Шаркаю ногами. Направляюсь к двери, начиная слышать голоса. Оборачиваюсь, бросая взгляд в сторону окна. Торможу, приглядываясь, ведь вижу своё отражение.

Жжение на виске. Нет. Болит именно кожный покров. Касаюсь пальцами, понимая, что кожа неровная. Вновь опускаю руку, рассматривая ожог на запястье.

Мысли постепенно приходят в порядок, но вновь образуют хаос. Поток информации, поток вопросов, на которые я должен немедленно получить ответы.

Подхожу к двери, дергая за ручку. Распахиваю, тут же тормозя ведь мимо проходят мужчины в белых халатах. Врачи?

Они не бросают на меня взгляд, продолжая о чём-то говорить.

Начинаю осматриваться по сторонам, чтобы найти хоть кого-нибудь из знакомых. Поворачиваюсь спиной к подходящей девушке, которую не смог признать.

И мне прилетает удар в плечо, отчего корчусь. Прижимаю ладонь к больной руке, резко развернувшись, но не успеваю выругаться.

Карин хмуро и недовольно смотрит на меня, сложив руки на груди. Её ноздри расширяются от тяжелого дыхания.

А ещё это значит, что она чертовски зла.

- Ты под домашним арестом, - рычит, вновь хлопнув меня по плечу. Я возмущенно распахиваю рот, делая шаг назад. Девушка наступает, продолжая колотить меня:

- Кто тебе давал разрешение?! - её голос изменился. Выражение лица “каменной и стойкой Карин” слабнет.

- Кто?! Я не слышу! - её удар становится сильнее.

Я сжимаю челюсть. Смотрю на неё, прекратив отступать, ведь по её бледным щекам потекли слёзы. Сестра продолжает колотить меня, но уже не так сильно. Она подносит ладонь к губам, скрывая лицо. Наклоняет голову, шмыгая носом.

Моргаю, ведь в носу закололо. Карин тихо всхлипывает:

- Мы, чёрт возьми, искали вас больше часа, придурок, - не кричит. - Вызвали пожарных, они потушили огонь, но вас в здании не обнаружили, - вновь бьёт меня. - Я думала… - запинается, опуская голову.

Мои ладони потеют. Резко, может даже грубо, обхватываю её плечи, притягивая к себе. Девушка не сопротивляется. Впервые. Её мычание доносится до ушей приглушенно. Обнимаю крепче, коснувшись носом макушки. От неё пахнет никотином. Опять пыталась “закурить” волнение.

Но моргаю, сжимая веки. Резко отпрянул, взглянув ей в глаза. Рот открывается, но не успеваю ничего толком сказать, ведь, кажется, Карин понимает, что вызвало такую тревогу:

- Порядок. Вы все получили ожоги, - её взгляд скользит к моему виску. Уверен, что там отметина.

- Джейн наложили швы, как и Ронни. Правда, с Добрев врачи долго мучились.

Ронни?

- Где… - заикаюсь. - Где они, где они все?

Мне не нужно было слышать ответ. Слышу негромкий сигнал, поднимая глаза. Смотрю в сторону лифта, дверцы которого раскрылись. Черноволосая девушка улыбнулась мне сжатыми губами, демонстрируя ямочки на щеках, как только наши взгляды пересеклись. Карин отошла от меня, смахнув слезы, и вновь приняла непринужденное выражение лица.

Я сорвался с места, быстро перебирая ногами.

Джейн так же вышла из лифта, направляясь навстречу. Никакого смущения. Лишь настоящие, искренние чувства.

Хотя, пока мне трудно понять, что я чувствую.

Девушка обнимает меня, когда обхватываю её тело руками. Рид прижимается щекой к моей шее, сжимая веки:

- Вижу, и тебе досталось, - шепчет, делая пару глубоких вздохов, после чего отходит, потирая мои плечи. - Ожог, - кивает, смотря на мой висок, после чего касается пальцами моего запястья, покусывая губы, ведь и там я получил отметину. - У меня только на ноге.

Я с волнением смотрю на неё, а девушка, будто понимает, сглатывая:

- Ронни здесь нет.

- Что? - я чёрт возьми совершенно не понимаю и…

Поток мыслей перебивает подошедшая Карин:

- Она с Питерсоном. Сказала, что осталось последнее дело, - складывает руки на груди.

Я слишком мнителен. Не могу расслабиться, ведь по-прежнему чувствую напряжение, которое сковывает тело:

- Где она?

