После жарких объятий и любовного акта, во время которого они не сказали и пары слов, оба расслабились. Санька повернул голову к девушке, лежавшей на его руке и хотел спросить её о причинах столь необычного поступка, но та, видимо, предчувствуя тему, закрыла ему рот ладошкой. Через минуту, она поднялась с его руки и растворилась в темноте.
Наутро, Гужир ни словом не обмолвилась о ночном происшествии и Санька тоже решил молчать. Однако, как он понял их секс не остался тайной для погонщиков и Ухгра, утром у костра они весело поглядывали на них и перекидывались скабрезными шуточками.
Когда он только попал в племя азалов, по внешним признакам они показались ему очень похожими на жителей земных пустынь арабского востока: беспрекословное подчинение старшим; подчиненное положение женщин в доме и еще много мелких деталей, подчеркивавших сходство. Но, почти с самого начала он увидел и расхождение: женщины были воинами наравне с мужчинами; вольное поведение девушек на вечерних посиделках, когда они, выпив местной слабенькой бражки завлекательно танцевали среди мужчин; и вот теперь это - секс без всяких обязательств, просто потому что захотелось. При этом никто не высказал не то что недовольства, но даже удивления.
Впрочем, Порошину такая простота нравов понравилась, а раз никаких поползновений на его свободу не было, он просто принял это - у всех в этом мире разная мораль. Днем, когда они опять ехали рядом, он все-таки попытался заговорить на эту тему, но Гужир так удивленно-невинно глянула на него, что все слова застряли в горле. А, может, ничего и не было - пошутил он про себя - просто эротический сон.
В конце второго дня, стали попадаться люди - такие же кочевники, как и их компания. Все ехали в город, ехавших в обратную сторону не было. Когда Сашка спросил об этом у Гужир, та объяснила, что обратно в пустыню, все стараются выезжать рано утром, когда ночь немного остудила пески.
Уже на закате, когда злое солнце уползало в пески, он, наконец, он увидел то, что в этом мире казалось почти миражом - ровной зеленой стеной стояли деревья, а из-за них выглядывали белые шпили зданий. Санька невольно пришпорил шагунга, но Ухгр заметивший его движение, грозно взглянул на него, и показал рукой на место рядом с собой. Санька придержал 'коня' и послушно поехал рядом, с другой стороны ехала Гужир. Все кочевники сделали равнодушное лицо, словно то что они сейчас увидят, их нисколько не интересует.
Улыбаясь про себя, Сашка тоже одел маску все повидавшего человека, и, наконец, они влились в толпу желающих войти в город. Большинство было кочевники, так же, как и азалы, с лицами пресыщенных жизнью людей, они степенно двигались к открытым большим воротам, перегораживавшим проход между деревьев. Санька опять удивился, никаких стен не было - зачем тогда ворота? Их никто не охранял, никто не брал плату за въезд в город, в общем, чистая символика.
Проехав ворота, они сразу оказались в раю - так это воспринял Сашка - вокруг среди темно-зеленых, длиннолистных густых деревьев поднимались белые, украшенные резьбой каменные дома. Нарядные, в разноцветных тканях, а не только в шкурах как жители пустыни, шагали по мощенным тротуарам жители города, густо разбавленные приезжими. Проезжая, на углу одной из улиц, Санька даже заметил, одетых в черное, старых знакомцев - воинов Черного Шхамара. Но самое главное - город встретил путников долгожданной прохладой, легкий влажный ветерок гулявший под деревьями - Саньку так и тянуло назвать их пальмами - был наполнен резким мятным запахом местных растений. А еще через пару улиц, перед ними открылось главное богатство оазиса - почти идеально круглое, отливающее красным закатным отсветом, озеро.
- На его дне вода такая холодная, что человек может умереть, - постарался удивить Саньку один из погонщиков. Но человека, выросшего там, где вода и вовсе большую часть года пребывает льдом - холодные ключи на дне озера совсем не впечатлили.
В тот раз они ненадолго задержались в городе, на следующий же день с утра Ухгр сходил куда-то и через час все их добро перекочевало на ручные тележки пятерых веселых парней, а к себе под навес, кочевники сложили уже упакованные заказанные ранее товары, после этого азалы оказались свободны. Все они, кроме Сашки, уже не в первый раз были в городе, поэтому большого интереса не испытывали и его приглашение побродить, поглазеть на местные достопримечательности просто проигнорировали. Кочевники решили лучше отдохнуть перед дорогой, выезжать придется самым ранним утром. Сашку такой расклад не устраивал - ему, горожанину, до одури надоел однообразный быт племени азалов, город манил его - и он пошел на экскурсию один.
Останавливать его никто не стал - взрослый кочевник сам должен решать, что ему делать - лишь посоветовали не лезть к озеру, это было, пожалуй, единственным запретом в городе. Местные берегли свое главное богатство и, даже просто за выброшенный мусор на берегу, наказание было суровым: или тюрьма, или огромный штраф. Выслушав это, Сашка усмехнулся, - 'и здесь борьба за экологию', пообещал ничего не натворить и отправился в путь.
Почему-то он ожидал, что город будет похож на тот, который он видел в детстве, в киносказке про Али-бабу, но это оказалось не так. Город - местные называли его Шариз, а в произношении кочевников звучало Шариш - был похож на все южные городки сразу. Шагая, Сашка узнавал что-то похожее то на латиноамериканскую фазенду; то на плантаторский домик Южной Африки; то на узкие улочки портового города где-нибудь в южной Европе. Белые дома в окружении зеленой листвы 'пальм' и вьющихся по стенам ползучих растений, выглядели фантастически. Во всяком для человека, уже пару месяцев, видевшего только несколько шатров и бескрайние барханы за ними.
Постоялый двор, где они остановились, был довольно далеко от озера, а Санька, во чтобы то ни стало, хотел подойти и посмотреть на это чудо. Поэтому, он шел и шел в указанном Гужир направлении, жалея, что по городу запрещено разъезжать на драконах. Наконец, дома расступились, и он вышел на берег. Быстро миновав редкую рощицу мятных деревьев, он подошел к кромке берега. Оглянулся - никого нет - наклонился и опустил руки в воду. Зачерпнул полные ладони и помыл лицо, провел языком по губам - да, вода пресная, не удержался, опять зачерпнул и отпил. Как только заходил разговор про озеро в оазисе, каждый считал своим долгом объяснить ему, что воду его можно пить, не кипятя и не отстаивая, как мутную воду из колодца. Для кочевников, родившихся и всю жизнь живущих при дефиците живительной влаги, в этом и состояло главное чудо озера. Вода, показалась очень вкусной, но он скептически отметил для себя, что после того, что он пил в пустыне, любая вода из-под крана в квартире, показалась бы родниковой.
Однако, было еще что-то, что он почувствовал на берегу этого озера - какое-то предчувствие теребило нервы Сашки. 'Что это со мной? - удивился он. - Мистика какая-то'. Жизнь здесь, да и в Городе, из которого он попал сюда, была простой и легкообъяснимой, если конечно, откинуть проблему самого существования этих миров, то это была обычная жизнь, только в необычных условиях. Но вот сейчас, глядя на играющую бликами воду, Санька испытывал нечто похожее на то, что он испытал, заглядывая в огненную пещеру в стене над Городом. Его как будто тянуло туда, под воду. 'Ну его к черту! - встряхнулся он. - Думать об этом, еще шизофреником станешь'. Он еще постоял, понежился в свежем прохладном ветерке, налетающем с воды, потом решительно повернулся - надо идти - и отправился в обратный путь.
По дороге он решил перекусить - время обеда уже прошло и под ложечкой ощутимо сосало - поэтому увидев над открытыми дверями вывеску с нарисованными от руки явствами местной кухни, он завернул туда. Заведение было небольшим, всего несколько столов - здесь в Оазисе Саньке впервые в этом мире встретилась привычная мебель - столы, стулья и кровати, у кочевников все это заменяла циновка. Он прошел к столу у стены где уже сидел мужчина явно из местных, чисто выбритый подбородок и городская одежда сразу отличали его от других посетителей, все остальные столики занимали приезжие.
