Это был внешне очень странный человек. Среднего возраста, что-то около тридцати пяти-сорока лет. Он жутко напомнил Соре демона Азазелло из романа «Мастер и Маргарита». Широкоплечий, но невысокий. Когда он приоткрывал рот, чтобы отправить в него дольки киви из прозрачной пластиковой коробочки, наблюдался если не торчащий, то несимметрично длинный клык. Только косоглазия не хватало для полноты образа, хотя Кимура очень старательно пыталась обнаружить его за стёклами круглых очков. Неприятный тип. Как только девушка об этом подумала, Азазелло вдруг повернул голову и внимательно посмотрел на неё. Взгляд так и напрашивался сравнить с демоническим. В этих глазах отсутствовала горячая ярость, не было гнева и пылающей угрозы. Настоящее зло не пафосно — оно мерзко, склизко, увёртливо. Оно не идёт напролом, сметая всё и вся своей мощью, которой на самом деле нет. Именно из-за её отсутствия злу приходится искать лазейки, ничтожные щели, чтобы просачиваться в людей. Дав себе слабину однажды, человек не понимает, что ступает на путь саморазрушения. Подумаешь, возьму взятку всего один раз — ничего не будет. Это исключение, мне деньги нужнее, мне семью кормить надо — оправдывается чиновник, после чего, словно наркоман, не может остановиться.

Так вот, в этом человеке ощущалось нечто подобное. Будто демон с высокомерными, и в то же время трусливо бегающими глазками. Он знает всё наперёд и на каждую душу имеет какие-то планы, но вынужден бояться непредвиденных ситуаций. Если человек вдруг возьмёт себя и свои мелкие желания в тиски, будет больше говорить себе «нет», будет вести добропорядочный образ жизни, он перестанет быть марионеткой.

Сора поспешила отвести взгляд и уставилась на окно. Скорым образом доела хот-дог и покинула забегаловку, направляясь в родной дом.

Интересно, а она марионетка или нет? Существовали ведь ситуации, когда она думала больше о себе и об исполнении своих желаний. Сколько дыр за это время успело образоваться в ней и какой они величины? Эти вопросы не желали оставлять и без того перегруженную последними событиями головушку, и вечером Кимура завела разговор на эту тему.

— Кейджи, я только что поняла, что правила математики не работают при подсчёте хороших и плохих поступков, — сказала она прямо с порога, заходя в спальню и вытирая влажные волосы полотенцем.

Что-то активно строчащий на голографической клавиатуре брюнет отвлёкся от своего занятия и посмотрел на девушку.

— Что ты имеешь в виду? — уточнил он.

— Ну, знаешь. Грубо говоря, ты за неделю, например, помог четырнадцати людям и навредил семи, чаще косвенно. Кажется, что всё нормально: +14 и -7 в сумме дают положительный результат, и мы смело записываемся в ряды «добрых». Но это всё равно, что складывать единорога с носорогом! Лошадки сами по себе, носороги сами по себе. А ты вот представляешь, сколько за жизнь накапливается таких минусиков? — забравшись на кровать, Сора попробовала припомнить каждый свой проступочек, включая убийства безвинных мух, которые просто надоедали.

Убийства — это точно согрешения, ведь даже насекомые имеют право жить. В результате Кимура получила число минусиков, которое, по её мнению, гарантировало отказ пропуска не только в Рай, но и в Ад. Представился сегодняшний Азазелло с шокированно-уважительным лицом на фоне магмы и котлов.

А Широми вдруг вздохнул и привычным движением взъерошил волосы.

— Всегда удивлялся, как глубоко девушки могут копаться в себе. Не просто могут — порой любят это делать. Тебе же на помощь трактор нужно присылать, — усмехнулся он. — Теперь же подумай, куда определить остальных, если тебя считать плохой.

Однако Сору такой вариант не утешил и даже напротив — только увеличил пыл.

— Вот! Все так думают. Мол, я ещё не самое дно, бывают и хуже. И поэтому с чистой совестью продолжают давать себе поблажки, — несколько грустно произнесла она.

Вновь вздохнув, Кей пробежался взглядом по стенам, придумывая, как можно остановить внезапно разбуянившуюся совесть. Была бы ещё видимая на то причина.

— Хорошо, вот ты навредила человеку. Ударила его со злости, он упал и сломал ногу. Попал в госпиталь, не смог явиться на инвестицию. Проект по созданию оружия не уложился в сроки и обанкротился. Не смогли обеспечить армию оружием, погибло много людей. Но если бы проект продолжил существовать, через несколько лет он перешёл бы руки плохим людям, которые использовали бы оружие для захвата власти, вследствие чего погибло ещё бы больше людей. И как ты думаешь, твой поступок в данном случае является плохим или хорошим?

За столь быструю смену событий в рассказе Сора успела позабыть о том, с чего всё началось. А потом что-то невнятно промямлила, неспособная выразить какую-то определённую точку зрения.

— Вот. Из-за того, что хорошие поступки могут порождать плохие, а плохие — хорошие, сложно говорить о крайностях. Значения имеют только твои мотивации, — заключил Кейджи, закрывая клавиатуру и отправляя неизменный коммуникатор на тумбочку.

— Мотивации тоже далеко не всегда отличные, — буркнула девушка и, тем не менее, успокоилась.

Переключилась на тему по поводу предстоящей поездки и вскоре уснула при включённом свете.

*

Сложно было рассказать друзьям, что они через пару дней летят в Австралию. Проблема состояла в количестве посыпавшихся вопросов, на которые Кей и Сора не могли дать ответов. Брюнету пришлось прямым текстом заявить, что это не они такие вредные и недоверчивые, а что это тайна мирового масштаба. Юки успокоил только факт непосвящённости даже отца девушки. Но чего-то вроде простительной вечеринки рыжий потребовал, в результате чего к ним в квартиру пришли все, кто был на недавнем дне рождения, за исключением Дикого Билла и сестры Юки. Первый попросту не вписывался в круг близких друзей, вторую же не отпустили родители.

Потом было решено остаться на ночь. Мира картинно охала и жаловалась на то, что две молодые хрупкие девушки вынуждены ночевать в компании четырёх нетрезвых мужланов. В результате её выселили спать в гордом одиночестве в бывшей комнатке Акси. Попытки уговорить Сору составить ей компанию не увенчались успехом — в доме не было такого количества матрасов. Блондинка долго не могла уснуть, а потом пошла на кухню опустошать холодильник.

— Голод не тётка — он дядька. Мелкий такой проходимец с вантузом, которым он тайно извлекает съеденное два часа назад, вызывая повторный голод. Для меня же он не просто проходимец, а постоянный квартирант, — любила поговаривать Мира всякий раз, когда ей говорили, что она много ест.

Завистниц у неё было немало, которые, узнавая про отсутствие диет, были готовы глотки себе от обиды грызть. И совершенно забывали, что любят не худеньких и фигуристых, а любимых.

Скоропортящейся еды, вроде колбасы или сыров, практически не было, поскольку хозяева квартиры заранее знали о предстоящем путешествии и позаботились об её правильном избавлении. Тем не менее, Мира всё равно нашла, чем полакомиться. Ночную трапезу скрасила выисканная бутылка отличного коньяка, подаренного ещё на новый год. Поскольку девушка была уже подвыпившей, но в недостаточной для неё мере, почти без угрызений совести решила расправиться с напитком. Порой Мире досаждало то, что ей сложно опьянеть, но коньяк помог затуманить даже её голову.

Девушка почти отрубилась, когда послышался тихий скрип двери и приглушённые шаги. Скользнув за дверку без особой на то причины — просто чтобы оставаться незамеченной — Мира посмотрела в щель и обнаружила Акио. Не привыкшего пить медика уже сейчас мучил сушняк, и он прошёл на кухню за кувшином с водой, не замечая наблюдателя. Повернувшись на цыпочках, блондинка прыгнула с грацией голубоногой олуши, сваливая до смерти перепуганного и смешно ойкнувшего парня. Узнав в неожиданно напавшем Миру, Акио, казалось, ещё больше испугался.