По иронии судьбы с тех пор, как с поста мэра ушел этот кретин Финли, положение только ухудшилось. Несмотря на свои постыдные интрижки, бывший мэр рьяно боролся за свой сорокатысячный город (в котором, по последней переписи, осталось всего тридцать шесть тысяч жителей) и продолжал бы так же упорно сражаться, чтобы удержать на плаву разваливающуюся промышленность, как цеплялся мертвой хваткой в ту злополучную бутылку виски.

Поэтому, когда Дакуэрт увидел, кто ему звонит, он с некоторым сожалением принял вызов:

– Привет.

– Барри!

– Здорово, Рэнди.

Если заезжать в пирожковую, пора включать поворотник и крутить руль. Но если он туда попадет, не удержится и закажет нежный кусочек божественного наслаждения. Тогда Финли услышит его переговоры с официантом. И хотя бывший мэр был не в курсе намерения Дакуэрта сесть на диету, детективу будет неприятно, если этот фанфарон узнает, что он дал слабину.

Поэтому он продолжал ехать вперед.

– Ты где, в машине? – спросил Финли.

– Еду на службу.

– Приезжай к Клампетт-парку, сверни на дорожку с южной стороны.

– С какой стати?

– Есть кое-что, что тебе надо увидеть.

– Рэнди, будь ты мэром, может, я бы и носился у тебя на побегушках и не возражал, что ты звонишь на мой личный мобильник. Но ты больше не мэр. И давно уже не мэр. Поэтому, если что-то стряслось, звони, как все, в установленном порядке.

– Тебя все равно сюда пришлют. Сэкономишь время на дорогу до управления и обратно.

Барри Дакуэрт вздохнул.

– Хорошо.

– Встречу тебя у входа в парк. Со мной моя собака. Благодаря ей я и наткнулся на это. Прогуливал ее здесь.

– На что на это?

– Приезжай, увидишь все сам.

Пришлось ехать на другой конец города, где Финли по-прежнему жил со своей многострадальной женой Джейн. Бывший мэр стоял у входа с собакой, маленьким серым шнауцером. Пес натягивал поводок, понуждая хозяина вернуться в парк, граничивший с лесной зоной, а дальше к северу с Теккерей-колледжем.

– Ты не спешил, – заявил бывший мэр, когда Дакуэрт вылез из машины без опознавательных полицейских знаков.

– Я на тебя не работаю, – отрезал Барри.

– Еще как работаешь. Я налогоплательщик.

Финли был в мешковатых джинсах, кроссовках и наглухо застегнутой на молнию легкой куртке. Стояло прохладное майское утро. Если быть точным – четвертое утро в этом месяце, и земля, всего шесть недель назад укутанная снежным покрывалом, чернела от опавших прошлой осенью листьев.

– Ну, что ты нашел?

– Это туда. Я спущу Бипси с поводка, и мы пойдем за ней.

– Нет, – возразил Дакуэрт. – Что бы ты ни нашел, нельзя, чтобы Бипси там копалась.

– Да, да, конечно. Сам-то ты как?

– Отлично.

Не дождавшись ответного вопроса о жизни, бывший мэр продолжал:

– У меня выдался хороший год. Расширяем производство. Нанял еще пару человек. – Он улыбнулся. – Об одном ты, наверное, слышал.

– Нет. Ты о ком?

– Не важно. – Финли тряхнул головой.

Они шли по тропинке на границе парка, отделенного от леса забором из проволочной сетки высотой четыре фута.

– Ты похудел. Хорошо выглядишь. Поделись секретом, мне бы тоже надо сбросить несколько фунтов. – Финли похлопал себя свободной рукой по животу.

Дакуэрт сбросил за две недели всего пару фунтов и не сомневался, что перемены незаметны.

– Так что ты нашел, Рэндал?

– Сейчас все увидишь. Случилось, должно быть, ночью, потому что мы с Бипси здесь гуляем два раза в день: утром и перед сном. Вчера выходили, когда уже смеркалось, так что я мог и не заметить. Хотя не думаю, что там уже что-то было. Я бы и сегодня не заметил, если бы не собака. Бипси унюхала и рванула прямиком к забору.

Дакуэрт решил больше не выспрашивать Финли о его находке, а сам внутренне собрался. За годы работы в полиции ему пришлось повидать много мертвецов. И предстоит еще немало, прежде чем он уйдет на пенсию, до которой оставалось меньше половины пути. Но к этому невозможно привыкнуть. Во всяком случае, в Промис-Фоллс. Дакуэрту случалось расследовать убийства, в основном на бытовой почве или по пьянке в барах, но попадались и такие, которые привлекали внимание всей страны.

Занятие не из тех, которые называют приятным времяпрепровождением.

– Здесь. – Финли остановился, и собака залаяла. – Бипси, прекрати! Успокойся, дуреха.

Псина притихла.

– На заборе. – Финли показал рукой.

Дакуэрт оглядел открывшуюся перед ним картину.

– Жуть! Настоящая бойня. Видел что-нибудь подобное?

Полицейский промолчал, но если бы ответил, сказал бы «нет».

А Рэндал Финли продолжал:

– Если бы тельце было одно или даже два, будь уверен, я бы не стал тебе звонить. Смотри, Барри, сколько их тут. Я сосчитал – двадцать три. Что за долбаный псих мог такое учинить?

Дакуэрт пересчитал сам – без малого две дюжины.

Двадцать три мертвые белки, все крупные, одиннадцать серых, двенадцать черных. У каждой шея туго затянута белой веревкой вроде тех, какими для надежности перевязывают посылки. Все веревки примотаны к идущей по верху забора горизонтальной железной перекладине.

Зверьков расположили на участке длиной десять футов, каждого на веревке в фут.

– Я их не люблю, – прокомментировал Финли. – Древесные крысы, вот как я их называю, но полагаю, что вреда от них немного. Ведь есть же закон против таких уродов, хотя это просто-напросто белки?

Дэвид

– Марла, я серьезно, ты должна со мной поговорить.

– Мне надо уложить малыша. – Она качала Мэтью на руках, слегка касаясь его губ соской бутылочки. – Кажется, наелся, больше не хочет.

Марла поставила бутылочку на прикроватный столик. Ребенок закрыл глаза и от удовольствия тихонько загукал.

– Сначала он был совсем не такой, – объяснила Марла. – Вчера долго плакал, не признавал меня, боялся.

Я удивился, почему ребенок ее боялся, если она уверяла меня, что он с ней уже много месяцев, но промолчал.

– Я просидела с ним всю ночь, – продолжала она. – И между нами установилась тесная связь. – Марла тихонько рассмеялась. – Выгляжу, наверное, страшилой. Душа утром не приняла, не подкрасилась. Вечером, как только он перестал плакать, уложила его спать, а сама бросилась в магазин. Надо было очень многое купить. Жутко боялась оставлять его одного. Но что было делать? Позвонить никому пока не решилась, а ангел принес совсем немного.

– Кто еще знает о Мэтью? – спросил я. – Тетя Агнесса, твоя мать, знает?

– Нет. Я ей еще не сообщила эту добрую весть. Все случилось очень быстро.

Несообразностей становилось все больше.

– Насколько быстро?

Марла не сводила с ребенка глаз.

– Ладно. Мэтью у меня не десять месяцев. Вчера ближе к вечеру, примерно в то время, когда начинается программа доктора Фила, я писала отзывы об иллинойской компании по установке кондиционеров, в дверь позвонили.

– Кто это был?

Чуть заметная улыбка.

– Я же тебе говорила – ангел.

– Расскажи мне подробнее об этом ангеле.

– Хорошо, пусть она не настоящий ангел, но трудно думать иначе.

– Следовательно, это была женщина?

– Да.

– Его мать?

Марла уколола меня взглядом.

– Теперь его мать я!

– Допустим. Но до того момента, как эта женщина отдала тебе Мэтью, его матерью была она?

– Наверное. – Марла произнесла это нерешительно, словно не желая признавать очевидного факта.

– Как она выглядела? На кого была похожа? Она была ранена? Ты видела кровь? Ее рука была в крови?

Марла медленно покачала головой:

– Ты же знаешь, Дэвид, что у меня плохая память на лица. Мне она показалась очень красивой. Вся в белом, поэтому когда я ее вспоминаю, то представляю ангела.

– Она сказала, кто она такая? Назвала свое имя? Оставила координаты, как с ней связаться?

– Нет.

– И ты не спросила? Тебе не показалось все это странным – неизвестная женщина звонит в твою дверь и отдает ребенка?