Еще писал ей один средних лет американец, который работал в банке. Скучный человек и письма у него скучные, но зато намерения – самые серьезные и карьера на подъеме.
Замыкал же список более-менее постоянных «друзей по переписке» австралийский учитель, который был совсем бесперспективным. Лариса уж никак не собиралась хоронить себя в далекой Австралии. Но учитель был таким симпатичным, можно даже сказать, даже красивым, таким молодым и искренним, писал с таким юмором, что не отвечать на его письма было просто невозможно.
Вначале она писала ответы с помощью Ольги Леонардовны. Вместе они в две минуты стряпали очередное письмо. Но по мере того как послания от «друзей» становились все более длинными и интимными, Ларисе все меньше хотелось впускать в свою личную жизнь эту зубочистку, кобру очкастую с ее насмешками и шуточками в адрес всех и каждого. В последнее время, вывихивая мозги и обложившись словарями, Лариса пыталась сама составлять короткие ответы. Заметила, кстати, что такие упражнения приносят куда больше пользы, чем чтение учебника по грамматике и простая зубрежка слов. Очень действенный метод обучения. Да и переводить с каждым разом становилось все легче и легче. Конечно, можно носить письма в какое-нибудь бюро переводов, вон их сколько сейчас расплодилось, но, опять же, это посторонние глаза и уши. Еще до отца дойдет… Его «Волшебный замок», также как и его самого, весь город знает. Вдруг кто-нибудь вычислит, чья она дочка?
Отложив учебник и тетрадки, Лариса подтянула к себе ноутбук и щелкнула по папке «фото», чтобы еще раз взглянуть на последние снимки Роберта. На одном из них он стрижет газон в коротеньких шортах. Ясное дело, хочет продемонстрировать свой мускулистый торс. Выглядит он и в самом деле хорошо. Но было в такой откровенности что-то и неприятное. Нет, Лариса не ханжа, только… этот Роберт по возрасту почти как ее отец, а выставляет напоказ свои прелести как двадцатилетний. Лариса подняла голову и посмотрела на висевшую над столом большую семейную фотографию. Там она еще маленькая, с папой и мамой в Детском парке. Просто невозможно представить, чтобы ее отец разместил в интернете на всеобщее обозрение свою фотографию в полуголом виде! Но американцы, они другие. У них культ здоровья и молодости. Сразу видно, что Роберт ходит в спортзал потаскать железо. И бегает по утрам. И письма у него обалденные. Вот в них уж точно никакой пошлости. Жаль только, насладиться ими в момент получения она в полной мере не может, слишком много незнакомых слов и оборотов, которые с первого раза не получается перевести правильно даже со словарем. Лариса вздохнула. Если бы мама в те годы, когда Лариса училась в начальной школе, была немного умнее, она бы усекла, что ребенку в наше время очень важно знать английский и не отправила бы ее в спецшколу с немецким языком, только потому, что эта школа оказалась рядом с их домом. Или, в крайнем случае, на курсы английского бы водила дополнительно, как водит Наташку, образованием которой сейчас так усердно занимается. Да и теннис с гимнастикой ей бы тоже не повредили, была бы сейчас и стройнее и с нормальной осанкой. Но в те времена, когда Лариса была маленькой, мама не обращала на такие вещи никакого внимания, считая, как и бабушка, что главная задача матери следить за тем, чтобы ребенок был вовремя и хорошо накормлен и тепло одет, и чтобы, не дай Бог, не простудился. Вот и раскормила ее уже в детстве. Что до дополнительных занятий, то, став постарше, Лариса два раза в неделю ходила к жившей неподалеку учительнице по математике. По настоянию папы, который считал, что математика важнее всего всех прочих наук. Может и важнее, только не для нее…
Наташка у них красивая. Не поэтому ли все так с нею носятся? Лариса рада, что сестра у нее такая симпатичная и ей не придется пережить то, что пришлось пережить в начальной школе Ларисе. Впрочем, и школа у Наташки не та, что была у Ларисы – неуютная громадина с переполненными классами, где полно было детей из неблагополучных семей. Наташку возят в маленькую и дорогую частную школу, где в классах не больше пятнадцати человек. Вряд ли там полным детям подсовывают в сумки червяков и лягушек и обзывают жиртрестами. Впрочем, если такое и случается, то не с Наташкой. Сестричка у нее тоненькая, с огромными глазами. Ей всего десять лет, а многие мальчики в ее классе уже хотят с ней дружить. Что и говорить, всем красивым независимо от возраста живется куда легче, чем таким как Лариса. К красивым всегда и везде относятся благожелательнее.
Ларисе же ничего просто так никогда не доставалось. Ни внимание сверстников, ни фигура. До сих пор помнит, как в третьем классе никто из мальчишек не хотел с ней садиться за одну парту. Потому что она была толстая и некрасивая. Бобров так и сказал, не хочу с этим колобком сидеть. А когда его все-таки с ней посадили, повернулся, сделал зверскую рожу и прошипел: у-у-у, жиртрест! Это сейчас Лариса со всеми ладит, а тогда сдерживаться еще не умела и ударила Бобра пеналом по голове. Чтобы не обзывался. Он ударил ее книжкой. Началась драка, вызвали родителей. Но даже это не подействовало, он все равно, как и многие другие, продолжал ее обзывать. Но неожиданно, просто каким-то волшебным образом подействовало другое. Как-то Лариса принесла в школу шоколадного зайца, и уже снимала с него на переменке фольгу, чтобы съесть, как вдруг заметила взгляд Бобра, который прямо облизывался, глядя на конфету. Не зная почему, она протянула ему этого зайца. После этого оскорбления с его стороны звучали не так часто, а когда она стала снова и снова угощать его на переменах, и вообще вскоре сошли на нет. К концу года полкласса ело из ее рук. Сладости у них в доме не переводились, и она стала таскать их в школу в больших количествах. Они оказались лучшим средством против ежедневных унижений. Еще она списывать всем давала. Потому что ей нельзя было иначе. Ей нельзя было быть гордой, нельзя было фыркать и говорить: отстань, как делали другие, красивые девочки. Ей надо было быть доброй, дружелюбной, готовой всегда прийти на помощь. Она такой и стала, в конце концов. Она платила дань за хорошее к себе отношение. Чтобы иметь что-то ей всегда приходилось и приходится чем-то жертвовать. Вот все считают, что раз ее отец работает в лучшем ресторане города, у нее ну очень сладкая жизнь. Никто не знает, что сладости ей только снятся. Чтобы быть более-менее в форме, ей приходится прикладывать значительные усилия, стараться куда больше, чем другим. Думают, она ходит в самый дорогой спортклуб исключительно ради выпендрежа, как некоторые другие. В этом есть доля правды, но не это главное. Просто в городе больше нигде нет таких классных тренажеров и таких грамотных тренеров. Занятия ведут не закончившие какие-то там курсы девушки или тетки, а классные специалисты и спортсмены. Да, отец дает ей деньги, но, к сожалению, даже большие деньги могут не все. Ей, в отличие от многих девчонок, кому природа за просто так отвалила смазливую рожицу и тонкую талию, чтобы иметь более-менее нормальную фигуру, приходится отказывать себе во многих вкусностях, да еще и истощать себя упражнениями приходится. Самой приходится думать и о том, чтобы не остаться старой девой. И о том, как организовать свою будущую жизнь, чтобы в ней, в этой будущей жизни, все было хорошо и достойно. Она не из тех, кто тешит себя фантазиями и, полагаясь на судьбу, просто ждет завтрашнего дня. Давно поняла, что в ее жизни никакого принца, который в один прекрасный день приедет на белом коне и увезет ее в сказочную страну, не будет.
Было одиннадцать вечера, когда Лариса, уставшая и полусонная после двух часов у телевизора – сначала был концерт «Музыкальной Волны», а потом какая-то глупая комедия, – поднялась в свою комнату и тут только, разбирая постель, вдруг вспомнила, что завтра тест по английскому. Чертова грамматика! Как она могла забыть? Наскоро почистив зубы и надев пижаму, она улеглась в кровать и со вздохом начала просматривать учебник и тетрадку. Она уже довольно бойко болтала по-английски и на компьютере печатала сносно, – ну, с помощью редактора, естественно, который указывал на ошибки. А вот со всеми этими перфектами-континиусами и прочей грамматической мутью не очень ладила. Все потому, что английский стала изучать лишь в университете, да и то со второго курса, когда поняла вдруг, что он ей нужен больше, чем немецкий. Ее интересовали американцы и вообще, Штаты. Процветающая страна с высокими жизненными стандартами, где она не будет выглядеть белой вороной, поскольку там полно иммигрантов. Разместив свои фотографии на нескольких крупных американских сайтах знакомств, она, естественно, стала получать письма, написанные по-английски. Вот и пришлось срочно переводиться. В группу английского ее брать поначалу не хотели, потому что даже те, кто начал его учить в университете с нуля, за год уже довольно далеко продвинулись. Лариса поклялась преподавателю, что возьмет репетитора и догонит. Надо сказать, что слово она сдержала, к четвертому курсу не только всех остальных догнала, но и перегнала очень многих, потому что помимо англичанки Эвелины Васильевны и репетитора Ольги Леонардовны, теперь были у нее и другие «учителя», покруче. Носители языка, для кого английский был родным. Постоянная практика появилась – чтение и написание писем. Некоторые, особо прыткие «друзья» даже звонили, но поначалу Лариса их совсем не понимала, и ничего им в ответ сказать не могла. Ну, разве что хеллоу промычать. Ей позарез нужно было как можно быстрее освоить этот чертов английский. И это подстегивало куда больше, чем желание получить хорошую оценку на экзамене. Она зубрила слова и тексты, по совету репетитора всю свою комнату увешала бумажками, на которых были написаны слова, на полке висела надпись shelf, на лампе – lamp, на окне – window… И каждый вечер ухо тренировала, многократно прослушивая аудиозаписи со словами и короткими текстами.
