Скрип. Думаю, скрипеть могут и стены от ветра, но даже это вселяет нам страх, поэтому реакция незамедлительная. Дилан оборачивается, осветив коридор, и изучает его, видимо, на автомате коснувшись пальцами моего локтя, чтобы не видеть, но знать, что я нахожусь позади. Опускаю взгляд, с тоской наблюдая за тем, как парень осторожно сжимает ткань моего рукава. Как бы мне не хотелось проникнуться равнодушием к нему и Джейн, каждое действие с их стороны вызывает тепло в груди.

Пользуюсь моментом и обхожу ОʼБрайена, шагая дальше. Парню ничего не остается, кроме как закатить глаза и последовать за мной. Молчу, осматривая открытые комнаты, заглядываю в каждую, точно не зная, где именно мне искать куклу. С чего я вообще уверена, что она может быть здесь? Не знаю. Просто… Просто чувствую. Ощущаю это рвущее мою кожу напряжение со стороны Дилана, которого мне никогда не понять. Он всё это время вел себя холодно по отношению ко мне, а тут вдруг решил проявить заботу? К черту. Мне надоели эти игры. Наши с ним отношения напоминают американские горки. Никогда не узнаешь, за каким поворотом тебя опустят на самое дно. Опускаю взгляд, продолжая идти вперед по коридору. Можно зайти в мою комнату, но сомневаюсь, что кукла находится там. И причина сомнения мне не ясна. Просто… По-моему кукла принадлежала не мне. Поднимаю голову, останавливаясь у стены, на которой чем-то красным нарисован крест. Рядом надпись: «Психея». Хмуро смотрю на кривые буквы, наклонив голову к плечу, и складываю руки на груди, почувствовав, как холод проникает под ткань одежды. Психея? Что это?

Дилан светит фонариком на стену, и я вынимаю телефон, сделав фотографию, правда, не объясняю, что именно заинтересовало меня в этом. Здесь полно расписанных стен. Вздыхаю, обернувшись, чтобы продолжить идти, пока ОʼБрайен неуверенно трогает пальцами надпись, разглядывая оставшуюся на ладони красную жидкость. Совсем свежая. Поднимаю глаза, сунув телефон в карман, и замираю, сделав шаг.

— Пахнет, как… — Дилан вдруг замолкает, грубо вытирая ладонь о стену. — Черт возьми.

Кровь в венах закипает быстро, так что чувствую, как теплая струйка уже стекает из носа к губам. Но не стираю её, продолжая смотреть в сторону одной из дверей, что висит на одной петле. Свет, сочащийся из той комнаты, оседает на противоположной стене, и дает мне возможность видеть.

Видеть тень.

Дилан выключает фонарик, сделав шаг ко мне, и роется в карманах, вынимая пистолет. Что, мать твою? Как давно он носит его с собой? Хотя, прийти сюда без оружия — самая настоящая глупость. ОʼБрайен переглядывается со мной, медленно шагая в сторону комнаты. Следую за ним, прислушиваясь к тишине, и дергаюсь, сжимая ладони в кулаки, когда тень внезапно «уплывает» в сторону, прячась за стеной комнаты. Я не сдерживаюсь, моргая, чтобы остановить горячую жидкость, которая так и норовит вырваться наружу. Мне нельзя давать эмоциям власть. Я не боюсь.

Лги себе больше.

Дилан подбирается к двери, задержав тяжелое дыхание, и осторожно выглядывает, всматриваясь в комнату. Тишина. Я не стою на месте, иду в шаг за ним, уже сама касаюсь его спины пальцами, чтобы парень не переживал о том, что творится позади.

Дилан вдруг вытягивает руки перед собой, держа пистолет, и переступает порог комнаты, словно ругаясь: «К черту». Я замираю на месте, напугано следя за выражением лица парня, который оглядывает старое помещение, ниже опуская напряженные руки. Ничего? Моргаю, когда Дилан смотрит на меня, словно передавая свою растерянность. Шагаю за ним в комнату и узнаю — здесь спали дети. Их кровати перевернуты, лишены матрасов и подушек. Голые пружинистые. Стены, обвешанные старыми картинами, рисунками. Запах гари тут же впивается в ноздри, которые я сжимаю пальцами, чтобы остановить кровь. ОʼБрайен опускает пистолет, подходя ко мне:

— Что опять? — чувствую, этот вопрос он теперь будет задавать чаще. Качаю головой, запрокидывая голову, и шмыгаю носом.

— Сейчас, — Дилан оглядывается, подходя к кровати, и рвет наволочку от подушки, которая хрустит, как бумага, после чего протягивает мне ткань. Благодарю кивком, начиная изучать комнату. Та тень… Не знаю, кто это был, но что, если оно специально ждало нас, выдало себя, чтобы мы пришли сюда? Бред, но иных предположений у меня нет.

— Мы ведь ищем куклу? — вспоминает парень, кивая в сторону разбросанных покалеченных временем игрушек. Я разглядываю медвежат, кукол, но это совсем не то. Начинаем бродить по комнате. В разных углах. Не говорим. Не смотрим друг на друга. Только изредка Дилан показывает мне какую-то старую куклу, но я отрицательно качаю головой. Не то. Кусаю губу, садясь на край кровати, и вытираю губы от крови, которая прекращает течь. Уже хорошо. ОʼБрайен выдыхает, опускаясь на другой край, сохраняя расстояние между нами. Молчим.

И мне охота заговорить с ним.

— А там что? — Дилан щурит веки, указывая рукой на дверь, что находится в конце комнаты. Я оборачиваюсь, вспоминая, что там бабушка хранила старые вещи детей. Санки, лыжи и прочее барахло. Встаю с кровати, идя к двери, и слышу, как парень следует за мной, уже не ожидая, что мы что-нибудь найдем. Берусь за ручку двери, дергая, но не поддается. Хмурюсь, повторяя попытку открыть, и откашливаюсь, отшагнув в сторону, когда Дилан обхватывает руками ручку, сильно дернув. Щелчок — и дверь открывается. Пыль и побелка осыпаются на наши головы, но я не отряхиваю волосы, отступив, как и парень. Ледяной холод. Нет, вовсе мороз. Он паром «выливается» из комнаты, где царит мрак. Кромешный. Дилан быстро достает фонарик, включая, и я замираю, вдохнув: это не помещение для барахла. Это комната. Она гораздо меньше, чем обычная, но здесь есть голая кровать. Стены без обоев, просто покрыты серой краской. Окна заделаны досками. Мы проходим внутрь, с опаской оглядываясь. Моргаю, когда замечаю, что в углу комнаты стоит табуретка, а на ней сидит кукла. Старая, потрепанная в посеревшем платье с воротничком. Медленно подхожу к ней, рассматривая две головы с парой глаз, что блестят на свету фонарика. Смотрят на меня.

Это она.

Протягиваю напряженные руки, пальцами сжав её тельце, и поднимаю со стула, разглядывая с особым интересом и страхом, что пробуждается в груди. Дилан играет светом, видимо, вертится на месте, осматриваясь:

— Чья эта комната? Вип-ребенка? Хотя… Судя по всему, он был вовсе не «вип».

Молча соглашаюсь. Я не знала, что бабушка держала кого-то отдельно от других. И это был не Джошуа. Он спал со всеми в одной комнате, так что вариант отпадает. Но кто тогда?

Шепот. Легкий, хриплый, такой тихий, что я еле могу настроить свой слух, чтобы не потерять его. Хмурюсь, больше не слушая то, что говорит ОʼБрайен, и прикрываю веки, чтобы окунуться в незнакомый голос, который что-то мычит. Где? Совсем близко. Не за спиной, не передо мной. Где же?

Стискиваю зубы, приоткрыв веки, и не могу справиться с дыханием. Сердце в груди бьет по ребрам, толкая бурлящую кровь по венам, когда я понимаю. Моргаю, нервно сжимая куклу в руках, и медленно поднимаю голову. Стул. Выше. Угол стены. Выше.

Взгляд ползет вверх. Брови дергаются, когда достигаю потолка. Мычание в ушах становится громче, а мои губы распахиваются от картины, которая предстает перед глазами. Тонкое костлявое тело. Бледная кожа. Белое платье. Грубые пальцы с ногтями, впивающиеся в стены, расставленные ноги, чтобы удержать свое тело на весу. У самого потолка. Темные липкие волосы червяками свисают, скрывая истощенное лицо. Зашитые ниткой синие губы. Пустые глазницы. Передо мной безумие во плоти. И оно держится за стены, находясь у потолка над стулом. Мычит. Отсутствие глаз не мешает ей следить за мной, смотреть прямо на меня. Теряю дар речи, делая короткий шаг назад, и с ужасом распахиваю веки шире, когда голова существа неестественно выворачивается, будто для того, чтобы следить за мной. Прижимаю теплую фарфоровую куклу к груди, испустив писк, и отступаю назад, когда шепот с мычанием в голове усиливаются.

— Ронни, — Дилан хватает меня за предплечье, дергая, и только тогда я прихожу в себя, быстро дышу, вцепившись взглядом в парня, который окидывает светом стены и потолок, пытаясь понять, что напугало меня.