.

- Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду… Лукреция ведь безобидная девушка, милорд. Угроза исходит от её супруга. А женщина на троне -

это абсурд… ей придётся выйти замуж. За того, кто имеет право наследовать престол.

Дезмонд усмехнулся.

- Не новая мысль. Если король умрёт, слишком легко будет догадаться, кто виновен.

- А если кто-то другой захочет убить короля?

Кормак отошёл к столу, и Дезмонд последовал за ним.

Кормак открыл ключом ящик стола и, достав оттуда плотный бархатный мешочек, вытряхнул на стол его содержимое – шкатулку из красного дерева с арабской вязью по краю. Достав ещё один ключ, отпер шкатулку и протянул Дезмонду сложенный вчетверо лежащий внутри листок бумаги.

Дезмонд осторожно развернул письмо и прочитал. Усмехнулся и вернул его Кормаку.

- Отличная подделка.

Кормак внимательно посмотрел на него.

- Это не подделка, милорд. Письмо настоящее.

- Не слишком верится, что мой горе-братец способен на подобное, но… Не важно. Думаю, есть люди, которые не захотели бы прочесть это письмо – правда в нём или ложь. Осталось устроить так, чтобы письмо попало в нужные руки.

- Андрэ, милорд. Любовник короля.

Дезмонд хмыкнул и, отложив письмо, вернулся к окну.

- Андрэ Бомон… Думаешь, он настолько ненавидит короля?

- Думаю, вы сумеете его уговорить.

========== Глава 2. Сожжённое письмо ==========

Андрэ сидел в парке, глядя на берег пруда и потягивая чай из нового сервиза, привезённого накануне из далёкой восточной империи и подаренного ему королём. Подаренного, чтобы загладить вину, как понимал это Андре, потому как монарх уезжал со своей новой супругой на южное побережье, чтобы в сравнительном тепле любоваться красотами природы – и размножаться, будто бы Ричард в самом деле верил, что может обзавестись наследником.

Андрэ не ревновал. Ну, разве что, чуть-чуть. В отличие от монарха он не мог позволить себе ни женщин, ни мужчин – вообще ничего, что заставило бы Ричарда усомниться в своей исключительности. Он выучил этот урок хорошо после того, как Ричард обвинил в ведовстве несчастную цветочницу, которой вздумалось подарить Андрэ тюльпан.

Теперь, по крайней мере, Андрэ точно знал, как ему избавиться от нежелательного человека – достаточно было бы оказать ему совсем небольшое внимание - и тот был бы обречён.

Андрэ не знал, радует ли его такая власть. Он сам видел, как загораются глаза короля, когда тот смотрит на него. Ричард становился безумным, и поначалу это безумие пугало – но затем Андре привык, стал видеть в нём своеобразный комплимент самому себе.

Он знал простые правила, позволявшие управлять королём, и не нарушал их без надобности, потому был полностью уверен в том, что судьба его сложится просто прекрасно до тех пор, пока во дворце не заговорили о Лукреции.

Но ни Лукреция, ни король не занимали его мысли в послеполуденный час, когда он сидел в одиночестве на берегу пруда.

Так же, как и неделю назад, Андрэ думал о брате короля, которого видел единственный раз в жизни, но отчего-то запомнил так отчётливо, будто тот выражал ему почтение каждое утро.

Андрэ догадывался, что это внезапное и бесперспективное любопытство не доведёт его до добра, но был уверен, что расплачиваться придётся Дезмонду, но никак ни ему.

И потому, когда из тени шпалерника появилась смутная тень в плаще с гербом герцогства Корнуольского, он не чувствовал беспокойства – только смутное удовлетворение от того, что его мысли обретают плоть.

- Ваша милость, - появившийся юноша глубоко поклонился.

Андрэ внимательно рассматривал его, и не думая отвечать на приветствие.

У Кормака – а это был он – были рыжие волосы, достигавшие плеч, которые никому не позволили бы догадаться о его знатном происхождении. Как и сам Андрэ, он не носил парика, и так же, как Андрэ, обладал бледно-голубыми, свойственными коренным жителям Альбиона глазами. Он был так же невысок ростом, но держался гордо, и чем больше Андре находил в нём сходства с собой, тем большую неприязнь испытывал к незнакомцу.

- Я не принимаю после трёх, - сказал виконт сухо. Это было правдой. Андрэ часто тревожили с вопросами, которые следовало задать самому королю, но которые Ричард вряд ли стал бы выслушивать от чужих людей. Андрэ считал разумным уделять часть дня общению с этими людьми, не испытывавшими ни грана симпатии к нему лично, но изо всех сил старавшимися изобразить её на своих алчных лицах, и всё же после трёх он не принимал, потому как общение с несимпатичными ему людьми после обеда плохо сказывалось на его пищеварении.

- Как жаль, милорд… Мой герцог рассчитывал, что вы сделаете для него исключение.

- Герцог Корнуольский? – Андрэ прищурился. - Вот уж не думал, что у него могут быть ко мне дела. Не так давно мне показалось, что он предпочитает решать свои проблемы лично с монархом.