***

Автомобиль тормозит у покосившихся ворот. Особняк ровно стоит на том же месте. Чёрный дуб пронзает окна острыми ветками. Заросли сорняков мешают разглядеть площадку.

Ветер несильный. Бледное небо покрыто слоем облаков, но свет согревает. Давненько никто из них не ощущал подобного тепла на коже.

Дилан моргает, всматриваясь. Кажется, его рот распахивается шире, когда он понимает, что площадка не пустует, как обычно. Парень бросает взгляд на Карин, которая хмурит брови, так же с непониманием взглянув на брата.

И только одна Джейн выскочила с заднего сидения. Не захлопнула дверцу, уставившись в сторону площадки. Её взгляд мечется, а паника переполняет грудную клетку. Её горящий взгляд замерзает.

Нашла.

Девушка не слышит зова Карин. Она срывается с места, толкая калитку ворот. Забегает на территорию участка, несется к площадке, на которой спокойно проводят время дети разных возрастов.

Карин вышла из машины, найдя глазами Питерсона. Дилан вылез, последовав за сестрой, но походка его была не такой уверенной. Он переступает через заросли и сухую траву, хмуря брови, когда понимает, что это не воспитанники.

Подростки, дети. Они в старой потрепанной одежде. Грязные, худые.

О’Брайен теряет дар речи, когда замечает самую младшую из них, которая уже несется навстречу Джейн. Девушка падает на колени, принимая в объятия девочку. Прижимает её к себе, зарываясь лицом в растрепанные густые волосы. Гладит по голове, целуя в лоб, а в опухших глазах уже скопились слёзы.

Рози.

Карин быстро подходит к Питерсону, который поражен не меньше неё. Он делает глубокий вздох, пытаясь объяснить, что эти дети уже были здесь, когда они приехали, и сейчас он записывает их имена, пытается установить личность каждого.

Дилан осматривается. Он вертится на месте, пытаясь найти девушку. Его охватывает новая волна тревоги. Кусает костяшки, сжимая ладони в кулаки, ведь не видит, не находит её.

Он не видит Ронни.

И, кажется, Питерсон замечает его смятение, поэтому свистит, кивая в сторону деревьев, толстые стволы которых могут скрыть любого с глаз. Дилан быстро перебирает ногами, корчась от боли, ведь его тело всё ещё ноет. Потирает запястье, кожа которого обожжена. Нервно сглатывает, переступая яму.

Эта часть участка засажена деревьями, кустами - всякой растительностью, за которой никто давно не следит.

Дилан наклоняет голову на бок, замечая стройную фигуру в большой футболке.

Невольно тормозит, уставившись на Ронни. Девушка стоит к нему боком, опираясь спиной на ствол дерева. Прикрыла глаза, глубоко дыша.

Дилан нервно моргает, отводя взгляд, но вновь смотрит на неё, чувствуя, как в носу вновь начинает колоть.

Сжимает ладони в кулаки, продолжая идти к ней.

От лица Ронни.

Мне впервые так легко сделать глубокий вдох. Веки сами прикрываются, а мускулы лица расслабляются. Не чувствую тяжести на груди. Аромат травы, влага.

Я глотаю кислород, наслаждаясь такой легкостью внутри.

Хруст веток.

Приоткрываю глаза, медленно поворачивая голову, ведь шея всё ещё болит. Стараюсь не делать резких движений, мне запретил доктор. Говорит, что лучше вообще не подниматься с кровати, но у меня осталось дело.

Последнее.

И игра будет окончена.

Смотрю на парня, взъерошенные волосы которого заставляют улыбнуться краем губ. Но взгляд скользит к ожогу на его виске. Хмурюсь, немного наклоняя голову, но не решаю говорить об этом.

Дилан стискивает зубы, отчего его челюсть выглядит напряженной. Я чувствую давление, поэтому опускаю глаза, боясь взглянуть на него. О’Брайен тяжело дышит.

Он зол? Понимаю. Он хочет размазать меня? Разрешаю.

Я это заслужила, поэтому приму любое наказание.

Но сейчас всё, что могу выдавить, это:

- Прости, - шепчу, нервно теребя ткань футболки.

Дилан облизывает губы, оглядываясь по сторонам. Подносит пальцы к переносице, потирая её. Прикрывает веки, но вновь ставит руки на талию, проглатывая грубость, хотя голос звучит жестко: