Я не ожидал. Вроде, не смертельно, но происходящее больно бьёт по глазам, по сердцу. Чувствую, будто Кирилл сам себя предал.

- Выйди, мать твою, Тёма, - шипит на меня.

Никуда я не пойду, решаю это сразу же, как только слышу этот приказной тон. Но из клетки меня выводит охранник. Берет за плечо, разворачивает и, отобрав пластиковый ножик, ведёт в сторону лестницы. Позади слышу тихий стон Кирилла и глухое мычание мужика. Хочу спросить у охранника, что ему нужно, но молчу. Кажется, я в шоке.

- Ты давай, взрослым дядям развлекаться не мешай, ладно? – укоризненно говорит он мне.

Это прикол такой? Сегодня в унитазе топят, а завтра по головке гладят.

- Там мой друг, - зачем-то пытаюсь оправдаться.

- Запомни, парень: здесь не может быть друзей. Каждый сам по себе, - говорит он и подталкивает меня в сторону моей камеры.

Не оборачиваюсь, иду в клетку. Сяду там и не буду ни с кем разговаривать. Чувствую, что обиделся на Кирю. Глупо, нелепо, но поделать ничего не могу. Захожу в камеру, забираюсь на верхнюю койку и отворачиваюсь к стене. Пошло оно всё в жопу.

========== 16. Недолго длилось спокойствие.. ==========

Кирилл сидит внизу, а я пытаюсь спать. Только сейчас замечаю, насколько жёстко и неудобно лежать.

- Ты возишься, как мышь, - тихо говорит он и встаёт, упирается подбородком в мою койку. – Долго обижаться будешь?

- Я не обижаюсь!

Ну, как сказать. Дулся два часа, как дитё малое, но сейчас уже остыл. Прекрасно понимаю, почему он сделал это, к тому же для меня сделал. Кирька мой.

- А я не вижу? - он хмыкает и, улыбаясь, вынуждает меня ответить на улыбку.

Киря слишком хороший, чтобы я продолжал вести себя, как эгоист.

- Просто за тебя обидно стало, Кирь, - шепчу ему.

Основное освещение отключено. Ночь уже, почти все спят.

- Я ничего не потерял, Тём, - он улыбается. – Зато тебе легче стало. Помню, мы на днюхе у Сашки сожрали по таблетке – его старший брат притащил. Так на следующий день голова чуть не раскололась.

- Кирь, - шепчу его имя.

Хочется сказать, чтобы он больше не делал так, но понимаю, что слова прозвучат глупо: в тюрьме всё идёт по правилам, которые устанавливаем не мы.

- Иди сюда, - говорит он и, оглянувшись назад, чуть не смеётся.

Я смотрю на противоположную сторону: в одной из камер занимаются сексом два парня.

- Даже не стесняются.

- А чего им стесняться? – спрашивает Киря. Я спускаюсь с верхней койки, сажусь рядом и прижимаюсь к нему боком. – Их тут трахали, они сосали у всех на глазах, так почему бы не поцеловаться, когда выключат свет?

Я продолжаю смотреть на парней. Они, обнимаясь, трутся друг о друга, целуются – от них так и веет чувствами. Пусть не слышно стонов и слов, что они говорят друг другу, но всё видно. Они как на ладони, и сейчас это не марионетки, барахтающиеся под наркотой под одним из охранников.

- Ты любил когда-нибудь? – спрашиваю я у Кири.

- Ты же знаешь, что нет.

- И я нет.

- Я знаю, - он улыбается и берёт меня за руку. Ободряюще сжимает мои пальцы, а я кладу голову ему на плечо.

- Кирь?

- М?

- Можно я с тобой посплю сегодня? Не хочу один.

Смотрю на друга. Он кивает и прижимает меня к себе. Гладит по волосам, когда я ложусь рядом, другой рукой продолжает держать мои пальцы.

- Хочешь, сказку расскажу? – спрашивает он, и я слышу его тихий смех.

Хихикаю, но прошу рассказать. Когда я был маленьким, мама читала мне на ночь. Теперь у меня нет её. Только Киря есть, и я в полной мере ощущаю его заботу обо мне. Чувствую себя виноватым, что злился сегодня. Удобнее располагаюсь на его плече, обнимаю и слушаю. Чувствую дыхание Кири. Говорит он тихо, и через некоторое время я понимаю, что проваливаюсь в сон.

***

Просыпаюсь резко: меня стягивают с кровати за ноги. Я падаю на пол, моргаю, пытаюсь разлепить глаза. Не понимаю, что происходит. Вижу перед собой озлобленного Марка. Он стоит и ждёт, видимо, когда я приду в себя, проснусь до конца. Киря помогает мне подняться, что-то спрашивает у охранника, но тот молчит.

- Что случилось? – стою перед мужиком. Сейчас он уже не такой добрый, каким показался мне тогда. Нет, он совсем не добрый. Да он готов размазать меня по стене. – Что я сделал?

- Ничего, ты, маленькая тварина!

Марк хватает меня за волосы и вытаскивает из камеры. Киря набрасывается на него с кулаками, но мужик отшвыривает его.

- Киря! – ору во всё горло. – Я не хочу, пусти меня! Не пойду!

- Пойдёшь, гадёныш! – хрипит мне в лицо охранник.

Не понимаю, что такого могло случиться. Я не сделал ничего плохого – просто не успел!

- Что тебе надо? – кричу на него. Люди в камерах начинают просыпаться, подтягиваются к прутьям своих клеток, чтобы увидеть, что происходит. – Чего уставился, козёл? Вот тебе, видал? – ору какому-то мужику в камере на первом этаже и показываю средний палец.

Подавись! Знаю, куда меня тащит Марк. По знакомому маршруту волочит, и снова за волосы!

- Отпусти, ты! Волосы отпусти!

- Ты не ори так, а то я тебе сейчас рот закрою! И, знаешь, тебе это мало понравится!

- Я не хочу к нему! Я не пойду!

- Да кто тебя спрашивает, шалава?! – он усмехается и на секунду останавливается. – Веди себя хорошо, кусок говна, иначе я тебе мозги вышибу. Тебе и твоему дружку, понял?

Блядь, ну как так можно? Почему как только жизнь становится более или менее спокойной, этим кретинам необходимо её сломать?

Марк подтаскивает меня к двери и, предварительно отпустив волосы и взяв меня за плечо, вталкивает в Костину спальню. В нос ударяет резкий запах спиртного и чего-то ещё. На столе у дивана вижу две подожжённые ароматические палочки.

Костя сидит в кресле у окна, болтает розовым ремнём и, увидев меня, слегка улыбается. Сейчас он в джинсовых шортах и майке. Волосы влажные, блестят. Из душа, наверно, вылез.

А я сколько уже не мылся?

- Ты поводок забыл, - говорит он и, поднявшись, идёт ко мне…

========== 17. Завтрак и душ ==========

Прошло несколько минут, а ощущение, будто часов. Костя сидит на диване, я - возле его ног, как верный пёс. Он смотрит на меня, не отрываясь. Я же не знаю, куда себя деть. Абстрагироваться не получается, он будто прожигает меня взглядом насквозь. В первые мгновения я злился, надеялся, что он не будет тянуть – сделает своё черное дело и отпустит. А теперь я краснею. Ну, чего он так смотрит на меня?

Ни одной эмоции на его лице не могу прочитать: он просто разглядывает меня. Не оценивающе, не презрительно. Даже не улыбается. Сколько так ещё будет продолжаться? Давай же, сделай то, что хочешь, и отпусти! Могу даже попритворяться, что получаю удовольствие, если это принципиально.

Как, любопытно, развивались бы мои отношения с парнями в обычной жизни? Наверно, я бы долго жаловался на боль после секса, или, наоборот, был бы активом. В этом ужасном месте, тюрьме, отстроенной специально для издевательств над педиками, у меня не было выбора. Хотя, если под выбором понимать получение пиздюлей или изнасилование – то да, выбор есть.

В спальню стучатся. Официант катит перед собой столик с едой. Я чувствую её запах, но не особо голоден. После трехдневной тренировки не думаю, что меня можно напугать голодовкой. Костя прогоняет официанта жестом.

- Есть хочешь?

Отрицательно мотаю головой. Не хочу – это раз, а во-вторых, не намерен есть из миски.

- Значит, хочешь, - говорит он.

Вот тебе и выбор. Хочу, не хочу – делаю то, что пожелает Его Величество.

- Иди сюда, - Костя указывает на диван, а я просто смотрю. Сейчас поднимусь, и он опять начнёт рычать. Я же питомец, не должен на диване сидеть. – Иди уже, не бойся.

Кого, тебя, что ли, бояться? Борюсь с желанием нагрубить ему. Молча встаю и сажусь рядом. Он протягивает руку к моей шее и аккуратно расстёгивает ремень. Снимает его и откладывает в сторону.

- Ешь.

На столе тарелки, приборы и кружки – в двойном экземпляре. Рядом большая расписная тарелка с омлетом и помидорами черри, круассаны в вазочке, кофе и, кажется, пудинг. Только зародившийся аппетит пропадает мгновенно. Нет, конечно, всё это очень вкусное, я уверен. Но то, что нужно взять вилку и начать при Косте есть, меня напрягает. После всего произошедшего я до сих пор не уверен, не шутит ли он.