Огромнейшая территория, обнесённая стеной, облепленной колючей проволокой. Слышу громкие крики позади, а сам молчу. Я не в силах выдавить и слова — мне просто не верится. Нас обманули, наебали! А мы, лохи, повелись! Надо было бежать, скрываться! Правильно говорила мама…

Как только парни за спиной начинают сносить друг друга, сминать ногами водителей автобусов и мужчин в форме, которые были с нами, из здания рядом с воротами выбегают десятки человек в черной форме и наставляют на нас оружие.

— Все, попытавшиеся сбежать или причинить вред обслуживающему персоналу, будут немедленно расстреляны! — вещает голос откуда-то сверху. Я поднимаю голову и вижу громкоговоритель.

— Что за пиздец? — шепчет Киря и хватает меня за руку. Потные ладони у обоих.

— Лучше бы я умер! — вырывается у меня, и тут на моё плечо падает тяжелая рука. Оборачиваюсь и вижу Евгения Александровича. Он усмехается и чуть наклоняется ко мне.

— До смерти ещё надо дожить, красавица…

========== 3. Итак, дамы… ==========

Нас ведут ко входу. Длинное поле — по размеру с три футбольных. Дальше — темное изнутри здание, по всей видимости, что-то вроде вестибюля. В темноте сложно разобрать, но за минуту осваиваюсь и вижу стойку типа ресепшена. За ней — стеллажи с папками и документами.

— Здесь хранятся дела каждого из вас, — громко говорит ведущий. Ведущий — так я обозначил мужика, который принимал у нас тесты. Тот ещё козёл.

Пока он говорит, я вижу, как блестят его глаза, как он, словно прогуливаясь между нами, ребятами, подходит к одному парню и щиплет его за задницу. Парень ойкает и пытается что-то сказать, но друзья рядом затыкают его — дёргают за толстовку, закрывают ему рот. Все боятся — это видно сразу.

— Не говори ни слова. Говорить буду я, — шепчет Киря.

Я киваю, но почему-то его слова злят меня. Почему он носится со мной, как с ребенком? Чувствую, что просыпается ненависть ко всем окружающим и Кире в том числе. Я грубо вырываю свою руку и сую её в карман. Друг бросает на меня короткий взгляд, но молчит. И я благодарен за то, что он не задаёт вопросов.

Дальше проходим по длинному, ярко освещенному коридору. Стены и пол выложены плиткой, пахнет хлоркой. В голову приходит сравнение с тюрьмой. Но что это, как не тюрьма? Уже само приветствие говорило само за себя. Жизнь или смерть?

Множество ответвлений, кабинетов, охраны. Сразу понимаю, что сбежать отсюда будет трудно. Через пару минут попадаем в большое помещение, похожее на актовый зал. Много стульев, скамеек — все скрипучие до ужаса. Я сразу сажусь, не в силах больше носить своё тело. На возвышенности типа сцены стоит микрофон, рядом — большие колонки. Здесь что — устраиваются дискотеки? Эта мысль вызывает у меня нервный смешок. Киря странно косится, наверно, думает, что я сошёл с ума.

Когда ученики рассаживаются, а охрана встаёт вдоль стен — чтобы никто не мог слинять, загорается верхний свет, и на сценку выходит высокий загорелый мужчина. Он одет в синий спортивный костюм, на ногах — белые кроссовки. Он проходит в центр, смотрит куда-то в сторону и жестами показывает на микрофон. В итоге садится прямо на сцену. Свешивает ноги, болтает ими, одновременно оглядывая зал.

Позади — а я сижу в третьем ряду — слышен смех. Кто-то смеётся над этим мужчиной на сцене и даже не пытается скрыть этого. А через мгновение я слышу наглый, уверенный голос парня из другой школы:

— Ну, и хули мы тут делаем? — он встает, складывает руки на груди и с вызовом смотрит на мужчину. — Хули ты уселся? Может, расскажешь, в каких пиздатых апартаментах мы будем жить?

Раздаётся дружный смех, который подхватывают все ученики, кроме меня, конечно. Мужчина на сцене, кажется, немного расстроен. Он поднимается, неспешно спускается со сцены и идет в нашу сторону. Подходит к парню позади меня и улыбается.

— Как тебя зовут?

— Максим! — дерзко бросает ему тот. — Можно просто Максим Валерьевич!

Друзья вновь поддерживают парня смехом, а незнакомец, повернувшись к охране, кивает головой на него.

— Забираем Максима Валерьевича, — два охранника сразу хватают его и тащат к выходу. Мужчина кричит им вслед. — Только живым оставьте, ребят! Я потом с ним еще поболтаю!

Незнакомец вновь оглядывает зал, внимательно всматриваясь в лицо каждого школьника. Останавливается на мне, с интересом разглядывает, а я опускаю голову. Карие, но совершенно холодные глаза пугают меня. Сказать ничего я, конечно, не могу — боюсь. А вот посмотреть вызывающе — с удовольствием, поэтому Киря даже помогает мне ссутулиться.

— Имя! — командующим тоном произносит мужчина, подойдя ко мне вплотную.

— Артём, — еле слышно шепчу. Кажется, я сам себя не слышу.

— Ещё раз и громче, ты, кусок говна! — он толкает меня, задевает плечо, и я чуть не падаю назад со скамьи.

— ТЁМА! — злюсь внезапно, буквально выплёвываю ему в лицо.

Чувствую, еще немного, и я сойду с ума. Блядь, такое просто не может происходить! Это не реально!

Он смотрит на меня с усмешкой — такой злобной и холодной, что становится не по себе. Мне кажется, еще секунда, и он, схватив меня за горло, просто возьмёт и задушит. Но он отступает на шаг и, еще раз безразлично оглядев толпу, идет к сцене. Поднимается, вновь садится, свешивая ноги. Но теперь микрофон у него в руках.

— Константин! — представляется он. — Для вас, дамы, я — Константин Владимирович! — он кладет микрофон у ног и продолжает говорить, но его и так хорошо слышно. — Теперь вы все — шлюхи, прибывшие сюда для того, чтобы развлекать и ублажать меня и моих людей. В течение года вы будете нашими слугами! — он поднимается и быстро проходит по сцене, но я вижу каждый его шаг словно в замедленной съёмке. Он не машет руками, не кричит, и его спокойный тон вселяет ещё больший страх, чем был полчаса назад. — Вы — несчастные педики, из которых нам поручено вылепить приличных дам. Итак! — он встаёт посреди сцены, складывая руки в карманы. — Кто первый хочет высказать своё недовольство?

========== 4. В туалете ==========

Когда Он говорил, в зале была тишина. После того, как вывели Максима, ученики поняли, что с этим хуем в спортивном костюме лучше не шутить. И всё же — куда повели Макса? Наверно, сейчас его избивают…

*

Я, как и все, встал в очередь к одному из охранников, чтобы получить одежду. На вид она была совершенно неприглядная — темно-синяя, какая-то слишком маленькая, но эластичная.

*

Мы в туалете, большом и вонючем, но я, кажется, уже начинаю привыкать к этому запаху. Оборачиваюсь к Кире, он как раз растягивает в руках костюм.

— Это что за поеботина такая? — друг пренебрежительно смотрит на длинную полоску ткани. Потом берёт её за верх, там, где дырка для головы, и вниз свешиваются две штанины, похожие на использованные гондоны. — Это как я должен её на себя натянуть? — ещё тише спрашивает он.

Мой комбинезон такой же, как у всех — маленький, синий, обтягивающий тело на все сто процентов. И как я понял чуть позже — только у некоторых комбезы с дырками на заднице…

— Эй, ты! — слышу голос одного из охранников. Он обращается ко мне — смотрит прямо в глаза. Тянется ко мне рукой, а потом я замечаю, что один глаз у него косит. Мужик отталкивает меня, хватает за плечо Кирю, который всё ещё стоит с растерянным видом у зеркала. Комбинезон на нём, и друг выглядит в нём, как аквалангист, только без снаряжения.

— Отъебись! — вдруг кричит Кирилл, и мужик сразу заезжает ему кулаком в челюсть — отвешивает такой удар, что Киря, не удержавшись на ногах, валится на пол.

— Переодевайтесь быстрее! — орёт другой.

Пидорас, чтоб ты сдох!

Ученики начинают спешно стягивать с себя привычную одежду. Я подскакиваю к Кире, пытаюсь помочь подняться, а он смотрит на меня, как на врага. Что я сделал? Может, считает, что я виноват в том, что он тоже здесь оказался? Обидно…

— Что, решила помочь дружку, красавица? — за спиной раздаётся шипящий голос.

Это он ко мне обращается?