Милочка подергала туда-сюда цветной поясок, ей захотелось куклу раздеть, как она раздевала своих кукол, и тут заметила, что сбоку на пояске что-то привязано… Она потянула поясок еще, и из кармана, скрытого в складках пышной юбки, вытащился маленький узелок из синей тряпочки. Милочке пришлось приложить усилие, чтобы оторвать поясок вместе с узелком. Узелок был крепко зашит, и понадобились маленькие ножницы, они всегда лежали в ящичке тумбочки, возле телевизора. Милочка разрезала синюю тряпочку, и на ковер что-то упало. Она наклонилась и подняла блестящие сережки с зелеными камушками. Милочка обрадовалась — маме очень понравятся, у нее много сережек, но эти будут самые красивые. Милочка хотела позвать маму, но передумала. Надо еще что-то сделать… а то так некрасиво.

Милочка взяла из того же ящичка коробку с фломастерами и села на диван… Синий фломастер совсем высох, пришлось рисовать глаза черным. А рот получился хорошо — красный и большой. Милочка подумала и пририсовала над глазами несколько черных черточек. Теперь кукла стала красивой, с красным ртом и круглыми черными глазами с ресничками. Милочка любовалась на свою работу, и тут зашли мама с Розой. Роза жила на одной площадке с ними, и дружила с мамой.

Мама ахнула. Отобрала куклу и стала причитать над ней, точно так же, как недавно над Милочкой. Роза пожимала плечами и удивлялась:

— Да что такого? Нарисовала лицо, ну и правильно, кукла — подобие человека, как же она жила без лица?

— Ты не понимаешь! Это кукла моей бабушки! Берегиня! Она не может иметь лицо, иначе в нее вселится злой дух, который навлечет несчастья дому…

— Да ладно, — сказала Роза. — Неужели ты в эти сказки веришь? Это с каких-таких пор? — она взяла куклу из рук Лины. — Д-да… некрасиво получилось. Ну-ка, Милочка, дай мне фломастер!

Милочка насупилась и не пошевелилась. Роза сама взяла фломастер и нарисовала кукле красными кружками щеки, еще попыталась подправить рот, чтобы изобразить улыбку, но ничего не получилось, кукла стала еще страшнее, а красный рот занял уже пол-лица. Лина с негодованием выхватила несчастную куклу из рук Розы. Тут обе почему-то посмотрели на Милочку. Та сидела сердитая и щеки были красными, не хуже чем у куклы. Роза, медсестра по профессии, подошла, потрогала лоб, посчитала пульс на тонкой ручке.

— Да она вся горит! У тебя доченька заболела, а ты о кукле волнуешься. А что это тут, чуть не наступила…

Роза подняла с ковра сережки, яркие камушки в них заиграли на свету, заблистали зелеными гранями. — Слушай, это ведь изумруды… настоящие!

Но Лине было не до сережек, она принесла градусник, сунула Милочке подмышку, уложила девочку на подушки и с беспокойством смотрела на неё. Рассеянно взяла с дивана куклу, которую положила, когда побежала за градусником, и зачем-то теперь прижимала ее к груди.

Вдруг, в полуприкрытое окно, прямо в стекло, постучали. На шестом этаже! Что-то черное толкнулось в окно, и оно распахнулось… Влетела ворона, большая, черная, с кривым длинным клювом. Она, с шумом взмахивая крыльями, облетела салон и уселась на комод, вертя головой с блестящими круглыми глазками. Женщины оцепенели. Ворона с хозяйским видом постучала клювом по комоду, сбросила вниз когтистой серой лапой фарфоровую синюю вазочку, отчего та раскололась на две части, потопталась, снова огляделась. Угрожающе каркнула, ринулась к Лине — почти свалилась на неё, выхватила клювом из ее рук куклу и рванулась к окну. В этот момент открылась входная дверь, и сильный сквозняк прихлопнул окно, зажав между створками ворону. Она всё же протиснулась и улетела, но куклу выронила, и та, стукнувшись о раму, упала на пол. Снаружи донеслось удаляющееся зловещее карканье.

Лина, с отрешенным лицом, вытащила градусник у Милочки, и посмотрела на шкалу. «Тридцать девять», — сказала она, но видно, не понимая даже, высокая температура или нет. Милочка спала и, наверно, этого кошмара с вороной не видела.

Между тем, муж Лины Беник, захлопнув входную дверь, стоял на пороге комнаты, и точно, как перед тем ворона, вертел головой, только у него голова была не черная, а рыжая и кудрявая.

От Беника сильно пахло вином, словно он только что выпил, и запах не успел выветриться. Муж Лины обычно пил только за семейным столом, пару бокалов, и этим ограничивался. Беник поморщился и сказал недовольно: — Какой беспорядок тут, сесть некуда, — он не обратил внимание на Милочку, сгреб с дивана на пол фломастеры, ножницы, но не сел. Подошел к окну и запер задвижку. Не заметив на полу куклу, наступил на нее, удивился, поднял и всмотрелся… — ну и чудище, — сказал он и с отвращением на лице бросил куклу на кресло.

— Беник, что с тобой? Ты выпил? Где? Почему? Бенедикт! — Лина, еще не оправившись от первого потрясения, получила второе. Муж, не глядя в ее сторону, пробурчал:

— Ты хотя бы посмотрела на родного мужа. еле живой до дому добрался. Ворона меня чуть не убила!

— Что ты такое городишь?

— Не горожу! Только я направился к подъезду, как она… Такая здоровая, крылья в полметра… как накинется, как клюнет меня в макушку! Еле удрал, забежал в подъезд и скорее в лифт! Мне казалось, что она и в лифт за мной влезет. Вот, смотри, если не веришь.

Беник подошел к Лине и наклонил голову. Лина раздвинула его рыжую шевелюру на макушке.

— Да, действительно кровь… Она ведь могла тебе и глаз выклевать… ужас! Да что же это за напасть на нас сегодня! Пойдем, йодом намажу.

Но Беник только мотнул головой: да ладно, пройдет. Он глянул на Розу и подошел к ней. Та все еще стояла, испуганная и бледная, никак не придя в себя от жуткого нашествия вороны в комнату, и со страхом прислушивалась к разговору.

— Роза, ты сегодня такая красивая. Ну, розочка, одним словом. Вот не накрасилась, беленькая, поэтому и красивая. А глазки у тебя какие большие. мне всегда нравились твои глазки. Пойдем к тебе, а? У тебя всегда кофе замечательный, а мне так хочется. кофе.

Он взял Розу под руку и мягко поволок к выходу, она только оглянулась в дверях с совершенно обалдевшим лицом.

Лина поплелась к дивану, села на ковер и прижалась щекой к свисающей горячей ручке Милочки…

Беник вернулся часа через два. Потоптался по салону, заглянул в детскую — Милочка спала в своей кроватке, прислушался к перестукам на кухне и пошел туда. Лина крошила овощи на салат и только покосилась на мужа.

— Явился! — сказала она, продолжая стучать ножом по дощечке. — Как кофе, Бенедикт?

— Кофе отличный. Ты бы спросила рецепт, а то варишь какую-то бурду… Но Роза…

— Что Роза? — Лина подозрительно глянула ему в лицо.

— Странная она какая-то… Кофе чуть не упустила… что ни спросишь, молчит, как… как неживая. Так непохоже на неё.

— Станешь тут неживой… Ты скажи, где ты сегодня пил, и с чего это вдруг?

— Ну, прямо так и пил. Возле нашего подъезда двое сидели, знакомые ребята, и предложили стаканчик… Неудобно отказаться было.

— А как же, конечно неудобно, я понимаю, — с сарказмом сказала Лина. — Пока ты там пьянствовал стаканчики, у нас ребенок заболел, температура… И еще тут… — она замолчала и поежилась. Но продолжать передумала. После паузы полезла в холодильник, вынула банку майонеза, в ней было на донышке, и велела Бенику сходить в супер и купить майонез, и еще яблок для салата.

— Сегодня магазин до четырех работает, пятница же, так что поторапливайся!

— Как же я выйду? А вдруг эта мерзкая птица опять набросится? Вот сволочь-то, а?

— Да она уже забыла про тебя. Ты мужик или… Хотя нет, лучше не ходи…

— Счас схожу… Если тебе родного мужа не жалко. — Беник не спешил уйти и явно искал повод, чтобы еще поговорить и оттянуть свой выход на улицу.

— А у Розы…

— Что у Розы? — нетерпеливо спросила Лина.

— Да у неё такая куколка есть, небольшая… она набита зернами кофе. Роза взяла ее и стала мять, кукла шуршала, а Роза к ней прислушивалась… Мне стало смешно, а Роза рассердилась вдруг. И сказала, чтобы я домой шел.

— Знаю я, видела у неё. Называется «кофейная кукла». Игрушка для релаксации — зерна перекатываются, шуршат, и человек успокаивается… И правильно, что выставила тебя, раз тебе смешно было. Роза… она иногда нервная бывает. Ну, иди уже!