Прости меня, пожалуйста. Я никогда и ни за что не чувствовал такой боли, такой жажды умолять. Но мне никогда не узнать, простила ты меня или нет. Поэтому я буду писать тебе. Всё это время буду. Рвать тетради и начинать заново, ведь я должен знать.

Пожалуйста, прости.

Прости. Прости, прости.

простипростипростипростипростипростипростипростипрости

Прости меня.

Я должен отпустить тебя. Но буду вечно жить с грузом.

Нет, не смогу. Ни дня не протяну.

Что мне делать? Мне нужен выход, нужна помощь. Что мне делать? Что делать? Чарли, что мне делать?

Что делать? Мне не избежать очередного внутреннего сражения. С самим собой.

Я должен.

Я должен сказать тебе то, чего не говорил, когда ты была со мной.

Но уже поздно.

Поэтому говорю лишь „прощай“.

Прощай, Чарли.

***

Лондон.

23 декабря 2015 года.

В этом году зима пришла раньше, чем обычно. Улицы Лондона не покрыты белыми сугробами, да и холод не такой сильный. Скоро Рождество. И атмосфера в городе изменилась, деревья, дома украшены яркими гирляндами, запах пряности разносит морозный ветер по широкой улице. Ночь давно опустилась, но люди не спешили возвращаться в теплые квартиры.

Белый пар облаками уносится вверх, когда она приоткрывает губы, немного опуская пальцами ткань вязаного шарфа. Наблюдает серо-голубыми глазами, как пар растворяется в воздухе, после чего слабо улыбается, поморщив носик.

— Ты меня не слышала? — он грубо натягивает шарф ей на лицо, игнорируя её тихое возмущение:

— Прекрати, я тебе не ребенок, — вновь опускает ткань, глубоко дыша носом, но корчится, начиная чихать.

— Моя вина, что ты заболела прямо перед Рождеством? — парень недовольно ворчит, поднося к губам стакан с горячим кофе.

Они стояли на торговой улице, которая была красиво украшена. Здесь довольно многолюдно, в воздухе витают разные запахи, которые помогают в полной мере ощутить приближение семейного праздника.

Но эти двое не празднуют его в кругу семьи.

Девушка довольно улыбается, убрав светлую прядь волос за ухо:

— К слову, это тебе приспичило в час ночи пойти прогуляться, ведь именно в это время, — откашливается, пытаясь пародировать голос парня, — можно отдохнуть от людей и насладиться одиночеством.

Парень закатывает глаза. Девушка берет из его рук стакан, поднося его к своим губам. Пьёт. Они всё ещё стоят на месте, под деревом возле замершей деревянной лавки. Легкий снег продолжает падать на асфальтированную дорогу, по которой ходят люди. Никто никуда не спешит. Улица переполнена смехом и разговорами, тихой музыкой, но это не вызывает раздражение.

Ни у неё, ни у него.

Они познакомились случайно. Нет, она свалилась ему на голову. Девушка, приехавшая в Лондон, чтобы стать известным писателем. Решила доказать родителям, которые считали её увлечение литературой пустой тратой времени, что всего сможет добиться. Она пришла работать в тот же магазин, где подрабатывал он. Игнорирование сменилось словами. Слова — предложениями, предложения — беседами. Так протекали их дни. Медленно, не спеша.

Она раздражала своей болтливостью. Он — своим „дурным“ характером и отношением к окружающим людям. Но они любили читать, любили слушать музыку, любили проводить время в одиночестве, занимаясь тем делом, к которому душа лежит.

Она читала ему то, что пишет сама, с некоторых пор его мнение стало значимым.

Он долго ломался, но всё-таки сыграл ей на гитаре. И этот момент стал переломным, хоть и движение их отношений было медленным, даже слишком.

Они сами не осознали, как начали вместе пить кофе после работы, как оставались в магазине допоздна, чтобы прибраться. Порой девушка вбегала, подобно урагану носилась по помещению, в поисках парня, только для того, чтобы сообщить, что её книгу возьмут на рассмотрение. И он действительно был рад за неё, ведь она так старалась, желала добиться высот, но затем следовал провал. Полный. Её книгу откладывали, а потом вовсе отказывали в рассмотрении, или заявляли, что это не „их уровень“.

И девушка впадала в уныние, депрессии, что длились целыми днями. Она пропадала на какое-то время. И парень заметил, что ему не сидится на месте, что он хочет знать, как она себя чувствует…

-…А ещё они сказали, что обязательно рассмотрят её, — девушка допивала кофе. Они шли вдоль забегаловок и магазинов. Дорога освещена фонарями и „новогодними огнями“. Парень часто ходил с опущенной головой, старался не смотреть ей в глаза, но сейчас открыто наблюдает за мимикой её лица.

За её серо-голубыми глазами.

— Дилан, — она подавилась, начиная смеяться. — Ты меня пугаешь, — ей непривычно видеть на себе такой напряженный и серьезный взгляд. — Интересно, ты меня слушал вообще.

— Какое-то время, — честно признается, хмуря темные брови, и опускает взгляд на стакан с кофе. — Ты мне не оставила?

Девушка бросает стакан в урну, хихикая:

— Упс, — улыбается ему, ускоряясь, из-за чего Дилан закатывает глаза:

— Бэмби…

Девушка тормозит у витрины одного из магазинов. Прижимается пальцами к стеклу, рассматривая то, что находится по ту его сторону. Кожа ладоней стала красной, а щеки её лица приобрели румяный оттенок. Дилан хмуро, но касается пальцами её щеки:

— Надень перчатки, — приказ.

Бэмби шмыгает носом, качнув головой:

— Порядок, — её глаза начинает сверкать. — Давай купим какой-нибудь фильм?

— А не проще на ноутбуке посмотреть? — Дилан не понимает её любви к старым кассетам, к дискам, к доисторическим часам с неправильным временем. Бэмби нравится всё, что давно устарело.

Она обожает слушать музыку на пластинках, читать старые книги, а от их запаха она получает удовольствие.

Девушка бросает на него взгляд, поднимая брови:

— Если так охота, то смотри на ноуте, а я хочу пощупать диски, — это странно. Чертовски странно.

Бэмби берется за ручку двери, желая отрыть, чтобы войти в теплое помещение, но сил не хватает. Дверь тяжелая. Она так же остается невозмутимой, когда Дилан открывает её.

— Благодарствую, — бросает с гордо поднятой головой и заходит внутрь, грея ладони в карманах куртки. Парень следует за ней, немного щурит веки от яркого света лампы. Не реагирует на приветствие со стороны продавца, а вот девушка отвечает тому кивком и улыбкой. Подходит к полкам с дисками, её глаза блестят, взгляду не на чем остановиться:

— Что хочешь? — поднимается на носки, чтобы рассмотреть то, что стоит на верхних полках. — Можно „Один дома“ или… — замолкает, краем глаза видя, что Дилан опирается плечом на стеллаж, молча наблюдая за ней.

Подобный „надзор“ не может не вызывать улыбки на её лице. Растягивает губы:

— В чем проблема, Дилан О’Брайен?

Парень изогнул брови, но не усмехнулся в ответ:

— Ни в чем, — сжимает губы, продолжая наблюдать за Бэмби, которая начала крутиться, ища то, что может заинтересовать её.

Дилан — параноик? Он слишком печется о ней, о её здоровье. Слабый кашель — быстро в больницу. Боль в спине — лежать весь день, не поднимать тяжести. Покалывание в ногах… Не вставать с кровати.

Да, О’Брайен сходит с ума. Во второй раз в своей гребаной жизни, ведь он снова чувствует это. Ощущает зависимость, хоть и не признает это.

— О, можно „Хатико“! — восторженно воскликнула Бэмби, взглянув на парня, который недовольно фыркнул:

— Поплакать охота?

Девушка кривит губы, подходя к нему в вприпрыжку:

— Тогда, скажи, что ты хочешь?

Дилан вздохнул, качнув головой:

— Я ничего не хочу.

— Хватит, — девушка разводит руки в стороны. — Рождество скоро, давай проведем выходные нормально. Потом ведь работать снова, — и с каких пор они начали вместе проводить свободное время?

Бэмби, подходит вплотную к парню, опираясь на него всем телом. Закидывает голову, коснувшись носом его подбородка. И смотрит, улыбаясь. Прямо в глаза. Светлый взгляд встретился с темным. Дилан отвел глаза в сторону, мнется, переступая с ноги на ногу. Девушка довольно щурит веки, надавливая на него всем телом: