Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
Когда-то – две сотни лет назад – лисы позволили людям проложить дорогу к морю. Понятно, что одним трактом дело не ограничилось. Человеческий монарх и глава Совета кланов лис-оборотней заключили договор. Люди взяли в аренду кусок побережья, да еще и право пользования морем выторговали, чтоб рыбацкие лодки их кораблям не мешали. Глава Совета польстился на полновесное золото: договор являлся «бессрочным» и мог быть расторгнут «только по обоюдному согласию сторон». Шли годы, на берегу моря вырос город-крепость Антанамо. Верфь, порт, военно-морская база. Люди исправно платили золото, через сто лет подняли арендную плату на треть – за право проложить к Антанамо железную дорогу.
Тогда и случились первые столкновения. Лесные оборотни и трактом-то были недовольны, а уж шпалы и рельсы им поперек горла встали. Рыжие отряды нападали на рабочих, поджигали палаточные городки и технику. В те годы началось расслоение: чернобурки и платина – изящные аристократы – сблизились с людьми, пустили их в поселения, которые быстро превратились в города. Дети оборотней учились вместе с детьми людей, говорили на двух языках, осваивали письменность, подступались к плодам технического прогресса. Среди кланов произошел раскол. Корсаки, Крестовки и Сиводушки понемногу перебирались в города. Огневки, Алые и Светлые Кресты отступали в гущу лесов, огрызаясь партизанскими вылазками.
Кланы Черного Серебра, Северной Зари и Арктического Мрамора постепенно лишили Красных права голоса на Совете. Подкупали, иногда и запугивали красно-серых и серых, и, в конце концов, добились своего – оборотней начали казнить и сажать в тюрьму за нападение на людей и порчу их имущества.
Брант родился в век торжества научно-технического прогресса. На хуторе, где жили его родители, прогресс был не особо-то заметен – ни тебе электричества, ни газа, ни водопроводной воды. Клан Зари балансировал между открытым мятежом и повиновением аристократии. Сыновья Зари – крепкие красно-коричневые лисы – служили как в войсках Объединенного Королевства, так и пополняли отряды бунтовщиков. Огневки продолжали терроризировать город-порт, и железнодорожникам скучать не давали. Верили ли лидеры Огненного сопротивления, что смогут изгнать людей со своей земли, заставят их разорвать договор? Конечно, верили. Альфы шли под ружье, омеги оберегали очаги, а беты трудились и торговали с людьми, зарабатывая на запас провианта и оружие для огненной армии. Находились и щедрые дарители из городов, не вступавшие в отряды, успокаивающие совесть финансированием.
Лет до четырнадцати Брант не знал, на какую сторону баррикад забросит судьба. В пятнадцать, когда он вытянулся настолько, что его можно было назвать возмужавшим, отец-по-семени объявил:
– Завтра сосед тебя и сына отвезет к огненным братьям. Смотри, семью не опозорь.
Так Брант оказался в тренировочном лагере для молодых альф и познал, наконец, плоды прогресса: модернизированное автоматическое оружие, осколочные гранаты, десантные ножи и бронежилеты с издевательским названием «Комфорт». К восемнадцати годам он имел за плечами две успешно проведенные операции в составе боевой группы: подрыв электропоезда и нападение на блок-пост на железнодорожном мосту. Между вылазками по-прежнему жил на хуторе, вкалывал на огороде и общинном поле, подрабатывал на лесозаготовках, в сезон собирал грибы. Автомат и гранаты хранились в погребе, ждали своего часа. Не сказать, чтоб Брант этим сильно выделялся – двое соседей были такие. То есть, жил как все. Отца-по-семени побаивался и ему не перечил, отца-по-чреву уважал. Родители относились к нему, как к равному. Нет, не так. Отец-альфа разговаривал, как с ровесниками-соседями, хотя Брант еще первый гон не прошел, а отец-омега вздыхал, норовил погладить по остриженной голове. Брант однажды не выдержал, спросил:
– Что не так? Я что-то делаю неправильно?
И услышал странный ответ:
– Нет, сынок, это я поступил неправильно. Надо было настоять, к двоюродному деду тебя отправить. Погубишь ты здесь себя.
Брант нахмурился, но спорить не осмелился. Двоюродного деда он никогда в глаза не видел, только по рассказам знал, что тот живет в большом городе, там, где лисы теснятся вперемешку с людьми. И работал дед – вот стыдобища! – на железной дороге. В депо. За зарплату работал, не вредительствовал, и поперек людей идти не помышлял. Что это за жизнь, спрашивается? Нет уж. Лучше – как сейчас.
Простота мира потрескалась, когда Брант встретил своего омегу. Бывал на смотринах и у рыжих, и у красно-серых, и у коричневых, и у песочных. Ни к кому сердце не лежало, даже намека на гон не случилось. Накрыло внезапно, в штабе – как гром с неба грянул. Брант увидел заезжего городского франта, доставившего кипы листовок, сначала ощетинился, потом неумело заигрывать начал. Ждал, что получит от ворот поворот, но пришлый неожиданно снизошел – потянуло их друг к другу, как подкову к магниту.
Илдвайн оказался аристократом. Чистокровным белым красавцем, с угольно-черным ремнем по хребту. Брант на такое сокровище надышаться не мог, под лапы стелился, угождал. Илдвайн и в двуногом теле на сельчан был не похож: голубоглазый, светловолосый, с тонкой костью, без привычной кряжистости. Брант сам себе на его фоне казался слишком темным, неповоротливым, неуклюжим. Как будто медведь, а не лис, честное слово.
Когда первая горячка схлынула, рассеялось марево гона, Брант осмелился заговорить, строя планы.
– Где ты хочешь жить? У моих родителей или вернемся в твой город?
– В город мне хода нет. Я в розыске.
– Тогда у моих?
– Наверное. Ты же там живешь в дни безделья? Я тоже вступил в отряд. Я – снайпер. Буду вашей огневой поддержкой.
Пришлось освободить еще одну полку в погребе – для снайперской винтовки. Бранта такое соседство немного смущало. Война – дело альф. Альф всегда рождается больше. Природа знает, что смерть заберет избыток. Выживших хватит, чтобы зачать новых детей. Но только омега – не ратник-альфа, не трудяга-бета – может выносить и родить ребенка. Щедрый дар надо хранить и оберегать, а не подставлять под пули.
Робкие возражения Илдвайн не слушал. Осек Бранта напоминанием: «Нет у нас еще никаких детей. Может, и не будет. Зачем заранее трястись?» Так и жили. Вместе воевали, вместе пропалывали огород, в дни течки прятались на сеновале, потом, вытряхивая солому из шкур, охотились в лесу на кроликов. Ребенка зачали только на третий год. Бранта затопила волна счастья, проснулось желание сберегать и охранять. Илдвайн его окоротил, от строительства отдельного дома отказался наотрез. Прямо сказал, что просиживать штаны на хуторе не будет.
– Отдадим ребенка твоим родителям, пусть нянькаются. Я хочу переехать к морю, на базу Огненных. Мне надоело подкладывать толовые шашки под шпалы, возле Антанамо мы принесем больше пользы.
– Зачем родителям? – ошеломленно пробормотал Брант. – Это же наш ребенок.
– Ну и что, ты предлагаешь его по базам таскать? – удивился Илдвайн. – Мне не нужна такая обуза.
Сына назвали Айкен. От Бранта он получил стать – крупным родился, такие в сильных альф вырастают; от Илдвайна – роскошную белую шкуру. Родители наперебой восхищались внуком: «Красавец, маленький аристократ!» Брант их восторги разделял, но впервые задумался, какая жизнь ждет сына на хуторе. Десять крепких дворов, одни и те же оборотни каждый день. Бесконечные соседские свары, травля оступившихся или выделявшихся в общем строю. Во времена детства Бранта четверо подрастающих лисят подстерегали мелкого соседа – хромого чернобурку – и не отпускали его без трепки. Черно-бурого хромушу любили и родители, и деды, только сверстники проходу не давали. Он уехал с хутора, едва повзрослев. Поступил учиться, да так и растворился на городских улицах. Брант не испытывал особого стыда за детские шалости – не до смерти били. Его пугала мысль, что Айкен может оказаться на месте хромуши. Слишком видный, приметный. Сверстники красавцем назовут, когда в возраст войдут. А в детстве запросто отлупцуют за кремовую шкуру.
