— Интересно, как далеко она успела пройти в дом? — пытается хоть что-то рассмотреть в темноте, но безуспешно, так что встревожено моргает, когда Дилан переступает порог, рукой держась за дверную арку, и щурится, когда свет фонаря, наконец, натыкается на дыру в полу, которая находится у самой лестницы, ведущий на второй этаж, где ещё темнее, чем внизу.

От лица Ронни.

Скулю от боли. Пытаюсь мять пальцами кожу травмированной ноги, чтобы хоть как-то себе помочь, но от подобного только хуже. Вряд ли я её сломала, но ушиб точно заработала. Правда, это не единственное, что волнует меня.

Она сдвинулась.

Я не смогла уловить это, но девочка явно переместилась. Она стояла чуть дальше, ближе к задней стене, а теперь её тонкий и худой силуэт намного ближе. Ощущаю её взгляд, знаю, что она по-прежнему видит меня, поэтому не смотрю на её лицо, пытаюсь удерживать панику, которая растет внутри, в животе, отчего тот раздувается, будто набит едой. Разрыв неизбежен. Мое терпение не вечно. Трясусь от холодного страха, сжимая дрожащие губы, до боли прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы отвлечь себя от боли во всем теле. А главное — не думать. О ней. Моргаю, чувствую, как мокрые ресницы касаются кожи, что не очень приятно. Руки покрываются мурашками, когда в лицо внезапно бьет ветер, будто кто-то открывает дверь.

Дверь. Я ведь в подвале, так? Она должна здесь быть. Наступит утро, и… И что? Я не знаю, чего ожидать. Уйдет ли Она утром? Оставит ли меня? Черт, да что Ей нужно?

В носу вновь колит, а узел внизу живота затягивается с новой ноющей болью, от которой не спастись, даже сжимая ноги.

Шаги. Я слышу их четко, но они исходят откуда-то сверху. Поднимаю голову, всматриваясь в темноту. Я упала оттуда, следовательно, там должна быть дыра. Голоса и тусклый, еле заметный луч белого света. Мои синие от холода губы дрогнули в улыбке, когда понимаю, что за мной пришли. Открываю рот, желая позвать друзей, но в грудь вдруг бьет боль, заставляющая согнутся пополам и опустить голову, корчась. Стоило мне это сделать, как взгляд врезается в большие, глубокие, пустые, до безумия холодные черные зрачки, окруженные покрасневшим белком, глаза. Её лицо настолько близко, что мы соприкасаемся носами, и я чувствую ту вонь, что исходит от тела. Неживого. Она — труп. В глотке застревает вздох, когда мои глаза опускаются ниже, на бледные, сухие губы, зашитые нитками, исколотые иголкой, — и моей выдержки не хватает. Распахиваю рот, выдавливая из себя один из самых громких воплей, на который я могу быть способной.

И Она так же пытается открыть губы, кожа которых рвется, поэтому крик не такой громкий, но я слышу его. Она продолжает стоять и смотреть прямо на меня, издавая душераздирающие вопли, искажающие её лицо до ужаса.

И мой вопль не утихает. Я ерзаю ногами по полу, игнорируя, нет, вовсе не чувствую боли, не могу отвести глаз от девочки, и именно мои глазные яблоки сейчас до безумия болят, ведь веки растягиваются, будто зрительный контакт высасывает из меня все силы. Я могу слышать шаги, могу различить голоса, зов, но не в силах ответить. Только кричу, раздирая глотку, пока мой собственный вопль не заглушается скрипом тяжелой двери. И шаги становятся громче. Правда, голоса всё ещё слышны приглушенно, будто моя голова находится в каком-то вакууме. Краем глаза вижу, как он подбегает ко мне — и в следующую секунду чувствую хватку, от которой меня передергивает. И всё исчезает. Одно лишь мгновение — и Её нет. Я начинаю озираться, как безумная, ищу её взглядом, полным ужаса, пока до меня пытаются докричаться.

— Ронни! — он трясет меня за плечи, отчего моя голова запрокидывается, ударяясь о стену, так что моргаю, скрывая дергающиеся от нервов веки, пока мои зрачки пытаются сфокусироваться на парне, который больно сжимает пальцами кожу моих плеч, наклоняя голову так, чтобы заглянуть мне в лицо. Перед глазами всё плывет.

— Ронни? — мне приходится пару раз сжать и разжать веки, чтобы наконец установить контакт с Диланом, который выглядит озадаченным. Нет, правда, я давно не видела его таким сбитым с толку, ведь в последнее время его эмоции ограничены равнодушием. ОʼБрайен потирает мои плечи, разрывает зрительный контакт, осматривая мое тело, но приоткрывает губы, так и не находя слов. Я медленно моргаю, обессилено уставившись на него, пока не замечаю вбегающую Джейн, при виде которой внутри разливается что-то теплое. Девушка спотыкается обо все преграды, но мчится ко мне, падая на колени напротив, и хватает меня за щеки мокрыми потными ладонями. Трет кожу, спрашивая каким-то уж больно мягким тоном, сопровождающимся громким выдохом:

— Ты в порядке? Больно ударилась? Где болит? — вопросы продолжают слетать с её губ, но я практически все пропускаю, когда Дилан касается моей больной ноги, нажимает на суставы пальцами, пытаясь определить, где «очаг» боли, поэтому, когда он касается ступни, а я мычу, парень вздыхает, переглянувшись с Рид, которая нервно улыбается, приглаживая ладонью мои растрепанные волосы. Я пытаюсь выдавить улыбку в ответ, но вновь мычу, пальцами сжимая шею.

Немного удивляюсь, когда в подвал заходит ещё один парень. Он освещает себе дорогу мобильным фонариком, с серьезным выражением лица оглядывая помещение, изучая подробно, пока его взгляд не замирает.

— Ты можешь подняться? — Дилан проглатывает половину слов, но вновь выглядит непринужденно. Его ладони берут меня под руки, после чего парень поднимается, потянув меня на себя, так что сжимаю губы, пытаясь опираться на ту ногу, которая болит не так сильно, но все равно качаюсь, утыкаясь лицом в грудь Дилана. Тот делает шаг назад, но возвращается в былое положение, забрасывая одну мою руку к себе на плечо, а Джейн в это время вертится вокруг меня, отряхивая одежду. Касается пальцами ссадины на моем лбе, глотнув:

— Что ты здесь забыла? — спрашивает тихо, и я хочу ответить, но парень, что всё это время топтался у двери, перебивает:

— Я, конечно, не хочу рушить вашу идиллию, но, — он замолкает, направив свет в сторону, на пол. Дилан протягивает Джейн фонарь, который он включает трясущимися руками, направив свет в ту же сторону, и громко всасывает воздух. Я сжимаю веки, отвернув голову, а Дилан, как и остальные молча смотрят на человеческие кости и маленькие, детские черепа, брошенные в кучу у стены. Чувствую, как свободная рука ОʼБрайена медленно, до жути неуверенно касается моей талии, притягивая ближе. А ещё я ощущаю биение его сердца. Бешеное, быстрое.

На лицо равнодушный, но внутри у него всегда искрится огонь.

***

Карин всего лишь вышла за кружкой кофе. Она всего лишь хотела немного времени на «подумать». Но девушка никак не ожидала того, что увидит, когда вернется в кабинет.

Тело. Её посетительница с прекрасными зелеными глазами превратилась в тело. В жертву, которая всего пару минут назад была живой. Питерсон трет виски пальцами, приказывая срывающимся голосом пареньку пойти и проверить запись с камер видеонаблюдений, чтобы понять, как такое могло произойти. Тем более в участке. Карин ставит кружку на стол, медленно подходя к девушке, что по-прежнему сидит на стуле, закинув голову. Пустые, безжизненные зрачки смотрят в потолок. Карин опускает взгляд, полный сурового непонимания на руки жертвы, что лежат ладонями вверх на коленях. На коже запястья вырезана цифра «два».

***

Они вернулись домой к Дилану, хотя Джейн уговаривала Ронни пройти обследование в больнице, но девушка выглядела слишком уставшей и потрясенной, поэтому в ответ лишь отказывалась. Ей хотелось оказаться там, где она могла бы хоть в какой-то степени чувствовать себя в безопасности.

Добрев открывает дверцу машины, но Дилан успевает обойти её, вновь протянув руку помощи, хотя Ронни готова отказаться от неё. Чувствует себя подавленной и не желает кого-то обременять, тем более ОʼБрайена, если вспомнить, как он обращался с ней последнее время. С чего вдруг эта обходительность?

Ронни не верит этому.

Дилан хочет помочь ей встать, но девушка качает головой, сама выбираясь из салона, и делает опор больше на одну ногу, когда ступает к дому. ОʼБрайен смотрит ей в спину, щурясь с недоверием, после чего переводит взгляд на Джейн, которая стоит у окна машины, прося: