Хотя, в такой погоде есть и положительный момент. Погода не способствует болтовне, а монотонность движения наталкивает на философский лад. Конечно, если бы мы ехали, то однозначно от мерного шелеста дождя тянуло бы в сон, но топать приходится на своих двоих, а значит, голова остается ясной и она тут же заполняется мыслями, причем вовсе не глупыми.
В последние месяцы моя жизнь круто изменилась, и все эти изменения происходили слишком стремительно. Я с трудом успевал подстраиваться под такие бурные изменения, хоть и не всегда удачно, а на то, чтобы остановиться и подумать, так вообще сил не было. А может быть попросту не было желания? Ведь если задуматься, то кем я стал… Истеричкой? Местным дурачком? Шутом? Типа, я ощущаю себя рядом с ними шлюхой, они считают меня доступным и пользуются моим телом вовсю, имея в хвост и гриву. Но ведь я и сам не против. Никто из них не применил ко мне силу, не сделал того, чего я бы не позволил. Да и удовольствие я получаю всегда. Вот именно, что всегда! Мне и в голову не придет подумать, как там Кира или Сёма, кончили они или нет, словили кайф или так, тупо шкурку погоняли и ладно, сойдет. Я никогда не задумывался о таких вещах, а вот они думают и заботятся обо мне… Тогда чего я постоянно выкобениваюсь? Почему всем нервы мотаю? Почему не могу вести себя по-нормальному? Ведь всего лишь каких-то три месяца назад я был совершенно другим. Что так изменило меня, причем далеко не в лучшую сторону?
– Гаджик!! – от слишком громкого окрика я даже вздрогнул и чуть не грохнулся в грязь, поскользнувшись. – Зову, зову тебя, а ты не слышишь. Где витаешь? О чём думаешь?
– Да так, ни о чем…
– С таким выражением лица «ни о чем» не думают.
– Кирилл… – устало тяну, не зная, как сказать, чтобы он отстал от меня. Но он очень умный мужик, так что понимает всё сам.
– Ладно, проехали. Я чего спросить хотел. Может быть, мы не пойдем на точку? – не знаю, что отразилось у меня во взгляде, но Кира слишком быстро пояснил. – Здесь в полукилометре есть охотничий домик. Там можно и обсохнуть, и непогоду переждать. Не знаю как тебя, но меня уже достал этот дождь. Я промок до трусов.
– Ага, аналогично. Веди в свой охотничий домик, а то я скоро сдохну.
– Он вовсе не мой, – послышалось бурчание в ответ, – а местного лесничества.
Но для меня не так важно чей он там. Главное, что совсем скоро я буду в тепле, скину промокшую одежду и буду абсолютно счастлив.
Добрались мы быстро. Наверное, знание того, что скоро всё закончится, придало сил, и у меня будто второе дыхание открылось. Домик оказался добротным, хоть и маленьким, состоящим из одной комнаты, в которой было всё необходимое. Посреди комнаты стоял грубо сколоченный стол с лавками. Потом были еще три двухъярусные кровати, тоже самодельные, и несколько полок, заваленных всякой всячиной. Пока я топтался на месте, рассматривая комнату, Кирилл снял рюкзак, обувь и часть одежды, оставшись только в штанах, и направился прямиком к железной бочке с трубой, стоявшей особняком в углу. Сначала он наклонился к ней, выставив на обозрение свою пятую точку, а потом присел на корточки и… и я залип… Его спина, влажно блестевшая от дождя, притягивая взгляд. Невыносимо хотелось подойти к Кире, провести ладонями по его спине, оглаживая каждый изгиб, каждую напряженную мышцу, убирая с кожи влагу, стирая любое напоминание о плохой погоде. Или лучше слизать… Провести языком по цепочке позвонков к основанию шеи, оставляя влажный след слюны… Хотя нет, это же опять мокро…
– Гаджик! – вздрагиваю от излишне громкого окрика. – Вернись ко мне.
– К тебе? – делаю шаг к нему на встречу. – Так я…
– Я имел в виду на землю. Хватит витать в облаках. Снимай мокрые шмотки, а то не дай Бог заболеешь.
Вот так – никакой романтики и радужных кроликов, а только ор и бытовуха. Эх, Кирилл, Кирилл… Ты убиваешь во мне лучшие порывы… Приходится вспомнить, что я уже как бы взрослый и нужно вести себя соответственно.
Спустя час мы сидели за столом уже сухие и сытые, неспешно потягивая горячий чай под ласковый треск дров в печке. Как оказалось железная бочка – это печка со странным названием «буржуйка», но главное, что Кирилл был с ней на «ты», поэтому у нас сейчас тепло и хорошо. Только вот на душе погано.
– Саш, о чём думаешь?
– Ни о чём.
– По тебе видно, что ни о чём хорошем. Так всё же?
Интересно, что он от меня ждет в ответ? Что я ему душу начну раскрывать? А может быть правда, стоит поговорить? Кирилл, пожалуй, самый нормальный из моих мужиков.
– Я вот всё думаю о своем поведении.
– И что с ним не так?
– Всё не так!
Кирилл потер глаза, огладил свои скулы и задержал ладонь на подбородке, обхватив его пальцами. Так обычно делал Ефимыч, мой препод по физике, когда мы особенно сильно доставали его. При этом он еще горестно вздыхал и обречено бормотал: «Дебилы… Что с них взять?» Кирилл дебилом меня не назвал, но явно был близок к этому.
– Ты опять начинаешь?
– Нет, не начинаю. На этот раз я из-за другого парюсь. – Кирилл был явно удивлен, о чем вопила его мимика, но он молчал, ожидая от меня продолжения. – У меня ведь всё нормально, вроде бы. Оказывается – секс я люблю, и чем больше его, тем лучше. Но понять не могу, чего это я постоянно парюсь, что я типа шлюха? Я ведь только с вами, а вас я люблю. Если всё это по любви, то я точняк не шлюха! Получается, что на пустом месте сам себе мозг выношу, да и вам всем заодно.
– Знаешь, Саш, это нормально. Такое состояние, как у тебя я уже не раз видел. Грустно, конечно, когда сильные с виду мужики превращаются в тряпки, но такова цена за работу в аномалии. Только сейчас у тебя мозги на место окончательно встали и ты начал рассуждать, как адекватный человек. Со временем у тебя выработается привычка и нужно будет гораздо меньше времени на восстановление.
– Хочешь сказать, что сейчас я нормальный, а до этого был придурком? – я удивлен и обижен от такой заявы.
– Сейчас ты стал самим собой, а до этого был под неблагоприятным воздействием аномалии.
– И это нормально?
– Абсолютно.
Да, дела. Я тут терзаюсь, а оказывается, что всё в порядке. Причем получается, что ребята это всё сразу просекли и тупо терпели мои закидоны, ожидая, когда же я приду в норму. Ой, бедненькие они мои! Как же им тяжко-то пришлось!
– Кирилл, а почему вы мне этого раньше не объяснили?
– Мы тебе говорили, причем неоднократно, но ты попросту не слышал нас. Не вздыхай так тяжко. Теперь точно всё будет нормально. Хотя…
– Что? – сразу напрягся, понимая, что прозвучит какая-то гадость.
– Ты меня хочешь? – Оба-на! Ничего себе вопросик! Моя челюсть грохнулась сначала на кровать, оттуда на пол и там забилась в конвульсиях. – Сашенька, расслабься и сделай лицо чуточку попроще. Вопрос вполне уместный. Ведь вполне может оказаться, что твоя повышенная сексуальная тяга к мужскому полу могла возникнуть из-за воздействия аномалии. Сейчас оно закончилось, вот я и интересуюсь, как ты отнесешься к сексу с мужчиной.
– Не знаю… – Я растерялся, реально не зная, что сказать. Хочу ли я Кирилла? Наверное, хочу… И тут меня посетила идея, гениальная своей простотой: – А давай проверим!
– Как ты собрался это проверять? – спрашивает, будто бы не понимая, а сам лыбу давит, как Чеширский кот.
– А вот так!
Тут же перебираюсь на постель к Кириллу и присаживаюсь рядом, поджав под себя ноги. Приближаюсь к его лицу и замираю, всматриваясь в невозможно красивые, глубокие глаза. В ответ он чуть разворачивается ко мне, подается корпусом вперед, но тоже не спешит прикоснуться. Смотрит мне в глаза не мигая, а в уголках глаз собираются морщинки. Так происходит только когда он улыбается. Перевожу взгляд на его губы. Точно! Улыбается! В этот момент он подается вперед и захватывает мои губы в плен. Он целует властно, сразу проникая в рот языком. Я не против, отдаваясь во власть его умелого языка, позволяя хозяйничать ему, исследовать каждый миллиметр. При этом не остаюсь сторонним наблюдателем, а активно отвечаю. Наш поцелуй превращается в борьбу, в попытку перехватить инициативу, показать, кто тут доминант. Чувствую, что проигрываю в этой схватке и пытаюсь отстраниться, но не тут-то было. Кирилл, зарывшись всей пятернёй в волосы на моем затылке, попросту фиксирует голову в нужном положении. При этом его губы и язык ни на секунду не прекращают атаку, агрессивно насилуя мой рот. Под таким натиском никто бы не устоял. Вот и я вынужден был сдаться, объявляя о своей капитуляции громким стоном. Только после этого он отстраняется, но продолжает удерживать мою голову. Я же не могу отвести взгляда от его соблазнительно припухших губ, от тонкой нити слюны, тянущейся к моим губам, и совершенно не могу понять что его остановило. Почему он не продолжает?
