Тесно прижавшись к мускулистому бедру Жукова, я стал тереться об него, но никакой ответной реакции не последовало. Тогда пришлось опереться об его ногу рукой, немного надавить и ласково погладить. Опять ноль! Он что, решил в железного человека поиграть? Ну ладно! Уже не таясь начинаю нагло оглаживать его ногу и только тогда Жуков соизволил заметить мои поползновения, но совсем не так, как я рассчитывал:

– Гаджик, ерундой не страдай. Лучше спиной ко мне повернись, а то там тоже синяков много и их обработать надо.

Вот теперь сижу надувшись и демонстративно соплю. Пусть видит мою обиду. Хотя кого я обманываю? Ведь Жукову совершенно пофиг на мои переживания, страдания и обиды. Чурбан бесчувственный!

Погруженный в свои мысли, я не заметил, как процесс моего лечения завершился, и Жуков с невозмутимым видом принялся укладывать свои хабари назад в чемоданчик. Причем делает всё это подозрительно молча, игнорируя меня. Ну и ладно! Пусть валит, а я завалюсь к себе спать. Отворачиваюсь от копошащегося Славы и начинаю рассматривать плотно застегнутый вход в палатку. Интересно, а зачем Жуков вход так задраил? Комаров еще нет, да и на улице тепло…

Сильная ручища бесцеремонно обхватила меня за шею и притащила к Жуковской тушке. От неожиданности и такой наглости я даже дар речи потерял.

– Ну что, Гаджик? Продолжим исполнять мои обязанности? – пробасил он под ухом.

– Эмм, Славочка, ты вообще о чем? – проблеял я в ответ, пытаясь вывернуться из захвата, только вот это оказалось сделать невозможно. Сразу же под ложечкой неприятно засосало.

– Как «о чем»? О своих обязанностях. Как медик я обслужил тебя по полной, выполнив все пункты инструкции об оказании первой медицинской помощи сотрудникам рабочей группы. Но ведь я еще и командир группы. Теперь пришло время и эти обязанности исполнять. Так как я отвечаю за твою безопасность, то я должен её обеспечить и сделать так, чтобы ты никуда не влипал. Но раз ты меня не слушаешь и вечно куда-нибудь лезешь, то я должен сделать так, чтобы ты сначала сто раз подумал, а уж потом делал. Как там обычно Кирилл говорит? Если не доходит через голову, то…

– Достучимся через почки, – на автомате заканчиваю любимую присказку Киры. Стоп! Это что такое он имеет в виду? – Славочка, ты же не собираешься?..

– Собираюсь-собираюсь…

Вот же урод! Начинаю дергаться, но где там! Разве можно вырваться из такого захвата? Он скорее мне голову оторвет, чем свою ручищу разожмет.

– Жуков! Это же незаконно! Произвол и самодурство!

Начинаю вопить во всю глотку. Ну и пусть я похож в этот момент на истеричную девицу, самое главное избежать экзекуции. При этом усиленно пытаюсь колотить его наглую тушу, но конечно, когда твоя голова прижата к этой самой тушке, то это немного проблематично. И судя по наглому ржанию у меня над макушкой, так ещё и смешно. Ну ничего, я ж упертый!

– Что, Гаджик, выдохся уже? – ехидно замечает эта скотина, после того как я отбил об него все свои руки и они устало опустились. Шея затекла просто ужас как, но отпускать меня явно не собираются. Так, с кулаками не получилось, попробуем надавить на жалость.

– Сла-а-ав, а может не надо? Почки жалко… им же больно будет.

– Надо, Саша, надо. К тому же не буду я тебя калечить. Раз ты ведешь себя, как дитё, то и наказание у тебя будет детское.

– В смысле? – чё-то я торможу.

– По попе получишь.

– А-а-а, по попе… как по попе?! Жуков, ты чё, охренел?!

– Надо, Саша, надо.

Опять начинаю активно дергаться, но где уж мне там, болезному, с таким шкафом справиться. Легким движением руки моя бренная тушка перемещается на жуковские коленки в горизонтальное положение. От такой резкой смены состояния у меня аж дыхание сбилось и я на мгновение даже замолчал. Но ничего, набираем в грудь воздуха побольше и…

– Гаджик, – вкрадчивый шепот над ухом заставляет подавиться воздухом, – не перестанешь орать – заткну рот кляпом. Понял? Угукни, если понял.

– Угу, – вот же урод! – Ой!

Молниеносное движение Жукова, и я остался без последней защиты – своих трусов. Не успел даже дернуться, как его мощная лапища легла мне на спину между лопаток и придавила к матрасу. Вторая же опустилась на мои обнаженные ягодицы. Я попытался сдвинуться, но это только привело к тому, что его ладонь заскользила по ним, слегка прикасаясь к коже, и вызывая волну мурашек. В продолжение к этому он приступил к активным действиям: начал поглаживать попеременно то одну, то другую половинку, то совсем невесомо, как бы дразня, то усиливая напор, а то и вовсе резко сжимая до легкой боли, заставляя меня ойкать от неожиданности. Я и сам не заметил, как меня полностью поглотил процесс этой странной ласки. Все ощущения сосредоточились на полупопиях. Хотя нет, не все. Постепенно заинтересованность проявила еще одна часть моего тела и попыталась поднять свою голову вверх, но увы, уперлась в жесткую ткань жуковской штанины. Пытаюсь отодвинуться немного назад, чтоб дать другу простор, но вместо этого моя попа приподнимается вверх и толкается в Славкину ладонь. Сразу же над головой раздается смешок.

– Неужели так не терпится? Тогда приступим.

– Эй, к чему приступим?!

Тепло ладони исчезает с моей попы ровно на пару секунд и возвращается звонким шлепком. Затем сразу же и на вторую половину шлепается ладонь. Погладив места ударов, Жуков вновь шлепает меня. От такой «порки» меня пробивает на хихиканье. Жуков именно шлепает меня, а никак не бьет. К сожалению, у меня есть с чем сравнивать, и слишком свежи воспоминания о тяжелой руке Долвака.

– Смотрю, задница у тебя уже раскраснелась, разогрелась, – ворвался в мои размышления Жуков, – пора основную часть начинать.

Я говорил, что у Жукова в отличие от Долвака рука легкая? Забудьте! Он начал лупцевать мою многострадальную попку просто нещадно. Конечно, дури же у него дохренища, а умишка совсем нет! Боже, как я орал, как орал! Мне Оскара нужно было дать за озвучку этого процесса. Но Жуков, сволочь бесчувственная, размеренно опускал свою лапищу на мой тощий зад, превращая его в кровавое месиво. Ну, не совсем кровавое, наверное, но по ощущениям именно такое!

Когда, как мне показалось, прошла уже целая вечность, и крики я сменил на хрипы, заодно умывшись слезами, Жуков наконец-то остановился и, как ни странно, аккуратно сгрузил мое истерзанное тельце со своих коленок на матрас. Вот тут-то меня и ошарашило: моя тушка не смогла спокойно улечься в горизонтальное положение – стояку было неудобно. Представляете?! Задница в хлам, а член – колом! Во я извращуга! Пипец…

Подумать над этой проблемой мне не дал всё тот же вездесущий Жуков. Хотя было бы странно, если бы он меня порол, а другие смотрели. В общем, он схватил меня за бедра и загнул в коленно-локтевую позу, вынуждая оттопырить избитую задницу. И чего козлу неймётся? Неужели недостаточно поиздевался надо мною? Но сил сопротивляться уже нет и я покорно замираю, уткнув заплаканное лицо в сгиб руки.

Я говорил, что у меня уже нет сил? Забудьте! Как только шершавый язык Жукова мокро и горячо прошелся по моей самой пострадавшей части тела, меня будто током прошибло и выгнуло от наслаждения. Но, не дав опомниться и перевести дыхание, он крепко вцепился в мои бедра, иначе я не устоял бы и растекся лужицей, и принялся активно вылизывать мои пылающие половинки. Боже, как я стонал! Как я орал! И откуда только голос взялся?

Под конец этой сладкой пытки я весь взмок, и пылала не только моя отшлепанная задница, но и мордаха, и шея, и… дальше я даже думать не могу, чего у меня там еще покраснело. Кроме того член изнывал так, что готов был просто лопнуть, но как только я тянул к нему свою ручку, то сразу же получал по ней Жуковской лапищей. Во садюга!

Жуков при этом ни на секунду не затыкался, а всё говорил и говорил, комментируя каждое свое действие, только мой мозг совсем не хотел воспринимать его слова. Сначала я получал шлепок по кисти, а только потом доходило, что Слава до этого сказал: